Лебек Стефан - История Франции. Том I Происхождение франков Страница 28

Таким образом, при Клотаре II и особенно при Дагобере королевский двор превратился в настоящий кипящий котел, в котором «варились» вместе отпрыски аристократов с юга и с севера, потомки древних галло-римлян и франкских завоевателей. А затем их отправляли служить королю в провинцию, причем не обязательно туда, где они родились. Можно сказать, что двор превращается в место, где по преимуществу происходит слияние различных элит: здесь завершается языковая и религиозная романизация франков; а для потомков римлян здесь закапчивается процесс признания ими власти, установившейся в результате франкского завоевания страны. Не способствовало ли все это преобразованию во Франкское государство различных элементов, составлявших Галлию?

Дагобер на всех направлениях

Используя вооруженную силу или угрожая ею на всех направлениях, Дагобер вдохновлялся стремлением восстановить единство Галлии. Сначала король обратился к автономному бургундскому войску для того, чтобы прийти на помощь претенденту на вестготский престол. Победа была одержана, но больших результатов не принесла. Затем он бросил войско против басков с атлантических Пиренеев, возобновивших после смерти Харибера свои набеги на нижнюю часть Гаскони. Баски были разбиты и вынуждены направить к королю посольство, добравшееся даже до Клиши, чтобы умолять о прощении и дать клятву верности государю, а также его сыновьям и Франкскому королевству. Предпочтя затем убеждение принуждению, Дагобер направил миссию во главе с Элуа в Бретань, к королю Юдикаэлю (владыке Домноне, которого Фредегер представляет как «короля бретонцев»), чтобы потребовать покорности после опустошительных набегов его вассалов на города Ренн и Нант. Юдикаэль приехал к Дагоберу (скорее в Крей, чем в Клиши), изъявил свою покорность королю и обещал ему не нарушать мир. Наконец, по косвенным источникам можно установить, что Дагобер возвратил свои владения в нижнем течении Рейна и укрепления, которые были возведены вдоль бывших пограничных линий. В особенности следует упомянуть об отнятых у фризов старых крепостях в Утрехте, где Дагобер заложил церковь Святого Мартина, и в Дорштадте. В этом развивающемся портовом городе был учрежден франкский монетный двор, привезенный из Маастрихта. Если исключить вестготскую Септиманию, то вся территория прежней Галлии находилась отныне под властью франков.

Хотя около 630 года через послов-посредников Дагобер связал себя обещанием «вечного мира», данным византийскому императору Гераклию, королевские взоры все чаще обращались к областям европейского севера и северо-востока. Интерес к этим областям обуславливался австразийским опытом Дагобера. Восстанавливая связи различного рода, эти края все больше и больше открывались франкскому западу. Об этом свидетельствовали события, развёртывавшиеся на германо-славянских рубежах. Их начинали посещать купцы с запада, в том числе работорговцы. Один из них, Само, франк по происхождению, принял активное участие в борьбе, разгоревшейся, начиная с VI века, между западными славянами (во франкских источниках их называли вендами) и аварами, обосновавшимися в равнинной Паннонии. Одержав в конечном итоге победу, вендские племена Богемии избрали около 625 года Само своим королем, если верить Фредегеру. Примерно пять лет спустя один из караванов франкских купцов, пересекавший этот район, был атакован вендами и полностью истреблен. Поскольку купцы не получили ни малейшей защиты со стороны Само. Дагобер решил, после неудачного посольства, пойти на него войной. В состав войска, кроме австразийцев, были включены алеманны, являвшиеся данниками франкского короля, а также лангобарды Северной Италии, которым стала угрожать славянская экспансия на юг. С алеманнами и лангобардами легко было договориться, с австразийцами же дело оказалось сложнее очевидно, потому, что они, по словам Фредегера, не хотели отдавать все свои силы службе королю, не перестававшему их обирать. Венды же возобновили и участили свои набеги, так что Дагоберу пришлось отсрочить выплату дани, которой франки облагали в течение нескольких десятилетий саксов, с тем, чтобы последние обеспечивали охрану восточных границ Франкского государства.

