Веселые каникулы мажора - Аля Драгам Страница 5

— Ладно, ладно. Не в неё, так не в неё, — оставляю за собой последнее слово, и забираю у дедушки ведро, в котором бьются штук с двадцать жирненьких ставрид.

Облизываюсь: рыбу я обожаю, особенно, как ее готовит сам дедушка. С луком, сметаной… А ещё обязательно запивать холодным компотом из клубники!

* * *

— Али-Баба!

— О чём слуга?

— Пятого, десятого… — ведущая нашей команды отвлекается, поворачивая голову в сторону Наташки: — Кого зовем?

— Давайте Ваську? Это рыженькая, сбоку стоит. Василиса.

— Пятого, десятого, Василису нам сюда!

Морщусь, как от зубной боли (а один раз мне удалось её испытать!), когда вредная мелочь выходит вперед цепочки и примеривается, куда побежит. Геныч что-то ей ещё нашептывает.

Лучше бы Крокодила позвали. Он бы не разбил, остался бы со мной стоять, а то я уже изнываю от скуки. И все из-за младших братьев друга, с которыми мы приперлись на игры вместо того, чтобы залезть на чердак сарая и достать Генкин атлас созвездий.

— Вася! — визжит Наташка, когда мелкая врезается в строй и ложится животом на сцепленные руки. Одна рука сестры, вторая моя.

Ладони скользят, хотя весит Василиса, наверное, чуть больше моего кота. Моего! Того самого, которого я забрал с собой в город!

— Васька, — цежу уже сам, когда рыжая решает попрыгать в надежде разомкнуть нашу «стенку».

Наклоняюсь, чтобы боднуть её и замираю в недоумении. Почему от мелочи пахнет конфетами? Никогда не замечал, к тому же, ей сладкое нельзя от слова совсем.

Небольшая заминка стоит нам проигрыша. Смотрю на ухмыляющегося друга и показываю ему кулак. Васька ожидаемо забирает Наташку, и ставит её между собой и Крокодилом.

Вот честное слово, только довольная физиономия лучшего друга удерживает меня от тычка вредине и ему. Сговорились же!

Чуть позже, проиграв с концами, мы большой компанией идём домой. Моя бабушка живет ближе всех к клубу, чудь дальше Генка, а Ваське топать в самый конец посёлка, их дом предпоследний. За ними еще бабка Сима, а потом лес, уходящий в горы.

— Я провожу и приду, — предупреждает сестра. Геныч увязывается следом, а его братья за ним.

Я один растерянно стою у уже открытой калитки, и не знаю, что делать. С одной стороны никуда идти неохота, с другой — бросать друга тоже плохо.

— И я с вами, — с тяжелым вздохом принимаю решение.

Неправильное решение!

Плохое решение!

Потому что идем мы не по дороге к последним домам, а сворачиваем на наезженную колею, где на распаханных квадратах зеленеют огороды.

— И чего мы сюда залезли? — Генка вытирает сандаль, которым влез в грязь, об траву. — Чем вас обычная дорога не устроила?

— А мы… А мы клубники хотим! — вот она может хоть иногда помолчать?

Ещё и сестра с ней соглашается.

— Так иди домой и ешь, — Крокодил все ещё сердится, а я киваю, подтверждая, что думаю также.

— Дома нету, — разводит руками рыжая. — Бабушка все ягоды собрала, чтобы с папой отправить в город. А так хочется…

— Сейчас нельзя, люди увидят же.

— А вечером? Вечером можно будет?

— Вечером тоже нельзя! И вообще это плохо, брать без спроса!

— А если спросить?

— У кого, Вась? Ты иногда ведешь себя хуже…

Задумываюсь и не нахожу сравнения.

— Просто хуже всех, — заканчиваю мысль.

Василиса надувается и до самого дома топает молча, косясь на ровные ряды спелой клубники.

Может, надо было у бабушки спросить и нарвать ей?

Решаю так и сделать.

Вечером спрашиваю разрешения, беру чашку и захожу за Генкой, чтобы вместе добежать до огородов. Там нам приходится собирать ягоды с фонариком, потому что темнота непроглядная!

— Уй! Я на что-то наступил, — вскрикиваю и лечу спиной вниз. Приземляюсь мягко, но аккурат посередине ряда.

Не нашего… Соседского… Тётя Тася теперь семь шкур сдерет, если узнает, кто это сделал…

— Дай посвечу, — Геныч помогает подняться и рассматривает масштаб катастрофы. — Футболке конец!

— Понял уже. Хватит ей, — трясу почти целой миской, которую додумался поставить в стороне.

— Ты иди, а я сам Ваське передам, — предлагает друг. Наверное, лучше согласиться, но я упорно мотаю головой. Сам хочу отдать.

Василиса счастлива. Хохочет, получив клубнику. Баба Шура ласково треплет волосы и достает бумагу, чтобы завернуть нам с собой лепешек.

— С Васенькой вместе делали. Она сама лепила, — приговаривает с гордостью.

Лепешки правда вкусные, очень! Мы уплетаем все. А потом, уже дома, я улепетываю от рассерженной бабушки, которая машет мокрым полотенцем:

— Аааандреееей!

1990 год

Глеб Жеглов и Володя Шарапов

За столом засиделись не зря.

Глеб Жеглов и Володя Шарапов

Ловят банду и главаря.

Расцвела буйным цветом малина,

Разухабилась разная тварь.

Хлеба нет, а полно гуталина,

Да глумится горбатый главарь!

Атас! веселей рабочий класс!

Атас! танцуйте мальчики, любите девочек!

Атас! пускай запомнят нынче нас!

Малина — ягода! Атас!

© «Любэ»- «Атас»

Выглядываю из окна сарая, где устроил пиратский перевалочный пункт, и вижу Крокодила, бегущего за дом напротив. Давно в нём никто не живет, а огород зарос сорняками, как бабушка говорит.

Ещё она говорит, что скоро объявится хозяин и всем мало не покажется. Я особенно боюсь, что он вспомнит про кота и захочет забрать обратно.

Но я уже решил, что не отдам. Кот ко мне привык, мама его любит, папа уступает свою подушку, когда уходит на работу по утрам. А меня Пухляш встречает из школы.

Вообще-то его по-другому звали, но маме понравились кошачьи пухлые щёки. Я щёки не нашёл, а кличка привязалась. И коту нравится!

Но кот ладно, сейчас важнее выяснить, куда мой лучший друг без меня рванул?

Достаю дедов бинокль и протираю стекла, чтобы было лучше видно. Мы с Генкой вместе собирались поиграть, я его с обеда здесь жду—жду, а он…

А у него секреты, значит. Как у девчонки!

Фыркаю и устраиваюсь на животе, просунув бинокль в дырки между досками. Лёжа-то удобнее смотреть: можно ногу почесать, или даже задремать, когда наблюдение очень уж скучное.

Это мы за Натахой следим и зеваем. Но в этом году что-то Крокодил совершенно перестал расспрашивать о сестре. Уже август наступил, а он ни разу не позвал её погулять вечером. Если только я