Наталья Урванцева - Зеркало как принцип поэтики в русской детской литературе XX века Страница 3

Герои «Дорогих моих мальчишек» живут в двух мирах – реальном и выдуманном, созданной их фантазией. Эти миры зеркально противопоставлены друг другу. Синегория становится утопическим локусом, в котором дети творят свою сказку о действительности. Секретная страна «овеяна <…> высоким таинственным смыслом» (470). «Тайные» места– «штаб» в гайдаровской повести и пещера в «Дорогих моих мальчишках» «воплощают коллективную детскую мечту. Это идеал секретного пристанища»[38]. Синегорцы придумали для себя новую, тайную биографию. «Славные, добрые, полезные дела, которые совершал каждый участник игры в жизни, заносились в летопись Синегории соответствующим образом и особым, сказочным шифром» (470). В делах пионеров-затонцев всегда «побеждали отвага, верность и труд. Это и стало девизом синегорцев. А на гербе Синегории появились: радуга, стрела и вьюнок» (470).

Параллельно со сказочным повествованием развивается рассказ об одном из главных героев повести – четырнадцатилетнем подростке Капке Бутыреве, бригадире судоремонтного завода и командосе синегорцев. С глубокой правдивостью, с «суровым» реализмом показана судьба Капки, типичная для многих детей военного времени. Мать его умерла, отец находится на фронте. На плечах Капки лежит забота о двух сестрах. С мягкой иронией Л. А. Кассиль называет его «деловым человеком», «великим заботником». Автор показывает раннее взросление подростка. «Маленький и плечистый» Капка «был еще очень мал, да годами еле-еле вышел из училища. Не в меру длинная шинель стегала его по пяткам. Издали казалось, что движется большая черная кадка, из которой торчит голова в фуражке» (428). Как и многие другие пионеры, Капка Бутырев работает вместо отца на судоремонтном заводе. Идея преемственности поколений звучит и в песне Арсения Гая: «Отца заменит сын, и внук заменит деда, // На подвиг и на труд нас Родина зовет!» (398). Капка взваливает на себя тяжелое бремя ответственности: ему приходится заменять рабочих на заводе, родителей – в семье, погибшего руководителя игры Арсения Гая – для своих друзей.

С реальным планом повести связан мотив по украденному войной детству. Чтобы ярче подчеркнуть это, Л. А. Кассиль вводит эпизод, в котором описывает, как Капка по дороге на работу увидел игру ребят в чижа: «Капка невольно замедлил шаг. Когда-то он был непобедим по этой части. <…> Но теперь ему было не до того: время пришло серьезное. Некогда бросаться палками, да и поотстала, верно, рука, отвык глаз, нет уже, должно быть, прежней точности. <…> Времени оставалось в обрез, надо было спешить. Но тут Капка не выдержал» (429).

Несмотря на раннее возмужание, ему трудно отказаться от вчерашнего детства. Затонским ребятам – Валерке Черепашкину, Тимке Жохову, Юрию Плотникову – «им всем еще нужна романтическая обрамленность дела»[39]. Через авторские ремарки– «дорогие мои мальчишки», «синегорчики мои дорогие» – автор проявляет свое отношение к подросткам. В. Макарова и В. Николаев, анализируя повесть, упрекали автора в том, что «самозабвенно заигравшимся детям»[40] «не хочется играть в эту надуманную игру», «им явно не до сказки»[41]. Позволим себе не согласиться с этими словами. Глубокая увлеченность детей игрой приводит к условному смещению действительности и вымысла. Игра в какой-то мере на время защищает ребят от войны. Фантазия, мечта и выдумка синегорцев «придают им то ощущение новизны и радости, без которого невозможно детство»[42]. Война и детство несовместимы друг с другом. Чтобы оставить героев в детстве, дать осознать его возможности, автор и придумывает игру в Синегорию.

Основной корпус текста и вставная сказка находятся в зеркальных отношениях друг с другом. Л. А. Кассиль использовал особенность детского воображения, которая состоит в умении одновременно пребывать в нескольких измерениях, во взаимодействии реальности и фантазии. Между реалистическим и сказочными планами повествования возникают диалогические отношения, которые реализуются на образном и сюжетном уровнях.

Принцип зеркального отражения находит воплощение в парных персонажах повести. Пионеры-затонцы имеют своих «двойников», свое второе «я». «Трудолюбивый и спорый во всяком ремесле, Капка стал оружейником Изобаром, летописец синегорцев Валерка превратился в Мастера Зеркал Амальгаму. Бахчевод Тимка принял имя Дрон Садовая Голова» (470).