Будучи не в состоянии навязать свою волю славянам, Дагобер прибег к настоящей германской политике, смысл которой заключался в том, чтобы обеспечить все большее включение зарейнских народов в орбиту франкского господства. Но в центре этой орбиты должна была находиться не Австразия, как можно было бы предположить, а Нейстрия, ибо Дагобер не желал никакого проявления инициативы со стороны восточнофранкской знати, окружавшей малолетнего Сигебера. Такая политика не получила поддержки у этой знати, что проявилось и в ходе войны со славянами. Поскольку право выбора герцога алеманнов с VI века принадлежало владыке восточной части Франкского государства, то реализовывать это право стал сам Дагобер, назначая и контролируя герцога, даже определяя границу между новыми диоцезами Констанцы и Куара. Можно добавить, что скорее всего под влиянием Дагобера были составлены в ту эпоху первоначальные редакции как «Алеманнской правды» (Pactus Alamannorum), так и «Баварской правды» (Lex Baiuvariorum). Войско же Дагобера вступило в пределы Баварии, чтобы расправиться с булгарскими беженцами, искавшими там земель и покровительства. Совершенно очевидно, что политика укрепления власти франков в Германии диктовалась необходимостью создания пояса безопасности, защищавшего от новых угроз с востока. Именно эти угрозы подтолкнули Дагобера к сближению с саксами, к новому утверждению своей власти над тюрингами. Последние, начиная с VI века, вновь оказались под непосредственной властью королей Восточнофранкского государства. Ими стал править верный королю франкский герцог по имени Радульф. Радульфу также специально была поручена защита восточных границ Франкского государства. Надо сказать, что эту миссию он выполнил с определенным успехом. Таким образом Германия вплоть до Саала и среднего течения Эльбы была включена во Франкское государство, центром которого (новое явление) стал Париж и Парижский бассейн.

Дагобер и собор Сен-Дени

Ничто так ярко не показывает привязанность Дагобера к тому, что пытаются называть «столичным регионом», и ничто так ярко не демонстрирует расположенность короля к расширившимся горизонтам Северной Европы, как его благожелательное отношение к церкви Сен-Дени. Это мемориальное здание было воздвигнуто в конце V века. Там покоился прах Дионисия, первого известного нам епископа Парижского, а также его сподвижников Рустика и Элевтера. В течение VI века эта церковь превратилась в важный религиозный центр, излюбленное место паломничества парижан. Как повествует источник, относящийся к 620 году, там обосновалась конгрегация «братьев», к управлению которой был относительно близок епископ Парижский. Внутренними делами конгрегации руководил аббат. Члены ее отправляли церковные службы, а также проводили в расширенном помещении храма церемонии королевских похорон. Вероятно, именно в этом храме находилась гробница Арнегонды, супруги Клотара I и матери Хильперика; здесь Хильперик и Фредегонда похоронили одного из своих детей.

Сын и внук этого короля — Клотар II и Дагобер благоволили храму, который, однако, превратился в настоящий монастырь несколько позднее, во времена Хлодвига II, сына Дагобера, и его жены, королевы Батильды [41]. Храм получал многие привилегии и выгоды, включая земельные пожертвования, освобождения от налогов на торговые места. Особенно следует выделить передачу обители права на проведение ярмарки: в 634–635 годах монахам Сен-Дени было разрешено организовывать ежегодно, начиная с 9 октября, ярмарку поблизости от храма, у пристани на Сене. При этом монастырь получал право взимать в свою пользу налог на торговые места, получать другие доходы, обычно поступающие в королевскую казну. Впервые король оказывал такую милость религиозному учреждению, но не в последний раз. Вскоре (в 653 году, то есть также в царствование Хлодвига II) на Сен-Дени была распространена привилегия, предохранявшая обитель и ее имущество от вмешательства королевских чиновников. Эта привилегии, как известно, стала распространяться в VI веке, причем особенно часто ее раздавал Дагобер. Образцовой на долгое время стала хартия, дарованная Дагобером бриардскому монастырю Ребе, который был основан другом короля Уеном. Льготы, которые получали купцы, приезжавшие на ярмарку в Сен-Дени, были столь ощутимы, что она с успехом проводилась вплоть до IX века. В первую очередь речь идет о виноторговле (об этом позволяют говорить сроки открытия ярмарки). Особенно охотно сюда стекались люди из стран севера — крупные покупатели. Одновременно у стен Сен-Дени концентрировалась значительная часть производства Парижского бассейна. Таким образом, благодари Дагоберу Нейстрия решительно открывала свои двери северу.