Сборник статей - Путешествия со смыслом Страница 11

Филиппины. По следам Магеллана

Надежда Нестеренко

Сами филиппинцы говорят всем приезжающим: если вам не понравился один остров, у нас есть еще 7106, чтобы вы нашли что-то интересное для себя. И это действительно так. Филиппины на самом деле необыкновенные острова. Каждый не похож на другой.

Здесь живут странные, большеглазые, с мягкой, как у кроликов, шерсткой, и длинными когтистыми пальчиками маленькие существа, при первом взгляде на которых сразу хочется сунуть их в карман и увезти домой – до того они милые! Потом вспоминаешь фильм про гремлинов, и сразу понятно, с кого их рисовали. А потом еще оказывается, что у них есть маленькие острые зубки, и они проявляют чудеса прыткости, охотясь на местных сверчков, легко прыгая с места на пару метров, при том что по размеру любой из них легко уместится на ладошку. Зовут их торсиеры, или долгопяты, и днем они мирно дремлют, обхватив лапками ветки, а вот по ночам, охотясь, проявляют чудеса прыгучести.

Когда-то сюда приплыл Фернан Магеллан. Он назвал Филиппины Островами святого Лазаря, поскольку в день этого святого экспедиция достигла островов, но название не прижилось, и позже острова получили свое название в честь испанского короля Филиппа Второго.

Магеллану на Филиппинах не повезло, так сложилось, что здесь оборвалось его путешествие – он был убит одним из местных вождей Лапу-Лапу, считающимся теперь местным героем, первым борцом с испанской колонизацией. Прах Магеллана так и покоится на острове Себу, здесь же стоит и памятник герою Лапу-Лапу.

Оставшиеся от флотилии Магеллана два корабля разделились: «Тринидад» отправился обратным путем на Запад, а «Виктория» под предводительством капитана Хуана Себастьяна Элькано поплыла вперед – на Восток. И именно этот корабль, обогнув мыс Доброй Надежды, завершил кругосветное путешествие, доплыв до Испании. После всех тягот пути на «Виктории» выжили всего 18 человек. Известно, что все моряки очень страдали от цинги, и избежать болезни удалось только Элькано: оказалось, что он очень любил айвовое варенье и во время путешествия ел его – это его и спасло, ведь айва богата витамином С.

И, наверное, самое невероятное из филиппинских чудес – это местные целители, известные во всем мире как филиппинские хилеры. И среди 7107 островов есть один самый волшебный и загадочный, и имя ему – Сикихор. А волшебный и загадочный он потому, что здесь и живут те самые местные знахари и целители. Это местные шаманы, которые очень хорошо знают и понимают природу и растения, в сотрудничестве с которыми они и лечат.

Островная жизнь течет не спеша. И через несколько дней постепенно забываешь об обычной спешке, расслабляешься, бродишь днем в одиночестве по отмели во время отлива, спугивая толпы голубых крабов, греющихся на солнышке и моментально зарывающихся в песок, оставляя на месте исчезновения маленькую пирамидку. Каждый вечер, умиротворенно глядя на море и потрясающей красоты закаты, а затем в бархатное небо, усыпанное звездами, засыпаешь под шум моря и шорох пальм, ловишь себя на мысли, что так странно, что где-то еще есть совсем другой мир, и магия этого места постепенно проникает в тебя.

Так случилось, что мне посчастливилось увидеть одного из самых известных филиппинских шаманов – Хуана Понсе. Его на острове знает каждый, поэтому не составило труда найти водителя, согласившегося меня к нему отвезти. Правда, он несколько странно на меня всю дорогу посматривал, и у шамана за всем внимательно наблюдал, но держался в сторонке.

Стоял обычный жаркий ноябрьский день. Извилистая дорога вела через джунгли, и вскоре мы были на месте. На небольшой полянке среди пальм стояла пара видавших виды сараев, а невдалеке виднелась ветхая-ветхая избушка на курьих ножках, покрытая соломой. Вокруг – ни души. Окна у избушки были полностью деревянные, и электричества, думаю, этот дом никогда не видел. О ветхости можно судить хотя бы по тому, что у меня под ногой одна доска провалилась, но, по счастью, все обошлось. Из открытой двери вышел мужчина с ребенком на руках, и водитель, обратившись к нему, сказал, что я хотела бы увидеть Хуана Понсе. Он ответил, что тот сейчас выйдет.

