Алексей Дельнов - Франция. Большой исторический путеводитель Страница 16

Но повод для репрессий вскоре нашелся, и вызван он был суеверностью императора. В целях обеспечения классового мира в подвластной ему империи он издал «закон о максимуме» - о предельных ценах на основные продукты потребления. И тут-то ему нагадали, что успеху нововведения будут препятствовать крестные знамения, которыми осеняют себя христиане.

Устрашенный и разгневанный Диоклетиан издал три эдикта. Согласно первому, христиане не могли находиться на государственной службе, подлежали разрушению их молитвенные дома, уничтожались книги, рабы-христиане не могли быть отпущены на свободу. По второму эдикту священники подлежали аресту, а по третьему все остальные церковные служители (клирики) под страхом мучительной казни должны были принести жертвы языческим богам.

Начать решили с восточной столицы империи, Никомедии, где обосновался тогда Домициан. Там торжественно сровняли с землей большое здание христианских собраний. Так случилось, что сразу вслед за этим в императорском дворце случился пожар, а в Сирии вспыхнуло восстание. Суеверному владыке не составило труда установить причинно-следственные связи, и епископ Никомедии был обезглавлен, а многие не покорившиеся указу христиане брошены в огонь. Террор пошел вширь по всей империи.

С тех пор церковь постоянно прославляет память святых мучеников, жертв «диоклетиановых гонений». Но не все оказались твердыми до конца: многие, не выдержав пыток или под страхом мучительной казни, отрекались от веры, совершали требуемое идолослужение (жертвоприношение). Были и такие, что давали взятки чиновникам, а те ложно свидетельствовали факт свершения обряда. Но непрелож но и обратное: в тех сумерках, которые воцарились над подвластной Диоклетиану землей, у людей все чаще возникало стремление обрести истинную жизнь на небе. Множество верующих бесстрашно шло на казнь, и все больше становилось христиан в империи.

Почему Никомедия оказалась восточной столицей империи - разговор особый. Доминат замышлялся как система власти, доселе невиданная. Сохраняя свое несомненное первенство, Диоклетиан выбрал себе в соправители такого же, как и сам, «человека из народа»: крестьянина по рождению Максимиана, довольно успешного полководца. Оба верховных владыки титуловались «августами», себе в помощники и «на смену» назначили правителей рангом пониже - «цезарей». Ими стали Констанций Хлор («Бледнолицый») и Галерий - бывший дакийский пастух.

Империя была разделена на четыре части - опять же, по соображениям в первую очередь военным: чтобы каждую из опасных границ - рейнскую, верхнедунайскую, нижнедунайскую и евфратскую, - опекал один из государей. Одной из столиц и стала Никомедия.

В 305 г. Диоклетиан оставил власть и удалился в свое роскошное имение на берегу Адриатики. Где мирно выращивал цветы и овощи, и где почил своею смертью.

По ранее составленному плану, уйти на заслуженный покой полагалось и Максимиану, а имперские бразды правления должны были перейти к теперь уже августам Констанцию и Галерию. Но поначалу вроде бы так и сделав, Максимиан вскоре передумал следовать примеру старшего товарища. Он снова стал претендовать на верховную власть.

КОНСТАНТИН ВЕЛИКИЙ

В 306 г. умирает Констанций Хлор. Его легионы провозглашают новым цезарем сына покойного, двадцатилетнего Константина (285-337 гг., правил в 306-337 гг.). Молодой человек быстро проявил свои полководческие способности, отбросив обратно за Рейн сунувшихся было в Галлию алеманнов и франков.

Константин установил теплые отношения с Максимианом, женился на его дочери Фаусте, а тот произвел его в августы. И тут Константин узнает, что тесть неустанно подбивает против него его же собственных солдат. Дальше больше - поднимает бунт. Верный сын своего времени, свежеиспеченный август не раздумывал: отдал соответствующие распоряжения, и его жена осиротела.

В 311 г. умирает Галерий, а напоследок дает Константину добрый совет: предоставить христианам свободу вероисповедания. Что тот и сделал, и чем дальше, тем чаще искал опору в церкви. Однако сам стал христианином только перед самой смертью.

