Алексей Дударев - Белые Росы Страница 11

Гастрит взял тарелку и огорченно ушел в ночь.

— Скажи мне, батя, — сонно вздохнул Васька, — как прожить, чтобы не притомиться? А?

— Пить меньше...

— Нет, ты скажи!

— Живи как живешь, набело. И все...

Из темноты к столу подошла Маруся. Тихо попросила:

— Вась, иди домой...

Васька обернулся:

— Сейчас!

— Ну, пожалуйста... — голос у Маруси задрожал.

— Сказано тебе, сейчас приду!

Маруся осталась стоять...

— Иди, — сухо повторил Васька. — И батьке тоже постели... Ему ноче­вать негде...

— Хорошо... — Маруся быстро ушла.

Еще немного посидели. Молча. Васька встал, нашел на столе недопитую бутылку.

— Пошли, батя, при свете по маленькой пропустим...

— Иди, я еще посижу малость... Подышу...

— Ну, приходи...

— Ага...

Ушел и Васька.

Старый Ходас сидел один за большим пустым свадебным столом.

Смотрел на темный спящий дом... на темную пустую деревню... Думал.

Занималось утро.

Старик сидел один. Смотрел за деревню на далекий лес.

Небо над ним уже стало светлеть. Всходило солнце.

— Ну, вот и все, — прошептал старый Ходас. — Пришел мой вечер. Уже нечего мне у тебя просить... Только спасибо сказать осталось... За то, что родился, за то, что мучился, радовался, плакал... За все...

И, как и прежде, старик медленно и торжественно прошел свой сад. Глухо падали спелые яблоки на траву. Как и прежде, стал спускаться к речке, в лас­ковый туман, смотрел на спокойное утреннее солнце, шептал:

— Верю в тебя, солнце наше! Пошли нашим детям тепла и света... Согрей их. Все на земле от тепла и света... От тебя, значит... Спасибо... Спасибо... Спасибо...

Багровый диск вставал над лесом, чтобы обласкать и согреть вечную землю.