И, действительно, через несколько минут в дверях из темноты дома появилась фигура шамана. Это оказался седовласый человек среднего роста, одетый в светлую рубашку и шорты. На филиппинца он не очень похож, наверное, в нем не было ничего необычного, если бы не глаза: пронзительный, немигающий взгляд, который как будто видит тебя насквозь. Сам он не говорит по-английски, поэтому в качестве переводчика выступает его дочь. Спросив через переводчика, что меня беспокоит, он посадил меня на стул лицом к спинке, и стал пальцами исследовать мой позвоночник, используя какую-то настойку из трав. Затем меня накрыли простыней, а из-под стула повалил дым. Не могу описать, что я чувствовала во время этого действа, наверное, было какое-то ощущение нереальности всего происходящего, но в конце я почувствовала себя лучше.

Когда я встретила Хуана Понсе, ему было 90. И, несмотря на возраст, он все равно продолжал помогать людям. Одна важная деталь: хилеры никогда не просят денег за свои услуги – каждый сам решает, как отблагодарить целителя.

Думаю, когда Магеллан приплыл на Филиппины, древние хилеры уже лечили там людей. Нам повезло, что их искусство живо и сегодня, и очень хочется, чтобы и века спустя эта традиция не прерывалась.

Города

Пять дней в Париже

Марина Левитина

Я пишу эти строки в тот самый момент, когда самолет авиакомпании «Эр Франс» трогается в путь. Мы только что «отплыли» от шереметьевского причала. Я еду в Париж – туда, где в Лувре улыбается Джоконда, где Собор Парижской Богоматери отражается в водах Сены, а в садах Живерни цветут водяные лилии Моне… Я еду в город Встреч.

Удивительно, сколько всего можно увидеть в Париже за один день, если все время идти, почти не останавливаясь на отдых. Я бродила по острову Ситэ и по набережной Сены, по Большим бульварам и маленьким улочкам Монмартра… Удивительный город постепенно открывал мне свои тайны, а я безмолвно вслушивалась в этот голос, стараясь уловить разнообразие его мелодий. «Слушай, впитывай и запоминай», – словно говорил Город. Здесь звучит и неземная гармония готики, и величественная королевская старина, и доблесть мушкетеров, и свободолюбивый голос Французской революции, и возгласы первых кинозрителей с бульвара Капуцинок, и запах лилий, смешивающийся с запахом солнечных красок Моне и Ренуара, доносящийся вместе с брызгами фонтанов и веселыми разговорами. Парижане мирно и беспечно беседуют за столиками бесчисленных открытых кафе в креслах, развернутых лицом к миру – чтобы удобнее было наблюдать за ходом истории и, подкрепившись очередной чашечкой кофе, изящно и непринужденно внести в мир свою лепту. Здесь настоящее словно пропитано прошлым, а прошлое живет в настоящем.

Еще совсем недавно мне просто не верилось, что я когда-нибудь увижу великий Нотр-Дам, Собор Парижской Богоматери. Но вот я здесь, совсем рядом с ним. С него-то мне и хотелось начать знакомство с городом.

Пройдя пешком по улице Турбиго, я вышла к набережной Сены и, перейдя через мост, оказалась на острове Ситэ, в самом сердце Парижа – или Лютеции, как назывался этот город-остров до IV века. На карте остров похож на корабль, плывущий по Сене. Отсюда берет начало парижская история: во II веке до н. э. здесь поселилось галльское племя паризиев. Потом здесь жили римляне. В их времена и был построен на острове храм, посвященный Юпитеру, на месте которого позже поставили церковь св. Этьена. А еще позже, в середине XII века, здесь началось строительство великого собора, посвященного Богоматери. Строительство это длилось почти два столетия. Многое претерпел Нотр- Дам со времени своего основания. Оказывается, он очень сильно пострадал, особенно во время Французской революции 1789 года: множество статуй были разрушены, витражи заменены прозрачными стеклами, шпиль уничтожен, все колокола, за исключением большого, переплавлены, а сам собор превращен в храм Разума, а позже – в склад продовольствия. Воистину, разум без любви далек от мудрости! К счастью, в конце XIX века Собор был отреставрирован, во многом благодаря роману Виктора Гюго, который привлек внимание парижан к этому полуразрушенному памятнику.

И вот я стою перед ним, великим готическим Собором. Дух захватывает от его тонкости и величия, от прикосновения к мастерству тех, кто создавал его 800 лет назад – тех, кто начинал, не надеясь увидеть его законченным, и тех, кто продолжал дело первых. Вокруг масса туристов, сверкают вспышки фотоаппаратов. На главном фасаде – статуи, сцены, посвященные Богоматери, ее матери св. Анне, скульптуры библейских царей – великое множество человеческих фигур. А надо всеми – огромная восьмилепестковая роза. Не она ли окно в небеса?