Поверь. Я люблю тебя - Изабель Филльоза Страница 15

больше трех лет. Я не знаю, почему он плакал. И не знаю, почему его слезы вызывали такой гнев у бабушки. Но ничто не может оправдать желания пристыдить ребенка, а тем более на глазах у людей. Весьма вероятно, что стыдно было бабушке. Она опасалась того, что люди посмотрят на нее, а не на внучка. А может быть, бабушке и впрямь слезы казались неоправданными, – но при этом они ведь выражали потребность, которая не была понята. Ребенок страдает вдвойне – из-за неудовлетворенности своей потребности, но еще и из-за чувства, что его унизили. Наверное, он проглотил свои слезы, но возненавидит бабушку за то, что она не смогла его услышать.

«Не плачь», «не кричи», «не бойся»… «Не звоните ему эту неделю, пока он в летнем лагере, не пишите ему, а то он из-за вас плакать будет». Взрослые не любят прислушиваться к чувствам детей.

В каждом ребенке живет потребность чувствовать, что его принимают, признают, выслушивают, любят, уважают, ценят. У него есть потребность иметь право выразить себя и быть понятым. «Не проси, это невежливо», «Будешь требовать – вообще ничего не получишь!», «Чем больше просишь, тем меньше будешь иметь». Привыкнув к подавлению своих ожиданий, личность, ставшая взрослой, испытывает трудности с признанием своих потребностей и формулированием своих требований.

Были ли ваши родители внимательными к вашим потребностям?

Как они откликались на них?

Имели ли вы право требовать?

Как ваши родители реагировали на выражение ваших чувств? Они выслушивали или одергивали вас, заставляя замолчать?

11. Секреты и недосказанности

В не столь уж далекие времена родители знать не знали, что маленькие дети понимают так много. Не отдавали себе отчета в том, что зародыши могут понимать мысли матери. Не знали, что груднички откликаются на эмоции родителей. Маленькое существо воспринималось лишь на уровне пищеварительного тракта. Нужно было накормить его, возможно, поставить на ноги, и соблюсти его «невинность».

Детям почти ни о чем не говорили. Ребенка не ставили в известность, когда папа терял работу или у мамы случался выкидыш. Так же молчали и о самоубийстве дяди Марселя, раке тети Мари, обворовывании дачного домика, пожаре на заводе, где работает отец, болезни, потом и кончине младшего братика, прабабушке, попавшей в психбольницу, дедушке-коллаборационисте, любовнике бабушки или денежных затруднениях в семье. Ребенка не готовили к запланированному переезду. Его перевозили туда-сюда. А если б секреты еще и имели возможность расти и развиваться!

В повседневной жизни не было места для разговоров с ребенком. Малыша везли к бабушке, не сообщая ему, сколько времени он там проведет, даже не сказав, когда вернется мать! Если бабушка любящая, все проходит прекрасно. Считалось, что малышу в четыре года все равно, и его можно оставить у тетушки, не уточнив, когда за ним придут. Оставляя ребенка без поддержки, в страхе, что его, не способного к самостоятельности, совсем бросили.

Существуют простые недосказанности, то есть вещи, которые взрослые не считают полезной информацией для детей: им кажется, что детям это неважно, или же они полагают, что дети все равно не поймут да и не имеют потребности об этом знать. А существуют еще и секреты – то есть тщательно скрываемая информация. Недосказанности запрещают ребенку облекать некоторые из своих эмоций в слова. Секреты отрезают часть его самого. Секрет чаще всего бесполезен и имеет разрушительные последствия. Он ни от чего не защищает детей. Скорее, наоборот – лишает их чувства уверенности. Дети чувствуют эмоции взрослых, они понимают: есть нечто такое, о чем им не сказали. И говорят сами себе: если нам про это не сказали – значит, в этом что-то чудовищно страшное. Так вокруг секретов рождаются всевозможные фантазии. А фантазия всегда тяготеет к тому, чтобы оказаться куда страшнее реальности.

О секретах ребенку нельзя говорить в резкой форме. Прежде всегда нужно его выслушать, выяснить, что он знает, что он себе напридумывал, навоображал. Секрет, высказанный без подготовки, либо не будет услышан, либо будет воспринят как взлом психической жизни ребенка. Ребенок сам создает себе свою истину. Чтобы воспринять нечто иное, ему сначала нужно «вычистить» свои уверенности. Роль взрослых или психотерапевта – в том, чтобы помочь ребенку задать самому себе вопросы, заставить его высказать тот вопрос, который он сможет задать родителям и который будет для него иметь смысл. Тогда родители и смогут ответить, приоткрыв завесу тайны. Ребенок будет готов воспринять ее.

Секрет означает подозрение – были обдуманы и другие следы, а симптом так и остался непонятым. Под симптомом я понимаю повторяющееся и вынужденное поведение или же внезапное происшествие, оставшееся без объясненной причины. Жюлю было два месяца, когда мама Элен уронила его на землю. Почему так случилось? Это было слишком странно, и ей хотелось понять.

Как и все мамы, она иногда амбивалентна по отношению к своему маленькому мальчику… Но чтобы просто уронить!.. Невозможно. Мы исследуем проблему вместе. Она рассказывает мне, что ночью ей приснился сон: она потеряла сумку. Интуиция подсказывает мне: а не могло ли быть так, что зародышей в чреве ее матери было двое – был еще и ее близнец? Предпринимаем расследование. Ее мать все отрицает, но все же упоминает о том, что за два месяца беременности потеряла много крови, так что предполагала выкидыш! Гипотеза о близнеце нашла подтверждение. А главное – она о многом сказала Элен. Она придавала смысл многим ощущениям. Этот канувший в небытие близнец имел потребность быть признанным. И он символически снова возник в жизни Элен в этом падении Жюля.

Молодая женщина по имени Грас встречается только с женатыми мужчинами… Отважившись понемножку вытащить из матери кое-какие подробности, она наконец понимает: ее отец постоянно обманывал мать. Любовницы были несомненно удачливее супруги, униженной, недооценнной. Сигнал, услышанный бессознательным Грас, был ясен: «Лучше быть любовницей, чем женой». Ей удалось поговорить об этом с отцом – и тот без обиняков рассказал ей историю четы и все свои любовные похождения.

Между ними возникли искренность, интимность и взаимное уважение, которого она никогда не чувствовала в папином отношении к ней. Она лучше поняла его жизнь и смогла отринуть ее. Ее чувства нашли понимание. Через месяц после снятия секрета ей удалось встретить свободного мужчину.

Изауре было двадцать семь, когда она узнала, что ее отец – гомосексуалист. Конечно, это было печальным открытием, но главное – как грустно было осознать, до чего же она была чужой для этого человека все свое детство и немалую часть юности. Она страшно разобиделась