Брюс Кэмерон - Путешествие хорошего пса Страница 12

– Попалась! – обрадовался он.

Я была напугана. Это неправильно. Я не хотела идти с мужчиной, который тянул меня

на палке к грузовику. Веревка вокруг шеи затянулась, направляя мою голову к колесам, потом

он поднял меня в воздух, послышался лязг металла, и я очутилась в клетке внутри кузова.

– Эй!

Мужчина обернулся на звук приближающихся шагов.

– Эй! – Это была Клэрити. – Что вы делаете с моей собакой?

– Подожди, подожди. – Мужчина вытянул руки, как бы успокаивая ее. Клэрити стояла перед

ним, тяжело дыша. Я оперлась лапами о металлическую сетку и завиляла хвостом, обрадовавшись, что снова ее вижу.

– Вы не можете забрать мою собаку, – сердито сказала ему Клэрити.

Мужчина скрестил руки на груди.

– Собака поедет со мной. К нам поступили жалобы, что она бегает без присмотра.

Я тявкнула, чтобы Клэрити знала – вот она я, жду.

– Жалобы? Молли щенок! Кто может пожаловаться на щенка? Что, Молли кого-то слишком

растрогала?

– Неважно. Если это твоя собака, можешь забрать ее из приюта завтра в любое время после

обеда. – Мужчина развернулся, чтобы уйти.

– Подождите! Она всего лишь… – По лицу Клэрити потекли слезы. Я заскулила, сгорая

от желания осушить их поцелуями. – Ей будет очень плохо, если вы ее сейчас заберете. Я взяла

Молли из приюта, она была брошена предыдущими хозяевами. Пожалуйста, пожалуйста.

Я не знаю, как ей удалось выбраться из дому, но я обещаю, это не повторится. Честно-честно.

Пожалуйста.

Мужчина сделал глубокий вдох, опустил плечи и медленно выдохнул.

– Ну… ладно. Тебе придется привить ее, вставить чип и провести стерилизацию через

несколько месяцев. Договорились? Таков закон.

– Я все сделаю, обещаю.

Игра в грузовик была окончена. Мужчина открыл клетку, Клэрити вытащила меня и прижала

к себе. Я начала целовать ее в лицо, а потом взглянула на мужчину – может, и он ждет поцелуя.

– Хорошо, ступай, – сказал он.

– Спасибо! Спасибо! – радостно ответила Клэрити.

Грузовик отъехал. Она стояла и провожала его взглядом, все еще держа меня на руках.

– Жалобы, – пробормотала Клэрити.

Она несла меня домой, и я слышала, как громко билось сердце у нее в груди. В прихожей

она опустила меня на пол. Прямо передо мной лежал листок бумаги, от которого исходил

запах женщины, недавно стоявшей на крыльце. Клэрити подняла его и начала рассматривать.

– Клэрити! Это ты? – Глория вышла из-за угла и остановилась, уставившись на меня.

Я завиляла хвостом и направилась к ней, чтобы поздороваться, но Клэрити нагнулась и взяла

меня на руки.

– Что это? Что ты делаешь? – потребовала объяснений Глория.

– Это Молли. Она… Она моя собака. – Руки Клэрити дрожали.

– Нет, – ответила Глория.

– Что ты имеешь в виду? Нет – «не Молли» или нет – «не собака»?

– Гони ее вон! – заорала Глория.

– Нет! – крикнула Клэрити в ответ.

– В моем доме не будет собаки!

– Нет, она остается!

– Ты сейчас не смеешь и слова мне сказать. Знаешь, во что ты вляпалась? Приходила

женщина, офицер отдела по делам несовершеннолетних, хотела арестовать тебя за то, что ты

не посещаешь школу.

Клэрити опустила меня на пол.

– Нет! Убери это животное с моего ковра!

После таких криков я старалась держаться от Глории подальше.

– Это всего лишь собака, твоему ковру ничего не будет. Она только что сделала свои дела

во дворе.

– Собака? Ты уверена, что это не лиса?

– А что, тебе нужна еще одна шуба?

Я побрела к дивану, но под ним ничего не было, кроме запаха пыли. На самом деле, большинство ароматов в этом доме исходило от Глории.

– Эта тварь собирается поднять ногу на мой диван! Я вызываю службу! – пронзительно

завопила она.

– Ты бы хоть прочла, что здесь написано. – Клэрити потрясла бумагой, а я внимательно

наблюдала, любопытствуя, бросит ли она ее на пол. – Это, кстати, повестка в суд, и тебе

придется туда пойти.

– Да, я им пожалуюсь, что ты совершенно неуправляема.

– А я объясню, почему.

– Почему что?

– Почему мне удалось пропустить столько занятий в школе. Ты постоянно в разъездах, оставляешь меня дома одну без присмотра с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Совсем

одну!

