Женевьева Брюнель-Лобришон - Повседневная жизнь во времена трубадуров XII—XIII веков Страница 18

Очень модной игрой считалась игра в кости[92]. Археологические находки показали, что сами кубики изготовлялись из дерева или кости. По каким правилам играли в эту игру в Средние века, нам неизвестно, однако из жизнеописания трубадура Гаусельма Файдита следует, что игра шла на деньги. В 1215 году IV Латеранский собор осудил игру в кости, а в 16-м статуте запретил клирикам играть в эту игру. Святой Людовик активно выступал против изготовления игральных костей. Используя систему нумерации, просуществовавшую вплоть до XIII века, числа в определенной последовательности наносили на противоположные грани кубика. В Тулузе, в квартале Дорад, где издавна селились ремесленники, сохранилось изображение двух игроков, сидящих друг против друга. Совершенно очевидно, что азарт охватил обоих, однако мы не можем слышать той брани, которой, без сомнения, обменивались они в пылу игры; об этом упоминает Монах Монтаудонский, составляя вперемешку список «того, что невыносимо», этот своеобразный перечень «недостатков» своего времени[93].

Не менее высоко ценилась на юге и игра в шахматы, изобретенная в Индии и в XI веке завезенная арабами в Европу. В музее Барджелло (прикладного искусства) во Флоренции хранится шахматная фигурка — рыцарь из слоновой кости, выточенный в конце XII века на юге Франции; это одна из шести видов фигур, задействованных в игре. Рыцарь изображен готовым к сражению, в полном воинском облачении, характерном для эпохи трубадуров: на нем боевая кольчуга, поверх которой надето обшитое галуном сюрко. Голова и нижняя часть лица полностью защищены кольчужным капюшоном, под которым надет цилиндрический шлем — сервельер. Игра в шахматы воспроизводит поединок, участники которого, подобно бойцам на турнире, попадают в ситуации, сходные с боевыми. Названия основных фигур переводятся с арабского: «шах» стал «королем», «визирь», к великому курьезу, превратился в «королеву» (совр. «ферзь»), «скала» стала «башней» (совр. «ладья»), «рыцарь» («всадник») сохранился (совр. «конь»), а «офен» позднее стал «слоном»[94].

В Средние века игра в шахматы пользовалась таким огромным успехом, что даже нашла свое отражение в ученой литературе; так, в XIV веке появилось сочинение, озаглавленное «Шахматы влюбленных»[95], в котором молодой человек и юная дева разыгрывают партию в шахматы, являющую собой аллегорическую модель человеческой жизни, где каждому возрасту соответствуют свои ходы. Весна — время удовольствия и проигрыша: девушка угрожает поставить молодому человеку «мат», ведь во время игры он потерял свое сердце. Годы и шах королю делают молодого человека более зрелым, начинается время активной жизни, которую следует посвятить учению и женитьбе… Игра завершается, подступает старость, «зима жизни», она должна побудить человека к мудрости, подтолкнуть его на путь созерцания и размышлений…

Найденные во множестве шахматные фигуры, изготовленные из вполне обычных материалов, таких, как кость и дерево, свидетельствуют о том, что во времена господства куртуазной любви шахматы были игрой повседневной. Почему в шахматы играли каждый день? Как объяснить новые роли ферзя и слона в игре, где, кроме них, есть еще король, рыцарь и ладья? Ответ напрашивается сам: игра в шахматы олицетворяет феодальный мир (сеньор, рыцарь-вассал и замок) в период, когда в нем воцаряется fin’amor, знаковыми фигурами которой являются дама и трубадур; в игре оба эти персонажа выходят на сцену…

Эротические намеки, связанные с игрой в кости или шахматы, встречаются в стихах трубадуров довольно часто. Так, во второй половине XIII века Бернарт д’Аурьяк пишет, что хотел бы сыграть со своей дамой «у нее в доме партию в шахматы, и чтобы никто не мешал бы их игре».

«А еще мне хотелось бы, — добавляет он, — побыстрее и напрямик объявить ей шах: ведь именно в этом и состоит вся прелесть игры! Но также хотел бы я дождаться конца нашей партии, ибо желательно мне увидеть, как она одержит победу, и настанет мой черед получить шах и мат»[96].

ТРУБАДУРЫ И ИХ ИСКУССТВО

Роль трубадуров в жизни общества юга Франции

Если верить трубадурам, аристократическое сословие является достаточно гомогенным, какое-либо расслоение в нем отсутствует. Ценности, которые оно защищает, а именно юность, щедрость, благородство (paratge, «благородное происхождение», ставшее «благородством сердца»), ставят людей достойных на одну ступень с самыми знатными сеньорами. Феодальное общество с его четко выраженной социальной иерархией трубадуры подменяют обществом вымышленным, идеальным, обществом избранников:

В делах любви язык мольбы и пеней / Пристойнее сеньора повелений, — /… Богач, бедняк — все перед ней равны[97].

