Одушевленный ландшафт. Сборник статей - Коллектив авторов -- География, краеведение Страница 10

Регулятивные принципы

Принцип соответствия — между разными компонентами ландшафта места есть непротиворечивая взаимодополнительность вплоть до «гармонического сочетания» [Берг 1931]. Ее отсутствие влечет деформацию компонентов и трансформацию места в целом; если культурный слой ландшафта не соответствует природному, то это влечет дисфункциональность культурного ландшафта. Соответствие не имеет однозначного характера; на базе одной и той же природной основы разные культурные, в том числе этнические, группы выращивают разные ландшафты. При проектировании культурного ландшафта суждение становится принципом функционального соответствия — функции места, использование его ресурсов определяется особенностями природной основы. Но это лишь частичная детерминация. Принцип обобщается до соответствия разных слоев ландшафта.

Существенен позиционный принцип [Родоман 1999]. Ландшафт места и его функции в большей вмещающей совокупности мест зависит от его пространственного положения, расположения относительно всех существенных иных мест; добавляю смысл, включая символическую компоненту. Между особенностями места и его положением существует неслучайная (но недетерминистическая) связь. Иногда это может быть судьбоносно — [см. анализ для событийности Белоруссии осени 2020 года: Каганский 2020].

Экзотическое обобщение — статусная детерминация — детерминирующее положение в пространстве статусов. «Судьба» места зависит не только от телесно-вещественных компонентов и пространственного положения, но и от статуса в культуре; в СССР и России — прежде всего государственно-институционального статуса. Статусная детерминация имеет важным случаем детерминацию семиотическую — в частности, нормативную. Положения и статусы растождествляют места, ведут к разной культурной трансформации тождественной природной основы и формированию разных культурных ландшафтов. Налицо аналогия с текстом — большая для позиционности (место в произведении и его композиции) и некоторая для статусности (разный смысл текстуально тождественных реплик у разных персонажей). Но если положение чаще уникализирует места, то статусы бывают унифицирующие и диверсифицирующие.

Обобщенный принцип соответствия: географическое положение места — пространственная форма (структура) — смысл, роль, функция места. Это реальная закономерность и одновременно эвристическое требование к конструированию, вернее выращиванию и самих ландшафтных комплексов и их культурных презентаций (научных знаний, образов, стратегий и пр.).

Принцип обязывающего соседства — при совместимости или дополнительности свойств соседних мест их граница позитивна и контактна, взаимодействие — взаимно обогащающее, переходная зона совмещает пространственные и смысловые элементы соседних мест и богаче их содержанием. При несовместимости соседних мест граница оказывается негативной и барьерной, на границе происходит взаимное стирание форм (стерезис по Аристотелю), а переходная зона беднее содержанием, нежели смежные места, не содержит полноценных форм. Пример продуктивной переходной зоны — классический пригород, совмещающий ландшафтные формы и культурные практики городской и сельской жизни; широкие опушки в лесостепи, где большим деревьям присущи яркие индивидуальные формы. Жесткий пример негативной переходной зоны — свежие вторжения вулканической лавы в лесные ландшафты; советские трофейные территории, где полноценный ландшафт разрушен, а новый не создан. Ситуация границ и переходных зон в целом труднее и сложнее [Каганский 2018].

Для ландшафтного покрова значительны и значимы переходные зоны — опосредований типа лесотундры с переходной по жизненным формам растительности, зон типа лесостепи, где нет «лесостепной растительности», но налицо мозаичное чередование лесных и степных массивов до зон активного взаимодействия атмосферных фронтов или фронтов боевых действий (представление о первых сформировано на материале вторых в Первую мировую войну). Оценка доли переходных зон — примерно от 1/10 до 1/3 суши. Это эко-тональность. Наличие переходных зон — экотонов между контрастными ареалами — правило. Если аналогом границ в тексте естественно счесть знак точки, фразу «Конец фильма», заглавие текста, то аналоги переходных зон в культуре имеют место на других уровнях. У Бахтина и Лотмана вся культура переполнена границами; однако трудно сделать подобные суждения поверяемыми без концептуально-наглядных схем членения пространства культуры, ее районирования и картографирования.

Для ландшафта, данного в познавательном созерцании (особенно в путешествии) и культурном преобразовании касательно границ налицо парадокс. Ландшафт содержит как свой важнейший компонент не столько границы, сколько проблему границ, разграничения и саморазграничения. Проведение (человеком) границ в ландшафте — культурная практика. Культура постоянно вопрошает о своих границах и границах в себе, сама есть порождение и снятие границ.

Разнообразие ландшафта — и разнообразие характерных направлений. Ландшафт анизотропен, равно природный и культурный. Направление максимального градиента или иное существенное — характерное направление; иногда оно совпадает с осью симметрии. Дифференциация и сложность ландшафта проявляются в наличии комплектов характерных направлений. Реально известные места имеют как минимум три характерных направления. Здесь различия с текстом разительны — как линейный он имеет одно характерное направление, учитывая графическую презентацию — два. Но плану содержания большого художественного произведения (равно и живописному полотну) присуще очень много характерных направлений. Интересно, что и в ландшафте, и в тексте есть глобальные, общие характерные направления (в ландшафте это «север — юг» и «центр — периферия») и локальные характерные направления отдельных семейств мест (аспектов повествования, сюжетных аспектов живописного полотна).

Очень четко структурировано мифологическое пространство, явно полианизотропное с несколькими характерными направлениями, представляющее «полуземной» ландшафт. Однако методологический взгляд порождает вопрос, оно само по себе такое четкое? Или структуралистская метода порождает четкое описание? Правомерен ли семиотический подход к мифологии (тем более иконописи), где отсутствует главный семиотический атрибут — немотивированная связь означаемого и означающего, там эта связь как раз мотивирована; для ландшафта ровно то же самое.

Перечисленные особенности морфологии ландшафта как сплошной среды одновременно имеют телесный и семантический аспекты. Первый означает локализацию «сгустков» ландшафта, а второй то, что эти морфологические элементы имеют смысл для их обитателей и иных наблюдателей, особенно путешественников. Дело не только в том, что возможно какое-либо описание, а в том, что всякое место имеет смысл и ценность для человека (согласно биосемиотике — и для всех живых существ). Сложным представляется вопрос о тех самых лакунах, наличие которых в ландшафте мы категорически отрицаем — областях, которые «ничем не являются». Если считать, что мифологическое пространство полно описывает пространство традиционной культуры и традиционного ландшафта (хотя это и не изучалось), то в нем заведомо нет лакун. От лакун следует отличать необитаемые, табуированные, ценностно-негативные области, но они безусловно имеют смысл, хотя бы понимаемый и описываемый негативно и даже апофатически.

Пространство природного и культурного ландшафта

Пространство культурного ландшафта, изученное еще недостаточно, обнаруживает как сходство, так и различие с пространством природного ландшафта; несомненны и преемственность, и изоморфизм пространственных форм.

Оба пространства: сплошны