– Поверить не могу… Ты же хотела быть одна! Няню ты ненавидела.

– Ненавидела, потому что она алкоголичка! Она даже как-то заснула за рулем, прямо

на дороге.

– Если ты пытаешься намекнуть, что я недобросовестная мать, то я просто позвоню

в социальную службу, – и наслаждайся жизнью под опекой в приюте!

Я повертелась на месте и улеглась на мягкий коврик. Но была так взволнована из-за этой

ссоры, что через пару секунд опять вскочила.

– Именно. Ты просто оставишь меня в коробке на крыльце, а они, проезжая по вторникам,

ее подберут.

– Ты поняла, что я имею в виду.

– Да, ты позвонишь в социальную службу и скажешь им, что больше не хочешь быть

матерью. Потом будет слушание. И судья поинтересуется, с кем я была, когда ты уехала на всю

неделю в Аспен, и с кем я была, когда ты уехала в Вегас, и с кем я была, когда ты уехала

на месяц в Нью-Йорк. И знаешь, что он скажет? Он скажет, что тебя надо посадить в тюрьму.

И все в нашем районе об этом узнают. Они будут смотреть, как тебя в наручниках и с шубой

на голове ведут к патрульной машине.

– Моя мать оставляла меня одну, даже когда я была младше тебя. И я не жаловалась.

– Мать, которая избивала тебя садовым инструментом? Которая сломала тебе –

восьмилетнему ребенку – руку? Я б на твоем месте тоже не жаловалась.

– Суть в том, что я не умерла. И ты не умрешь.

– Суть в том, что они арестовали твою мать, арестуют и тебя, Глория. Сейчас законы намного

строже. Теперь, чтобы оказаться за решеткой, не обязательно отправлять своего ребенка

в больницу. Разве что, – добавила Клэрити низким голосом, – ты разрешишь мне оставить

Молли.

– Не понимаю.

– Заявлю судье, что я тебя обманывала: говорила, что хожу в школу, а на самом деле

не ходила. Скажу, что ты не виновата.

– Я и так не виновата!

– Или я могу рассказать ему о том, как ты постоянно оставляешь меня дома одну, разъезжая

со своими бойфрендами. Предлагаю договор: я оставляю Молли и вру судье. Если ты

попробуешь заставить меня избавиться от нее, я выложу всю правду.

– Ты отвратительна, как и твой отец.

– Черт, Глория, этим меня уже не проймешь – наслышалась. Так что будем делать?

Глория вышла из комнаты, а Клэрити подошла и погладила меня, тогда я наконец

успокоилась, свернулась на коврике и заснула. А когда проснулась, то Глории в доме уже

не было. Клэрити сидела на кухне. Я поднялась, зевнула и отправилась проверить, чем она

занимается. В воздухе витал вкуснейший аромат.

– Молли, хочешь гренку? – В ее голосе звучала печаль, но она угостила меня гренкой.

Потом встала из-за стола и открыла контейнер: воздух опять наполнился манящим запахом

гренок. Клэрити уронила на пол игрушку, и я погналась за ней, царапая гладкий пол когтями.

– Тебе понравилась крышка? Ладно, играй.

Я лизала свою новую игрушку – она восхитительно пахла, но есть там было нечего, и тогда я

стала просто ее жевать. Клэрити поднялась из-за стола и, пока я самозабвенно предавалась

новому развлечению, сделала еще гренок, а потом еще и еще.

– Хлеб кончился, – сказала она и выкинула пластиковый пакет в ведро.

Я завиляла хвостом, думая, что сейчас мы станем играть вместе, но Клэрити подошла

к кухонной стойке, открыла новый пакет с хлебом и продолжила делать гренки. Она толкнула

ногой игрушку, та заскользила по полу, и я на нее прыгнула. После этого каждый раз, когда

Клэрити вставала из-за стола, чтобы сделать еще гренок, она толкала ногой мою игрушку, а я

за ней гналась. Я обнаружила, что если поставить на нее передние лапы, то можно проехаться

до самой стены. Замечательно!

– Всё, гренки закончились. Пошли, Молли, – позвала Клэрити, и я засеменила вслед за ней

в спальню.

– Молли, хочешь спать здесь? – Она пригласила меня на кровать, я запрыгнула к ней, вцепилась в подушку зубами и начала ее трясти.

Как ни странно, Клэрити играть не хотела – она лежала на спине с широко раскрытыми

глазами. Я положила голову ей на грудь и почувствовала, как ее пальцы начали перебирать

мою шерсть. Ее настроение изменилось – она снова погружалась в темную бездну печали.

Мы лежали, обнявшись, и я надеялась, что тепло моего тела поднимет ей настроение.

Я подползла поцеловать ее в лицо, которое пахло маслом и гренками, с примесью еще одного