Анжелика и король - Голон Анн Страница 16

– Неужели вам не холодно? – спросила Анжелика.

Маркиза беззаботно махнула рукой. Она обладала выносливостью, свойственной всем придворным, привыкшим в залах, открытых всем ветрам или, наоборот, раскаленных горячим пламенем свечей, терпеть худшие неудобства: жару и стужу, усталость от долгого стояния на ногах, бессонные ночи, тяжесть перегруженных золотым шитьем и драгоценностями туалетов.

Твердый характер, движение, а главное, крепкое телосложение поддерживали силы в этих дамах, героически и с восторгом принимавших свои мучения.

В детстве Анжелика частенько недоедала и с тех пор зябла и не могла обходиться без накидок. У нее их была целая коллекция. И очень красивых. Та, в которую она куталась теперь, из чередующихся бархатных и шелковых квадратов, по цвету прекрасно подходила к ее зеленым глазам. Капюшон украшало венецианское кружево, которое она могла опустить на лицо, когда не хотела быть узнанной.

Госпожа де Монтеспан рассталась с Анжеликой у входа в пиршественный зал. Казалось, кроме неподвижных, как статуи, несущих вахту швейцарцев с алебардами и крахмальными брыжами, ничто в огромном дворце еще не пробудилось. Дневной свет только начинал постепенно вытеснять из гостиных ночной мрак. Галереи и вестибюли, при свете дня сверкавшие зеркалами и позолотой, зияли в темноте, словно гигантские таинственные пещеры.

Горели редкие свечи.

– Я вас покидаю, – шепнула фрейлина королевы, боясь нарушить редкую в здешних местах тишину. – Здесь есть крошечный будуар, вы можете пока посидеть там. Очень скоро появятся придворные, которые обязаны присутствовать при пробуждении короля. Его величество встает рано. Скоро увидимся.

Она удалилась, а Анжелика подошла к указанному ей маркизой скрытому за гобеленом будуару.

– О, простите, – пробормотала она, поспешно захлопывая дверь.

Бедняжке следовало бы догадаться, что этот уголок, каким бы маленьким он ни был, если в нем поместился диван, мог служить лишь для галантных встреч.

«Надо же, – думала она, – я и вообразить не могла, что у госпожи де Субиз такая красивая грудь. Зачем она прячет столь обольстительное сокровище?»

Разумеется, партнер отнюдь не господин де Субиз. Об этом ей тоже следовало бы догадаться. В Версале принято было закрывать глаза на распущенность, зато супружеские утехи воспринимались как плебейство и шокировали общество.

Итак, Анжелике не оставалось ничего, кроме как бродить по большим пустынным залам.

Она остановилась в первом. Это был Ионический зал, названный так из-за двенадцати колонн, поддерживающих карниз. Было совсем светло. Анжелика могла различить изящество фриза из белых волют, катящихся по краю тени, словно спокойные морские волны к мрачному океану. Потолок с глубокими позолоченными кессонами черного дерева утопал в темноте. Хрустальные люстры возникали из него подобно подвешенным на тончайших незаметных нитях оледенелым диковинам, феерическим сталактитам. В тройном зеркале на стене отражались окна, в которые постепенно проникал дневной свет.

Молодая женщина оперлась о мраморный подоконник и выглянула в парк. Он тоже пробуждался ото сна. Совершенно пустая песчаная терраса без единой тени у подножия замка напоминала чистую прибрежную отмель. Чуть ниже стояли волны тумана, окутывая аллеи постриженных высоких грабов, из очертаний которых выстраивался призрачный город с белыми и голубоватыми стенами, хранящими тайны совершенных садов с кружевными лужайками и водоемами с черной и зеленой водой, где плавают лебеди.

Когда появится солнце, можно будет увидеть, как вдали сверкают в его лучах эти водоемы, начиная от двух прудов на террасе к пруду Латоны, потом к пруду Аполлона, похожему на серебряный круг. Оттуда к золотому кресту Большого канала, где останавливались укрощенные воды, мертвые и дикие, воды больших болот, где обитают утки и нырки и которые простираются так далеко, куда хватает глаз…

– О чем мечтаете, маркиза?

Анжелика не увидела обладателя шепчущего голоса. Она озадаченно огляделась: обратиться к ней могла лишь стоящая напротив мраморная статуя.

– О чем мечтаете, маркиза?

– Но… Кто вы?

– Я Аполлон, бог красоты, которому вы в столь ранний утренний час любезно составили компанию.

