Джорджетт Хейер - Роковой поцелуй Страница 34

– Нет-нет, он уже встал, – заверил ее мистер Фитцджон. – У меня к нему было одно дело – ничего серьезного, сущий пустяк, но я решил покончить с ним с утра пораньше.

Мисс Тавернер, державшая в левой руке изумительной работы табакерку, инкрустированную перламутром, щелчком открыла ее и элегантным движением кисти взяла оттуда понюшку табаку.

– Наверное, дело все-таки было важным, раз заставило вас подняться еще до полудня, – заметила она.

Мистер Фитцджон, с неприкрытым удивлением наблюдавший за ее манипуляциями, сказал:

– О, одна мелочь насчет лошади, которую он собирался купить. Но, мисс Тавернер – только не обижайтесь, ради бога, – как правило, я не люблю, когда дамы нюхают табак, но вы проделываете это с таким изяществом! В жизни не видел ничего подобного!

Мисс Тавернер, целую неделю практиковавшаяся в этом нелегком искусстве, осталась более чем удовлетворена эффектом, произведенным на своего первого зрителя.

В этот момент на верхней площадке лестницы появилась миссис Скаттергуд, и мистер Фитцджон откланялся, выйдя из дома на улицу. На ступеньках он приостановился, раздумывая, к какому доктору лучше обратиться, отрицательно покачал головой в ответ на предложения нескольких носильщиков портшезов, готовых доставить его куда угодно, и, окинув рассеянным взором потрепанного субъекта, привалившегося к поручням лестницы соседнего дома, зашагал по направлению к Грейт-Ормонд-стрит.

Прибыв туда, взбежал по ступеням к дверям квартиры доктора Лейна и громко постучал в дверь, которая незамедлительно распахнулась перед ним. Спустя некоторое время он вновь вышел оттуда с видом человека, только что вполне успешно решившего важную задачу, кликнул извозчика и отправился к себе на Корк-стрит.

Получасом позже на Грейт-Ормонд-стрит показался тильбюри, остановившийся напротив дома доктора Лейна. В дверь эскулапа постучал второй джентльмен, которого тоже не замедлили принять. Его визит длился несколько дольше, чем мистера Фитцджона, но когда и он появился на пороге, то на его лице читалось выражение человека, удовлетворенного успехом своей миссии.

Тем временем Перегрин, после того как мистер Фитцджон покинул его, закончил свой туалет с несколько меньшей тщательностью, чем обыкновенно, и постарался не думать о завтрашнем дне. Мыслями он, однако, то и дело уносился к тому, что его ожидает, и вспоминал все известные ему дуэли со смертельным исходом. К счастью, они состоялись довольно давно. Единственными последними стычками, которые пришли на ум Перегрину, была дуэль герцога Йорка с полковником Ленноксом (состоявшаяся за три года до его рождения) и поединок лорда Кастельро с мистером Каннингом. Ни одна из этих дуэлей не закончилась смертью, однако за это время возможны были другие стычки, с участием менее известных личностей, о которых юноша попросту не слышал. Обмен выстрелами между ним и Фарнаби должен, вероятнее всего, положить конец ссоре, но не следовало сбрасывать со счетов и более серьезные последствия. Испустив вздох, Перегрин с тяжелым сердцем сошел в гостиную, дабы составить письмо сестре.

Он как раз трудился над выполнением этой нелегкой задачи, когда в комнату вошел мистер Тавернер.

Перегрин резко вскинул голову, вздрогнул от неожиданности и быстро спрятал письмо под чистый лист бумаги.

– О, это вы, не так ли? Доброе утро; вы пожаловали повидаться со мной или с Джудит? Но ее-то как раз и нет, она отправилась за покупками с Марией.

Мистер Тавернер, входя в комнату, задержал на нем пристальный взгляд и сказал:

– В таком случае, мне не повезло. Давеча она обмолвилась, что хотела бы побывать в Музее восковых фигур мадам Тюссо, и я пришел, чтобы сопроводить ее туда. Впрочем, это можно сделать и в другой раз. Кстати, я вам не помешал? По-моему, вы были чем-то заняты, когда я вошел.

– О нет, ничуть, ничего срочного, – сказал Перегрин, протягивая руку, чтобы позвонить в колокольчик. – Вы ведь не откажетесь от бокала вина, не так ли?

– Благодарю вас, капелька шерри будет очень кстати.

Появившийся слуга получил распоряжение, и Перегрин предложил кузену присаживаться. Мистер Тавернер, усевшись, завел речь обо всяких пустяках. Перегрин практически не слушал и отвечал невпопад: было очевидно, что мыслями он находится где-то далеко отсюда. Когда же принесли вино и слуга вновь удалился, мистер Тавернер негромко поинтересовался:

– Простите меня, Перри, но мне представляется, вы чем-то расстроены?

