Лебек Стефан - История Франции. Том I Происхождение франков Страница 27

Дагобер. «король австразийцев» (623), затем «король франков» (629)

Сыну Клотара и королевы Бертруды к тому времени не исполнилось и 15 лет. Его привезли в Мец и передали под опеку епископа Арнуля, сохранявшего свои функции «друга дома», и Пипина I, нового майордома. Клотар, будучи уверенным в своих силах, воспользовался ситуацией для того, чтобы отрезать от Австразии ее южные владения (Прованс, Овернь), а также земли Восточнофранкского королевства, традиционно представлявшие вытянутый в западную сторону отросток — Реймс и округу. Но очень скоро амбиции Дагобера и его опекунов стали совпадать. Он никогда им не отказывал, действуя иногда даже против воли своего отца. Именно по их требованию в 624 году был отдан приказ о казни интригана Хродоальда из рода Агилолфингов, который позднее составил себе состояние в Баварии. Тогда же Дагоберу удалось надавить на Клотара и возвратить себе Шампань, восстановив таким образом пределы прежнего королевства Тьерри и Сигебера. Как писал лже-Фредегер, царствование Дагобера было «столь счастливым, что все народы возносили ему громкую хвалу, а могущество короля вызывало у них такой страх, что все они желали пойти под его власть» — даже за пределами унаследованных королем территорий. Тем более что, выбрав удобный момент и без колебаний воспользовавшись удобным предлогом — давлением славян Pf аваров на серединную Европу, Дагобер попытается установить на ней франкский протекторат. Причем он действует более решительно, чем его предшественники. Несомненно, интерес короля к глубинной Германии (а этот интерес им не отрицался) зародился в годы его австразийского ученичества и поощрялся местной аристократией.

Клотар умер в конце 629 года, похоронили его рядом с отцом в церкви Сен-Жермен-де-Пре. Нейстрийская знать, начинавшая приобретать территориальное самосознание, по силе равное соседнему, австразийскому, пожелала иметь собственного государя. Выбор пал на Харибера, единокровного брата Дагобера. Этот брат страдал слабым здоровьем (болезнь имела, как можно предположить, характер скорее физический, чем умственный). Но Дагобер решил опередить соперника. Опираясь на австразийскую партию, которую после смерти Арнуля (около 629 630 года) по-прежнему возглавлял Пипин I, король навязал свою волю бургундской знати. Было признано ее право на настоящую военную автономию в составе франкского войска. Таким образом Дагобер обеспечил себе поддержку этой знати. Назначив преданного ему человека по имени эта на должность майордома в Нейстрии, король преодолел сопротивление части местной аристократии, Λ после казни Бродульфа, дяди Харибера по матерински линии и главного его защитника, Дагобер почувствовал уверенность в своих силах, достаточную для того, чтобы подарить единокровному брату королевство в Аквитании, Оно располагалось между Сентожем и Тулузой (ее молодой король сделал своей столицей) и, что надо отметить особо, включало в себя к югу от Гаронны всю Гасконь, образовав форпост, который защищал страну от давления басков. Вероятно, Хариберу в годы своего недолгого царствования удавалось их сдерживать.

Земли Харибера, скончавшегося в 632 году, вновь отошли к его старшему брату. Самому Дагоберу оставалось жить еще семь лет. Он обосновался в парижском регионе и мог в эти годы с достаточным основанием выглядеть как единственный король франков. Но австралийцы, посчитав себя как бы брошенными их королем, тем более что он вместе со своим имуществом увез и Пипина, снова потребовали для себя собственного государя. Дагобер послал им в 632 году маленького Сигебера, которого родила ему три года назад австразийка Рагнетруда и имя которого заключало в себе целую программу. Опекунство доверили епископу Кёльнскому Куниберу. Нейстрийцы не остались внакладе, поскольку в 632 году при составлении завещания король предусмотрел в нем пункт, в соответствии с которым его сын Хлодвиг, рожденный в браке с Нантильдой, получал по его смерти Нейстрию и Бургундию. Проблема заключалась в том, чтобы заставить австразийскую аристократию признать подобный раздел. Ей пришлось покориться, дать клятву исполнить волю государя, однако с условием, что Австразия вновь обретет территории, выделенные в 632 году. Эти территории и ранее ей принадлежали, в особенности в Аквитании и за Рейном, они традиционно представляли собой театр успешных военных действий. С этого момента начинается переход от австро-бургундской к нейстро-бургундской оси. Однако нет сомнений в том, ντο Дагобер вплоть до 639 года крепко держал в руках бразды правления. Именно он и только он до самой своей смерти контролировал франкскую политику в Германии.