– …

– Прохладно, не так ли? Вы хотя бы в накидке, я же совершенно наг. Мраморное тело не слишком-то греет, знаете ли.

Анжелика вздрогнула, заглянула за статую, но ничего не увидела. Тут ее внимание привлек лежащий на полу возле постамента статуи узел разноцветного тряпья. Она наклонилась и протянула к нему руку. Узел подпрыгнул, как козочка, и перед Анжеликой появился забавный гномик. Он отбросил закрывавший его лицо капюшон.

– Баркароль! – воскликнула Анжелика.

– К вашим услугам, Маркиза Ангелов.

Карлик королевы отвесил глубокий поклон. Ростом он был не выше семилетнего ребенка. Его поставленное на маленькие кривые ножки крошечное бесформенное тельце заставляло мгновенно забыть о красоте его умного лица. На голову он нахлобучил багровую шелковую шляпу, украшенную медалями и бубенчиками. Камзол с кружевными манжетами и штаны тоже были шелковые, наполовину багровые, наполовину черные, но без бубенчиков и украшений. На боку висела миниатюрная шпага.

Давненько Анжелика не видела Баркароля. Она нашла, что он выглядит как настоящий дворянин, и сказала ему об этом.

– Правда? – обрадовался Баркароль. – Думаю, если бы не рост, я мог бы соперничать с любым из прекрасных господ, что здесь разгуливают. Ах, если бы еще наша добрая королева согласилась снять с моей шляпы эти колокольцы, она доставила бы мне огромное удовольствие. Но она утверждает, что в Испании все шуты носят колокольчики и если она перестанет слышать подле себя этот карильон, то станет еще печальней. К счастью, у меня и двух моих товарищей нашелся союзник. Сам король. Он нас просто не переносит. И каждый раз, навещая королеву, прогоняет нас ударами своей трости. Мы удираем с ужимками и прыжками, так что наши погремушки бренчат на весь дворец. Пока король с королевой беседуют, и даже в самые интимные и деликатные моменты, мы при первой возможности неистово сотрясаем своими колокольчиками. Что приводит его в дурное расположение духа. Наконец королева это заметила. Теперь она только вздыхает и уже ничего не говорит, если мы не пришиваем на место случайно оторвавшийся бубенец. А скоро мы попытаемся получить еще одну привилегию.

– Какую же?

– Парик, – отвечал Баркароль, закатив глаза.

Анжелика расхохоталась:

– Боюсь, вы становитесь претенциозным, господин Баркароль.

– Я стараюсь возвыситься, проникнуть в общество, – самодовольно произнес карлик.

Но в его взгляде зрелого мужчины Анжелика сумела прочесть печаль и иронию. Он насмехался над самим собой.

– Я так рада снова тебя видеть, Баркароль! Давай поговорим.

– А вы не боитесь за свою репутацию? О нас станут судачить. А вдруг ваш муж вызовет меня на дуэль?

– У тебя же есть шпага?

– Верно! Смелость города берет. Полюбезничаю-ка я с вами, прекрасная маркиза. Только давайте смотреть в окно. Люди подумают, что мы любуемся садами, и не смогут догадаться о моих пылких признаниях.

Он просеменил к окну и по-детски уткнулся носом в стекло.

– Что вы скажете о дворце? Мило, не так ли? Маркиза Ангелов, значит, ты, вельможная дама, не отказываешься от своей дружбы с карликом королевы?

Анжелика стояла возле него, глядя в сад. Она положила руку на плечо маленького человека:

– Баркароль, от воспоминаний вроде тех, что объединяют нас, не отказываются. – И совсем тихо добавила: – Даже если бы мы захотели, не смогли бы…

В лучах солнца туман рассеялся. День будет ясным. Теплым и сияющим, будто весной. Вынырнув из тумана, грабы обретали свой зеленый оттенок, водоемы – голубоватую прозрачность, цветы – яркую окраску. Принялись за работу садовники с тачками и граблями. Их было много, и с высоты эспланады они казались совсем крошечными.

– Иногда, – произнес карлик вполголоса, – наша королева нервничает. Она не видела меня весь день. Куда мог запропаститься ее любимый карлик?.. Он в Париже, что бы там ни говорило ваше величество. Чтобы отдать должное другому величеству, чем ни один из его подданных не позволил бы себе пренебречь. Это принц нищих Деревянный Зад. О Маркиза Ангелов, подданных вроде нас не так много. Способных раскошелиться и вывалить в общий котел увесистый, как тыква, кошелек. Думаю, Деревянный Зад очень меня любит.