Перегрин с жаром принялся все отрицать и попытался перевести разговор на другую тему. Однако кузен продолжал выразительно смотреть на него, и в конце концов юноша сдался, с коротким смешком признавшись:

– Я вижу, вы обо всем догадались. Да, честно говоря, голова у меня занята другим. Мне нужно сделать кое-какие приготовления. Вы славный малый, Бернард и я могу довериться вам. Дело в том, что завтра утром я должен встретиться с Фарнаби в… словом, это не имеет значения где.

Мистер Тавернер отставил в сторону бокал с вином.

– Должен ли я понимать вас так, что это – дело чести? Речь идет о дуэли?

Перегрин пожал плечами.

– Я ничего не мог поделать. Этот субчик оскорбил меня, я влепил ему прямой в челюсть, а в ответ получил вызов на дуэль.

– Мне очень жаль, – мрачно сообщил ему мистер Тавернер.

– О, что до этого, я не жду каких-либо крайне серьезных последствий, – заявил Перегрин. – Но было бы неплохо принять некоторые меры предосторожности. Ну, вы меня понимаете. Когда вы вошли, я как раз писал письмо Джудит, а другое… мисс Фэйрфорд на тот случай, если рана моя окажется смертельной.

– Полагаю, вы не можете отказаться?

– Это совершенно исключено, – отрезал Перегрин. – Уверен, мне не надо призывать вас к молчанию. Вы ведь понимаете – я не хочу, чтобы об этом деле прознали моя сестра или мисс Фэйрфорд.

Мистер Тавернер поклонился.

– Разумеется. Можете положиться на меня. Кто выступает в роли вашего секунданта?

– Фитцджон. – Перегрин покрутил в пальцах брелок от часов. – Бернард, если со мной что-нибудь случится… короче говоря, если я не вернусь, вы ведь позаботитесь о Джудит, не так ли? Да, она пребывает под опекой Уорта, но он ей не нравится, а вы наш кузен, и потому сделаете все, чтобы с ней ничего не произошло.

– Да, – коротко ответил мистер Тавернер и поднялся. – А теперь я вас оставляю: вам надо уладить свои дела. Мне очень жаль, что так получилось, поверьте.

Остаток дня Перегрин провел очень разумно. Сначала наведался в Салон Джексона, где в спарринге позабыл о своих проблемах; оттуда направился на Альбемарль-стрит, дабы испросить разрешения прокатить мисс Фэйрфорд в своем тильбюри по Парку. Обед в гостинице Ричардсона, посещение театра на Друри-лейн и ужин в «Пиацца Кофи-Хаус» стали достойным завершением дня, и вскоре после полуночи он вернулся на Брук-стрит, слишком уставший, чтобы долго терзаться мыслями о предстоящем дне.

Камердинер Перегрина, которого пришлось посвятить в происходящее, ровно в шесть утра раздвинул занавески у его кровати и начал готовить бритвенный прибор. Перегрин в сбившемся набок ночном колпаке сел на постели и стал мелкими глоточками потягивать горячий шоколад. Одна из служанок, внеся вязанку хвороста, развела огонь в холодном камине. Утро выдалось сырым, промозглым, и необходимость одеваться при свете свечи чрезвычайно угнетала юношу. После того как служанка ушла, Перегрин встал с кровати, накинул на плечи халат и уселся перед зеркалом, дабы его побрили. Камердинер, которого он привез с собой из Йоркшира, выглядел мрачным, словно на похоронах, а когда Перегрин принялся тщательно выбирать, в какой из многочисленных костюмов облачиться, испустил тяжелый вздох, явно сочтя поведение хозяина недопустимо фривольным. Но Перегрин, в глубине души задававшийся вопросом, уж не делает ли он сейчас последний в своей жизни выбор, был твердо намерен показать, что даже сегодня не допустит несвойственной ему неряшливости в одежде. Он надел пару тускло-желтых панталон и легкий жилет, тщательно повязал шейный платок и натянул ботфорты с кисточками.

– Подай мою новую шляпу, Джон. Я надену просторное пальто для верховой езды и возьму синий платок в белый горошек.

– Ох, сэр! – простонал камердинер. – Никогда не думал, что доживу до такого дня!

Нижняя губа Перегрина предательски задрожала, но в глазах у него появился блеск, и он нервно рассмеялся.

– Ты! Это я должен спрашивать себя, доживу ли до вечера нынешнего дня!

– И зачем только мы приехали в этот Лондон?! – продолжал стенать камердинер.

– Помолчи! – оборвал его Перегрин, коему разговор этот не доставлял ни малейшего удовольствия. – Который час? Начало восьмого, не так ли? Что ж, помоги мне надеть пальто, уже пора выходить. Задуй свечи – светлеет. Письма, которые я тебе дал, при тебе?

– Они у меня в кармане, сэр, но я молю Господа, чтобы мне не пришлось с ними делать ничего, кроме как сжечь!