Молитвы человеческие - Елена Черкашина Страница 25

Ещё неделя-другая прошла. Как-то раз подходит Верочка к дому, видит: машина стоит, и Андрей внутри ждёт. Вышел, поздоровался, видно, что нервничает. А потом говорит: «Не могли бы вы меня с мамой познакомить?» Верочка удивилась, но отвечает: «Конечно». Идут в дом. Мать гостя увидела – и всё поняла, да только сама Верочка ещё никак не разберёт, что к чему. А Андрей, недолго думая, достаёт кольцо и говорит: «Я пришёл просить руки вашей дочери». По-военному так, прямо. Верочка села и думает: «Как он догадался, что я за него замуж хочу? Почему не испугался, что откажу?» А он оборачивается – и к ней: «Простите меня, Вера Андреевна, я человек прямой, понравились вы мне очень». Мать улыбается, начинает стол к чаю накрывать, вышла деликатно из комнаты. Вера и говорит: «Вы же меня совсем не знаете». – «Знаю, – отвечает, – и лицо ваше видел, и голос слышал, и то, как вы смеётесь, и как работаете: очень хорошо знаю!» Наклонила Верочка голову: «Ну, давайте чай пить».

Очень скоро и свадьбу сыграли. Венчались, да так торжественно, благоговейно. А когда в новый дом, отремонтированный руками Андрея, приехали, то увидела новобрачная: везде чисто, красиво, иконы на стенах. Ждал её муж, убрал дом нарядно, всё купил, приготовил. Но самое главное, что не торопил, не принуждал, а просто так сказал: «Верочка, моя комната – там. Ты, когда захочешь, сама ко мне приходи». И ласково улыбнулся. Ангел стоял рядом. «Мне страшно!» – шепнула Верочка. «Тогда не ходи. Жди, когда привыкнешь. Он не обидится: понимает, что ты боишься». Верочка прилегла, успокоилась, а скоро и уснула.

Наутро встала пораньше, пошла дом осматривать, кухню, да и взялась завтрак готовить. Ещё не знает, что он любит и как, но подумала, что блины – это традиционное. Андрей вышел весёлый, радостный, Верочка вглядывается: не обиделся ли, что молодая жена не пришла? Нет, не похоже. Сели завтракать, он ласков, ни к чему не придирается, всё ему хорошо. Спокойнее стало Верочке. В этот день они ездили за грибами, гуляли, разговаривали. Страх уходил. А как вечер настал, опять трудно Верочке: боится она к мужчине в комнату идти. Оделась легко и вышла на веранду. «Верочка, ты замёрзнешь», – услышала тихий голос мужа. Он вынес плед, накрыл её плечи и тепло так, нежно обнял. «Боишься меня?» – спросил. «Боюсь, – ответила Верочка. – Ничего не боюсь, а тебя боюсь». И спряталась у него на груди. Он посидел немного, погладил её по голове и встал, чтобы идти к себе. А она тихонько ладонь его держит и не отпускает. Понял Андрей, наклонился и взял её на руки: легонько, как ребёнка. Обнял крепко-крепко и уж больше не отпускал.

Проснулась Верочка утром, а внутри любовь сверкает, да так ярко, будто весь мир солнечным стал. Муж рядом спит: дорогой, любимый. Встала и пошла к себе в комнату. Ангела зовёт. «Как ты знал, что я его так любить буду?» Ангел стоит спокойно-спокойно, лишь лёгкая улыбка на устах: «Верочка, вы оба похожи, как брат и сестра по духу. Ни ты, ни он зла никогда не сделаете. Такие люди сливаются в любви, как одно целое, на многие годы, – он помолчал. – Я обещал тебе, что ты будешь очень счастлива». – «Да», – ответила она и засмеялась, пытаясь скрыть слезы чистой благодарности.

Шли годы. Уже и дети подрастали, и хлопот прибавилось, и Верочка совсем уж Верой Андреевной стала, а все ещё по-детски, просто зовёт она Ангела, когда нужна помощь и защита. Любая беда с ним не страшна: всё он видит, всё знает, надёжна его рука. Как-то раз взяла Вера выходной: церковный праздник был, а утром, перед Литургией, решила немного похозяйничать: белье замочила, кухню прибрала. Да только чувствует: стоит рядом Ангел и сурово так на неё поглядывает. Торопится она: «Сейчас, сейчас, успею! Ещё пять минут!» Но он не уходит, ни слова не говорит, а всем своим видом даёт понять: «Быстрее!» Бросила Вера работу, побежала в храм. По дороге чувствует – запах, вроде дымком потягивает. Глянула: откуда? Из одного дома. Хотела мимо пройти – мало ли что, может, мусор жгут, – но Ангел не дал. Остановилась Вера, подумала и пошла проверить. Постучала, – дверь открыта, только никто не отвечает. Вошла, а там, на кухне, полотенца горят, дыма мало, зато огонь! Выскочила, кликнула людей, пожарные не успели приехать, а они уже всё потушили, обгорела лишь одна стена. Хозяев не было, только старенькая бабушка дома оставалась, она-то и забыла электропечь выключить.

«Вот тебе и пять минут! – думала Вера, возвращаясь домой. – Почему же ты мне сразу не сказал?» – спросила она Ангела. «Вера, столько лет мы вместе, научись доверять мне без объяснений. Пока я тебе рассказывал бы и объяснял, человек бы сгорел».

Детки вырастали славными, добрыми. Никакой работы не боялись, учились хорошо, матери не стыдно было в школу на собрания ходить. Старшая девочка шить любила, дома во всём помогала, а мальчик всё больше с отцом своими мужскими делами занимался. Когда случалось Верочке на мужа или детей обидеться, то Ангел говорил: «Пойди, попроси прощения». И шла, мирилась, а потом думала: «Как это я на них обижаться могла?!»

Жили скромно, но в достатке. Вера с помощью администрации отстроила новую красивую столовую, командовала большим коллективом; Андрей извозом занимался, люди его любили: никогда лишнего не брал. Терпеливо, по-христиански растили детей. Верочке казалось, что старший в доме – это муж. Иногда чувствовала, будто она. А когда стала взрослее, то поняла, что главным, хоть и незаметным, был Ангел.

Выросли дети, дочь уехала учиться в далёкую столицу. Два года прошло, пишет, что замуж собирается, мать и отца на свадьбу зовёт. Только Андрей не может поехать: раны, которые в Афганистане получил, дают о себе знать. Решили, что Вера одна полетит. Решить-то решили, да только Ангел не пускает. Лик строгий, суровый: «Нет!» – и всё! Расплакалась Верочка: как же к дочери на свадьбу не поехать?! Ослушалась Ангела, купила билет, собралась, а перед полётом в церковь пошла, исповедалась, причастилась. И поехала в аэропорт. Стоит в очереди на посадку, на Ангела поглядывает, он тут же, никуда не уходит, лик тревожный. «Вера, ты перестала меня слушаться». – «Милый, – говорит, – прости, но не могу я к дочери не поехать. Не по-человечески это».

В самолёте села в кресло: удобно, комфортно. Забыла о беспокойствах, самолёт на взлёт пошёл, а она радуется, как ребёнок: столицу увижу, девочку свою. Не замечает, что Ангел стоит