Аристократическое сословие представляет собой жестко организованное, иерархическое сообщество (деление по возрасту и по признаку пола лишь подчеркивает уровневую структуру), состоящее из различных стратов.

На самой вершине находятся благородные из благородных, принадлежащие к знатнейшим и древнейшим родам, потомки каролингской знати. «Князья» (герцоги, графы, некоторые виконты) обладают властью над целыми регионами. Среди них есть и выдающиеся трубадуры, например Гильем IX или Дофин Овернский.

Затем идут «владетельные» сеньоры, люди, наделенные властью; из своих укрепленных замков, расположенных на стратегически важных высотах, они управляют богатыми сеньориями; замки чаще всего строят на холмах и скалах: отсюда удобнее держать под контролем вверенные им территории графства или виконтства. Владельцы замков являются вассалами герцогов, графов и виконтов, они именуются «баронами». Среди них также есть трубадуры: это Раймбаут Оранский, Бертран де Борн.

Третий страт составляет «среднее дворянство», к нему относятся владельцы более скромных жилищ, люди, чья власть не простирается за пределы их небольших владений; из среднего дворянства вышло немало прославленных трубадуров, и в частности Джауфре Рюдель.

Последний страт, также подаривший миру славную когорту трубадуров, представляет мелкое городское и сельское дворянство… Архивные документы свидетельствуют о постоянных материальных проблемах, осаждающих бедного рыцаря, о его долгах, о том, как порой ему бывает сложно поддерживать свое дворянское звание. Этот рыцарь живет бедно, ему приходится довольствоваться скромными доходами, получаемыми от доставшейся ему доли семейного наследства — небольшой земельной ренты, скудного городского жилища или нескольких комнат в замке. Таким бедным дворянином был трубадур Раймон де Мираваль; в его жизнеописании говорится, что был он сеньором четвертой части замка Мираваль (то есть имел право на четвертую часть доходов, приносимых владением):

Раймон де Мираваль родом был бедный рыцарь из Каркассонна. Владел он четвертой частью замка Мираваль, а весь замок вмещал человек не более сорока. Однако ради трубадурского художества, коим он владел превосходно, и словесного дара его […], ради всего того был он в чести и почете у графа Тулузского, с коим прозвали они друг друга «Аудьярт». И граф его жаловал платьями, лошадьми и оружием, по нуждам его[98].

К этому последнему, четвертому страту мелкого служилого дворянства принадлежит основная масса рыцарства. Чтобы выжить, бедные рыцари поступают на службу к кастелянам или к занимающим высокие посты клирикам.

Куртуазная идеология пропагандирует рыцарские идеалы, и трубадуры, значительная часть которых родом из небогатых дворянских семей, выражают чаяния прежде всего мелких рыцарей, стремящихся продвинуться как по социальной лестнице, так и в культурном и духовном плане. При поддержке меценатов, князей и баронов трубадуры получают образование и нередко становятся истинными рыцарями, достойными служителями куртуазного кодекса; посещая дворы, они чувствуют себя на равных с придворной знатью.

Всем, кто хочет восстановить в деталях жизнь трубадуров, приходится обращаться к документальным источникам, разрозненным и неравноценным. В хартиях, завещаниях или хрониках обычно упоминаются аристократы, но нигде не говорится о людях безродных или малоимущих. На заре Средневековья возникла привычка поддерживать христианское соревнование в благочестии и стимулировать пыл неофитов, рассказывая им легенды о великих деяниях их предшественников. Сначала благочестивые авторы составляли жития святых на латыни. Затем, когда стремление к подражанию проникло во все сословия общества, а чтение перестало быть занятием исключительно клириков, жития стали переводить на народные языки. По многократно апробированной модели житий святых создаются и «жизнеописания» (vidas) трубадуров, новых героев, востребованных обществом; vidas — своего рода эмбриональные биографии в прозе, составленные чаще всего неизвестными авторами; первые жизнеописания появляются в середине XIII века, то есть достаточно поздно. Каждое из этих небольших по объему повествований открывает собой серию «избранных произведений», песен какого-либо трубадура, включенных в рукописный сборник. Таким образом, жизнеописания создавались именно в расчете на песенники; они были написаны в тот период, когда расцвет искусства трубадуров уже принадлежал истории, и «последний трубадур» Гираут Рикьер горько сетовал на то, что он родился слишком поздно…