Кровь Моего Монстра - Рина Кент Страница 36

— Вольно. — Говорит Виктор.

Когда все подчиняются, Кирилл выходит на середину комнаты, естественно, привлекая всеобщее внимание. Он стоит высокий и прямой, как харизматичный артист. Когда он говорит, его тон разносится как прохладный ветерок.

— Миссия заставила меня понять, что я не могу избежать своей судьбы, и что если я попытаюсь это сделать, то буду продолжать терять верных людей, которые следовали за мной, не задавая вопросов. По этой причине я ухожу из армии и возвращаюсь в Нью-Йорк. Я пойму, если вы захотите остаться здесь. Я лично прослежу, чтобы вас перевели в элитные подразделения. Те, кто не желает оставаться здесь, могут ехать со мной. Мы уезжаем через три дня.

И с этим он поворачивается и выходит из комнаты с Виктором на буксире, оставляя нас в мешанине смятенных эмоций.

***

Ни один, и я имею в виду ни один человек, не решил остаться в армии. Даже те, кому втайне нравится военный образ жизни и всплески насилия.

По словам Максима, их оправдание простое.

— В Нью-Йорке нас ждет много насилия, просто это другой тип насилия.

Остаюсь я. Я всегда думала, что проведу несколько лет в армии, поднимусь в звании и приближусь к комендантам, чтобы узнать, кто заказал убийство моей семьи.

Но в связи с изменением ситуации я не уверена в следующем шаге.

Поэтому я назначаю срочную встречу с дядей Альбертом на обычном складе. Мои плечи опускаются, когда я узнаю, что на этот раз он пришел один, без какого-то мальчишки, который вскарабкался на него, как на дерево.

Дядя похудел и выглядит гораздо более нездоровым, чем в последний раз, когда я его видела. Прошел всего месяц, но кажется, что это было год назад.

Странно, как устроено время. Когда я увидела тела Нади и Николаса три дня назад, мне показалось, что меня отбросило в прошлое, к тому времени, когда моя семья пережила подобную трагедию.

После того как мы добрались до базы, я сказала капитану, что собираюсь вернуться в деревню, чтобы убедиться, что пара похоронена должным образом, но он сказал, что уже позаботился об этом. Не знаю точно, когда у него было время, но он все сделал.

Однако смерть пары — не единственное, что меня затронуло. Стремительность последующих событий заставила меня задуматься о том, какие еще трагедии меня ожидают.

Мы с дядей Альбертом расстаемся после объятий, и он изучает меня.

— Ты выглядишь... по-другому.

— Это мышцы. — Я сгибаю бицепс, и он улыбается, показывая свои ровные, идеальные зубы.

— Нет, это что-то другое, но я не могу определить, что именно. — Он прислоняется к стене рядом со входом на склад.

Морозный воздух проникает сквозь щели, и между нами воцаряется напряженная тишина. Я позвонила ему по срочному делу, и он ждет, когда я выплеснусь. Но я не знаю, с чего и как начать.

— Что случилось, Сашенька?

Мой подбородок дрожит, но я не поддаюсь слезам.

— Я только что вернулась... эээ... с задания, и оно было довольно жестоким.

— Ты в порядке? — он смотрит на меня новыми глазами, ласковыми и полными сострадания, как у папы.

Я качаю головой.

— Я в порядке, но подразделение потеряло много людей. Поэтому Кирилл, капитан, решил взять то, что осталось от отряда, и вернуться в Нью-Йорк, так как он думает, что иначе отец не оставит его в покое. Но дело в том, что его отец — тот, кого ты знаешь.

Между его бровями появляется складка.

— Кто-то, кого я знаю?

— Человек, который приходил поговорить с вами в главном доме до того, как все закончилось.

— Какой человек, Саша?

— Человек с лишним весом и лысеющей головой. Его фамилия Морозов.

Выражение лица моего дяди темнеет, и от него волнами исходит ни с чем не сравнимое чувство ярости.

— Откуда ты знаешь этого человека? Ты с ним встречалась? Разговаривала с ним? Узнал ли он тебя?

— Нет. Я видела его только издалека. Он... отец капитана, но он с ним не очень ладит, поэтому я не думаю, что он в этом замешан. Нет, я уверена, что нет. Они просто кровные родственники, но это не значит, что у них одинаковый характер... — я запнулась. Что я делаю?

Это определенно прозвучало так, как будто я защищаю Кирилла. Перед моим собственным дядей.

— Ты будешь держаться подальше от этого человека, его сына и их мира, Саша.

— Почему?

— Тебе не нужно знать. Переводись в другое подразделение и оставайся в России, где я смогу о тебе позаботиться.

— Ты не можешь хотя бы сказать мне, какое отношение этот человек имеет к резне? Я могу поехать в Нью-Йорк и убить его. Я могу...

— Ты не сделаешь ничего подобного! — голос дяди Альберта гремит вокруг меня со смертоносностью бомбы.

Единственный раз, когда он разговаривал со мной в таком жестком тоне, это когда он сказал мне бежать, тогда я была наполовину ошеломлена. Тогда он так сильно оттолкнул меня с пути опасности, что сломал мне руку.

Как и тогда, я чувствую, что ситуация развивается в катастрофическом направлении.

Дядя берет меня за плечи и опускает голову, чтобы заглянуть мне в глаза, его взгляд тверд, наполнен суровостью родителя.

— Послушай меня, Саша. Эти люди — стая волков, которые жаждут только разрушения. Если увидишь их, иди в другую сторону. Поняла?

Какое-то время я молча смотрю, и он повторяет, на этот раз громче:

— Поняла?

Я киваю один раз.

— Ты не можешь рассказать мне больше?

— Нет. Это для твоей же безопасности.

— Как это для моей безопасности, если я ничего не знаю о причине, по которой мне пришлось потерять всю свою жизнь? Я потеряла родителей, двоюродных братьев и почти всех, кого знаю. Разве я не заслуживаю знать, почему их постигла такая участь?

— Это была просто неудачная деловая сделка.

— Какой вид бизнеса стоит семье жизни? Мы просто занимались инвестициями и фондовой биржей, дядя? Или было что-то еще, о чем я не знаю?

— Мы законопослушная семья.

— Тогда не расскажешь ли ты мне, как такая законопослушная семья практически умоляла такого мафиози, как Роман Морозов, о помощи за несколько дней до их окончательного конца?

— Брось это, Саша.

— Но...

— Из всех людей, которые знали о Морозове и его теневых методах, я последний остался в живых, и это возможно только потому, что я скрываюсь. Теперь ты понимаешь, почему ты не можешь знать?

Нет. Но я все равно киваю.

— Хорошо. — Он лезет в карман и достает маленькую синюю конфету. — Майк прислал тебе это. Он прятал ее под подушкой целый месяц.

Я беру ее обеими руками.

— Все в порядке?

— Да. Мы держимся, но не