С особой поэтичностью в повести написан образ Мастера Зеркал и Хрусталя ясноглазого Амальгамы, которого любили все синегорцы. «Он отливал стекло, в гранях которого всеми семью своими цветами жила радуга, а зеркала славного мастера обладали таинственным свойством сохранять в своих глубинах солнечный свет и излучать его в темноте» (402). Л. А. Кассиль словами мастера Амальгамы передает в сказочной форме свои мысли о высоком предназначении искусства: «…Искусство долговечно только тогда, когда человек с любовью вложил в труд всю свою вольную душу» (404); «…Я напрягу ум, буду работать с утра до вечера и с вечера до утра, но добьюсь, чтобы мои зеркала сами делали мир прекраснее. Я хочу, чтобы в людях отражалось все, что я вдохну в зеркало своим трудом, своей любовью. Ибо на свете нет, говорят, силы, которая не уступила бы труду, если человек избрал свое дело по любви и вложил в него душу» (533).

«Зеркальные» параллели наблюдаются в сюжете основного повествования и сказки. Синегорию «разорили злые ветры» во главе со злым и глупым королем Фанфароном. Враждебные силы ассоциируются с образами ветров. В Затонске также господствует «злой» и «жадный» ветер: «Злой ветер, мы знаем, из какого гнезда прилетел ты, злой, черный ветер <…>» (410). И далее: «Капка заглянул в ход. Казалось, что злой черный ветер дул оттуда: сквозило сырым, могильным холодом» (524). Л. А. Кассиль пересоздал сказочный образ ветра, «перевел его из плоскости моральной, нравственной, в плоскость социальную Ветер в Синегории не просто вневременное воплощение зла, а определенная антинародная сила, ассоциирующаяся с силами фашизма»[43].

Автор наделяет отрицательных героев сказки значащими именами: король Фанфарон, начальник Печной Тяги, главный придворный Ветрочет, продувная бестия Жилдабыл. Легкомысленный, самый ветреный, злой и глупый король в мире – так характеризует его Л. А. Кассиль. Для усиления карикатурной направленности образа короля автор использует игру слов и каламбуры: «он ходил расфранченный в пух и прах и, в конце концов, пустил все свое состояние по ветру», «пускал мыльные пузыри» (403).

Вместо необыкновенных зеркал мастера Амальгаму заставляют выпускать невиданного размера серебристые, зеркальные мыльные пузыри. Король Фанфарон пытается обмануть Мельхиору и приказывает Амальгаме сделать кривое зеркало, чтобы девушка убедилась в своем безобразии. Фанфарон предлагает дочери Дрона Садовой Головы красавице Мельхиоре стать одной из его ветрениц, внушая ей, что она уродлива. Чтобы убедиться в этом, девушка идет к пруду – водному зеркалу: «Она наклонилась над его зеркальной поверхностью и стала смотреть на свое отражение. Но один из ветров тот час же прилетел сюда и принялся дуть на воду. Зеркало воды зарябило, и прекрасные черты Мельхиоры Безобразно исказились» (406).

Для того чтобы посмеяться над королем, мастер изготовляет прямое зеркало, лучше которого никогда еще не делал. Прямое, правдивое зеркало без хитрости и лукавства показывает истинную сущность Фанфарона, его министров, вельмож и ветродуев:

«Король посмотрел на зеркало сбоку и сказал:

– Я не замечаю, чтобы поверхность его была кривой.

– В этом-то и весь секрет, ваше величество, – ответил Амальгама. – С виду это обыкновенное стекло. Не угодно ли посмотреться в него?

Король взглянул на себя в зеркало, и так как он был безобразен, но уже много лет не видел себя в зеркале, то захохотал от восторга:

– Ты молодец, Мастер, я награжу тебя знаком Опахала! Ну и коверкает же человека твое зеркало! Смотри – нос поперек лица, глаза вылезли на щеки, рот растянулся до ушей и уши висят, как у собаки. Слава богу, что это лишь кривое зеркало» (407).

Л. А. Кассиль вводит в повесть мотив отраженного света. Солнечные зайчики, которые «целыми стайками спрыгивали с зеркал Амальгамы», выполняют фольклорную функцию помощника. Они помогают найти в башне мастера Зеркал Амальгаму. В реалистическом плане зеркала и солнечные зайчики используются как средство коммуникации между синегорцами. Это своеобразный солнечный телеграф.

На первый взгляд кажется, что сказка о Синегории не имеет отношения к реалистическому плану повествования. На самом деле она сюжетно и психологически оправдана. Являясь частью повествовательного текста, сказка помогает его переосмыслению. Включение сказки как вставного элемента в ткань повести способствует раскрытию художественного замысла произведения, его более глубокому звучанию и значению. Она становится художественным приемом для раскрытия авторской концепции «Дорогих моих мальчишек».