Ирина Лобусова - Пять минут до любви Страница 59

— Какому другу? Какую фотографию?

— Ты не помнишь? Я же тебя сфотографировал — еще на том фестивале! Так вот, у меня есть близкий друг, он банкир. У него крутятся очень большие деньги. Солидный человек. И знаешь, что он сказал, увидев тебя? Он сказал, что таких красивых, чувственных и обаятельных девушек он никогда не видел! А я ответил ему, что в жизни ты еще лучше…

— Я не понимаю… о чем мы вообще говорим?

— Я просто рассказываю, что ты очень понравилась моему другу. Он позавидовал, что у меня такая девушка.

Фотография… как странно… я не помнила, чтобы он меня снимал! Это было не правдой. Тут что-то было не так!

— Кстати, я забыл рассказать тебе еще одну вещь. Я разрешил одному своему другу временно пожить у меня в квартире. До тех пор, пока он не найдет себе приличный дом. Но ты не волнуйся, он совершенно не будет нас стеснять. Тебя в особенности — ты даже не будешь его видеть! Только вот, когда я уйду на работу. И ты останешься в квартире с ним одна. Но ты не волнуйся, он не будет тебе мешать. Даже поможет по хозяйству, если ты это захочешь. Понимаешь, его жена из дома выгнала. А он попросил:” Сергей, можно я поживу у тебя?» Ну, я и разрешил. У него финансовые трудности, а она сразу нашла себе другого. Вот так остался мужик без семьи. А он хороший, у него есть дом в деревне. Сейчас хочет его продать и купить себе другой дом. Дом шикарный — три этажа, лифт, сауна, генератор, отопление, подземный гараж… Он поживет у меня до тех пор, пока не продаст его и не купит другой, попроще. Кстати, я ему тоже показывал твою фотографию и ты ему очень понравилась. Он говорит, что мне повезло — ты очень красивая.

— Ты что, всем показываешь мою фотографию?

— Конечно! Всем своим друзьям и деловым знакомым мужского пола, обязательно! Должен же я похвастаться, какая красивая у меня невеста! Так что ты не возражаешь против присутствия в квартире моего друга?

— Это же твоя квартира.

— Вот и отлично. Я уверен — вы быстро понравитесь друг другу. И он составит тебе компанию, если мне вдруг придется куда-то уезжать.

— Тебе нужно уехать?

— Да, возможно, временно в Германию, чтобы проверить кое-какие контракты. Кстати, у тебя есть загранпаспорт?

— Зачем?

— Я возьму тебя с собой в Германию! Если ты к тому времени приедешь.

— Куда?

— Ко мне!

Он говорил так, словно мой приезд был делом решенным. Словно не о чем было больше говорить.

А потом было утро. Обычное летнее утро. Позади было безумие. Позади — телефонные провода. И врывающаяся в распахнутые окна ранняя утренняя свежесть, от которой хотелось петь и плясать. И телевизор, включенный в комнате, под который я одевалась на работу.

— В эфире — горячие новости! Все события нашего города! Только что мы получили экстренное сообщение. Мы прерываемся, чтобы срочно его передать. Час назад двумя выстрелами в грудь на пороге собственного дома по улице… был убит крупный предприниматель… бизнесмен… известный промышленник… генеральный директор закрытого акционерного общества… генеральный директор бывшего завода полимеров… владелец этого крупного завода… владелец… крупного… завода… занимающийся развитием отечественного производства… занимающийся развитием производства… человек, очень известный в городе… ему принадлежала сеть магазинов в центре города… убийца подстерег его в момент… когда…. Когда… бизнесмен …садился за руль… Леонид Валерьевич Юрков… Юрков… Юрков… слушайте нашу службу новостей… мы будем держать вас в курсе событий… оставайтесь с нами…

— Нет! Нет!!! НЕТ!!!

— Лена!.. Лена… прекрати… Леночка… очнись…

— Нет! ЭТО НЕ ПРАВДА! ЕГО НЕ МОГЛИ УБИТЬ! Нет! Нет!

— Леночка… успокойся… кто знает, что она услышала? Ты куда? Лена! Одень туфли! Куда на улицу босяком! Лена! Туфли одень!

И небо, огромное, бесконечное небо, похожее на плачущий глаз или на раскрытую рану. Есть особенно страшная характеристика человеческого горя, когда не существует слез… Как была, в халате, без туфель, босяком я неслась по залитому ослепительным солнцем летнему городу. Кто-то возмущался, кто-то кричал мне вслед. Я не чувствовала под собой ног, я не чувствовала, что раню босые ноги… Это меня убили. Меня убили. Двумя выстрелами в грудь.

Это я, окровавленная, лежала возле мерседеса представительского класса. Это была единственная ночь — ночь, обреченная на то, чтобы не было повторений.

Единственная ночь — такой больше не было и не будет у меня никогда.

Еще до рассвета, еще тихонько прижимаясь к его плечу и слушая судорожное, немного усталое дыхание, я уже знала, что эту ночь буду носить в глубине своего сердца — за собой. Умирая от восторга, я впервые увидела Бога в любимых глазах. Секс с любимым человеком подобен молитве. Это священное благословение — хотя бы один раз увидеть Бога в любимых глазах. Еще до того, как стрелы рассвета прочертили окна, я уже знала, что эту ночь любви стану хранить как древнюю драгоценность в глубинах себя. Ночь вручил мне Бог. Чтобы чувствовать себя женщиной — отныне и навсегда, умирая и воскресая в любимых руках, забывая о небе над головой, о том, что каждый стон и вздох видят молчащие звезды. Это была ночь любви. Сила и нежность, страсть и вечность, удивительно красивая пьянящая печаль, сладкая печаль моей самой прекрасной любви…

В стенах комнаты отражались тени. Приходя в себя от жесткости знакомого дивана, я медленно воскрешалась к другой жизни. Все мое тело сладко пело от никогда прежде не испытанных ощущений. В темных окнах отражалась моя измененная судьба. Первым, что я запомнила, была удивительная нежность, сила и уверенность прикасавшихся ко мне рук — он не прикасался так раньше никогда. Я чувствовала все его импульсы, они сразу же проникали в мою кровь, и истинная музыка его прикосновений заставляла летать.

Эта комната, ненавистная и знакомая прежде, меняла собственные обличия, словно сказочный мир прямо на моих глазах, с каждым взмахом его руки, с каждым движением губ и выражением глаз, отражавших только искренность и неподдельную нежность….. Я медленно оттаивала под его рукой, как замерзшая и перепуганная птица, купаясь, как в мягком озере, в его нежных глазах. Со стороны ничего особенного не произошло — мы просто вошли в комнату, он обнял меня, я почувствовала на своих губах — его губы, я увидела выражение его глаз и ночь, как непрошенная гостья, удалялась из комнаты, оставляя нам свет нового дня.

Это была ночь огромной любви — посреди ясного, солнечного дня, плавно переходящего в вечер в комнате с затемненными окнами. Это была единственная ночь любви за два бесконечных года, прожитых отчаянно и жестоко с этим мужчиной, единственная счастливая ночь…