Правление Дагобера

Сын Клотара II и, следовательно, наследник династии, укоренившейся в Нейстрии, воспринял чаяния знати Восточнофранкского государства. После кончины своего отца Дагобер предпринял большое путешествие по Бургундии, посетив Лангр, Дижон, Шалон, Отен, Осер, Санс. Поездка имела целью не только обеспечить признание нового государя «прелатами, знатными людьми и крупными вассалами», но также «вершить правый суд для бедняков», внушая всем «большой страх». Что действительно поражает, так это вселенское признание и восхищение государем в 629–630 годах. Король Дагобер «правил всеми подвластными ему народами столь счастливо и с такой любовью к справедливости, что заслужил больше похвал, чем любой из франкских королей, царствовавших прежде». Скоро события жизни этого нового царя Соломона стали превращаться в легенды, хотя вряд ли сам он в этом нуждался, ибо правление Дагобера без сомнения явилось вершиной в истории династии Меровингов.

С 629 года Париж и его округа («виллы» в Рейи, Бонее, Ножане, Эпинее-сюр-Сен, Крее, Компьени и особенно любимая резиденция в Клиши) стали основной базой короля. Следуя примеру отца, Дагобер окружал себя людьми, происходившими из социальных элит Галлии, в этом окружении особенно многочисленны были выходцы из Нейстрии и Аквитании, поскольку, как уже отмечалось, австразийские и бургундские аристократы были более привязаны к родной земле своих провинций. Многие приближенные короля свое образование получали при его дворе, куда еще в отрочестве посылались родителями в надежде на то, что их отпрыски будут там обучены и накормлены. Этих юношей так и называли nutriti (накормленные). Таким образом, между этими юношами и королем возникали чувства солидарности и даже содружества, с годами превращавшие их в самых верных сподвижников государя. Так, молодой нейстриец Дадон (Аудуин, будущий святой Уен), сын влиятельного Лутария, и братья-альбигойцы Рустик и Дезидерий (будущий святой Дидье), сыновья благородного Сальвия, все они познакомились друг с другом при дворе Клотара II. Назовем также Фаропа, сына крупного землевладельца из округа Мо; Вандрилла, выходца из Вердюнуа, «знатного по рождению»; аквитанца Элуа, бывшего помощника лиможского казначея. Большинство из них приобрели известность на церковном поприще. Однако не менее известно то, что все эти деятели первоначально служили при королевском дворе. Так, Дадон был референдарием (докладчиком), а также хранителем королевской печати. Возможно, что Вандрилл являлся королевским графом, то есть должностным лицом, уполномоченным от имени государя вершить суд по делам, относящимся к королевскому двору. Элуа же был главой придворного финансового ведомства. Дидье хранителем королевских сокровищ, а его брат Рустик «аббатом дворцовой часовни». Дело в том, что отравление церковных функций было неотъемлемой частью пути к почету. Некоторых компаньонов короля через какое-то время посылали в качестве графов в города и сельские округа, причем многие из них становились там епископами в соответствии с положениями эдикта 614 года. Такова была судьба самых блестящих и самых знаменитых Дидье в Каоре, Дадона в Руане. Элуа в Нуайоне. Если имена этих людей нам лучше известны, то потому, что в силу серьезности возложенных на них новых обязанностей они приобретали репутацию святости. Но и становясь епископами, эти люди оставались подлинными представителями королевской власти.

Таким образом, при Клотаре II и особенно при Дагобере королевский двор превратился в настоящий кипящий котел, в котором «варились» вместе отпрыски аристократов с юга и с севера, потомки древних галло-римлян и франкских завоевателей. А затем их отправляли служить королю в провинцию, причем не обязательно туда, где они родились. Можно сказать, что двор превращается в место, где по преимуществу происходит слияние различных элит: здесь завершается языковая и религиозная романизация франков; а для потомков римлян здесь закапчивается процесс признания ими власти, установившейся в результате франкского завоевания страны. Не способствовало ли все это преобразованию во Франкское государство различных элементов, составлявших Галлию?