Что-то определенное сказать о его религиозных взглядах трудно. Скорее всего, бог представлялся ему, как Аврелиану: в ослепительном образе Солнца Непобедимого. Процитируем Р.Ю. Виппера: «Великан ростом и силач, совершенно необразованный и суеверный, он считал себя избранным орудием, воздвигнутым для того, чтобы истреблять врагов истинного бога и установить на земле его царство. Однажды он велел изобразить себя на стене дворца в виде солнечного богатыря, пронзающего чудовищного дракона тьмы. Солнце Непобедимое сливалось у него с образом Христа, а христианские символы он считал самым верным чудодейственным средством. На своем шлеме он укрепил в качестве амулета, защищающего от ударов, монограмму Христа, в свою диадему вделал железный обруч из найденного в Иерусалиме креста Распятия Спасителя».

Несомненно, огромное влияние на императора оказывала его мать Елена (ок. 255-327 гг.). Христианка, это она отправилась в Иерусалим и чудесным образом обрела там Честной животворящий крест Распятия Спасителя. Да и отец августа Констанций всю жизнь был терпим к христианам.

Но что касается представлений о догматике христианской церкви… Один епископ, строгий ревнитель веры, стал излагать ему воззрение секты ноавитян, к которой принадлежал, о том, что и после принятия крещения тяжкие грехи человеку не может простить даже церковь. Обдумав услышанное, великан посоветовал: «Ну, тогда приставляй лестницу к небу и полезай один. Кроме тебя никому туда соваться незачем».

В 312 г. Константин двинулся на владения Максенция, сына Максимиана. После жарких битв были захвачены Турин, Верона, Медио лан (Милан) - крупнейший город северной Италии. Наконец, враждебные воинства встретились под стенами Рима.

В ночь перед сражением Константину явился во сне крест и огненная надпись: «Сим победишь». Битва была упорной, но Константин одолел. Максенций утонул в Тибре, свалившись при отступлении с моста. При торжественном вступлении победителя в Вечный город его отрубленную голову несли на копье, а граждане швыряли в нее грязью - привычно почувствовав сердцем, кто прав, кто виноват.

Одним из своих первых после победы указов Константин освободил всех христианских священнослужителей от податей, более того - назначил им государственное содержание. Жрецы прежних богов, напротив, с довольствия вскоре были сняты. Множество храмов закрывалось, веками копившиеся в них драгоценности и прочее имущество передавались в казну. Сдирались даже золотые украшения с крыш и дверей.

В 313 г. Константин, следуя принципам домината, поделил власть с преемником Галерия - Лицинием. Правда, сразу забрал себе львиную долю провинций империи, а через год еще и ополовинил надел соправителя. Все же десять лет августы жили в мире, назначив, как положено, своих сыновей цезарями.

Но в 324 г. сцепились. Силы были явно неравные, и Константин победил. Своего сдавшегося соперника отправил в ссылку в Фессалонику (Солоники), но потом передумал и велел умертвить.

Вся империя оказалась под его единоличным, ни с кем не разделенным правлением. Столицей своей Константин сделал старинную греческую колонию Византий - совсем неподалеку от диоклетиановой Никомедии, по другую, европейскую сторону Босфора. С тех пор она стала Константинополем, прославленным на весь мир Царьградом. Теперь это, увы, Стамбул (незаживающая рана на всяком православном сердце).

В своей внутренней политике Константин следовал суровым установлениям Диоклетиана, только еще туже затянул гайки. Все ремесленники, обязанные обеспечивать армию плодами трудов своих: портные, пекари, кожевники, плотники, каменщики, даже моряки, перевозившие грузы на кораблях - были прикреплены к своим профессиональным корпорациям. На практике это означало введение коллективной ответственности - и за полноту поставок, и за поведение отдельных членов корпорации.

Родись в те годы наш славный поэт Владимир Маяковский - он не написал бы свою жизнерадостную поэму «Кем быть?». Этот вопрос в империи был снят самым радикальным образом. Дети солдат неизбежно становились солдатами, крестьян - крестьянами, сапожников - сапожниками. Такие вот были гражданские свободы. Даже членство в муниципальных советах стало наследственным. И эти потомственные члены, декурионы, несли строгую ответственность и за полноту сбора налогов, и за исполнение повинностей по поддержанию дорог, за обеспечение передвижения войск и чиновников и за многое чего еще. Такого почетного доверия боялись теперь, как огня.

Впрочем, и этих «выборных от народа» все чаще стали заменять чиновники, следящие за поступлением налогов и вообще за порядком. Фактически был положен конец автономии городов, полисному укладу жизни - столь привычному для греков и римлян, да и успевшему стать родным для многих других народов империи. Укладу, который можно без преувеличения назвать основой античной культуры, всех ее свершений.