Анжелика и король - Голон Анн Страница 18

– По той причине, что вы первая взялись изводить меня.

– Это несерьезно. Оставьте меня в покое.

– При условии, что вы незамедлительно оставите Версаль.

– Нет.

– Вы не поедете завтра на охоту.

– Поеду!

Присоединившийся к свите короля Лувуа уже не присутствовал при супружеской размолвке. Случайные свидетели насмешливо косились в их сторону. Того и гляди семейные сцены дю Плесси-Бельер станут известным развлечением!

Ближе всех находился маркиз де Лавальер. Он изо всех сил старался сделать вид, что даже не смотрит в их сторону. В профиль он был очень похож на удода.

Чтобы не стать посмешищем, Анжелика решила прекратить спор.

– Довольно, Филипп. Я поеду на охоту. И закончим этот разговор.

Оставив его, она миновала галерею и направилась в небольшую гостиную, где было немноголюдно.

«Если бы у меня была официальная должность при дворе, я зависела бы от короля, а не от настроения этого сумасброда», – твердила она себе.

Как же добиться получения должности? А главное, поскорее?

Именно поэтому она внезапно вспомнила о недавней беседе с Лувуа.

Заработала ее деловая смекалка. Ей вспомнилось, что, когда она затеяла в Париже свое дело с каретами по пять су, Одиже говорил ей о некоем Лувуа, знатном вельможе и большом политике, а заодно владельце привилегии на извоз между Лионом и Греноблем.

Очевидно, что речь шла именно об этом Лувуа. Она не думала, что он столь молод, однако не следовало забывать, что он сын того самого Летелье, государственного секретаря и канцлера Королевского совета.

Стоит предложить ему выгодную сделку и попытаться заручиться не только его поддержкой, но также покровительством отца…

Сквозь толпу придворных к ней пробирался маркиз де Лавальер.

Первым ее желанием было скрыться, однако она передумала.

Ей говорили об этом маркизе де Лавальере как о большом ценителе выгодных для себя комбинаций. Он лучше, чем кто-либо иной, был в курсе того, что происходит при дворе. У него можно что-нибудь выведать.

– Надеюсь, король не обиделся на вас за вчерашнее опоздание на охоту, – начал маркиз, подойдя к Анжелике.

«Так вот почему вы рискнули продолжить интрижку со мной», – подумала она, заставив себя приветливо ему улыбнуться.

Когда она заговорила о должности при дворе, его лицо приняло сочувственное выражение.

– Бедная малышка, о чем вы говорите! Даже не одного, а десяток человек следовало бы убить, чтобы при дворе освободилось хоть одно самое крошечное местечко. Подумайте только, все должности в королевских опочивальнях продаются лишь поквартально…

– Что это значит?

– Что их можно получить только на три месяца. Потом они вновь выставляются на аукцион. Короля это очень удручает, ведь ему приходится видеть все новые лица на тех должностях, где он хотел бы лицезреть привычные физиономии. Поскольку он ни за что не согласен расстаться со своим главным камердинером Бонтаном, ему постоянно приходится не только помогать тому выкупать должность, но заодно еще и оплачивать право выкупа. Что, разумеется, вызывает неудовольствие других.

– Боже, какие сложности! Неужели король не может навязать свою волю и запретить столь странные сделки?

– Надо стараться уважить всех, – произнес маркиз де Лавальер с выражением, явно показывающим, что и ему эти непреложные правила представляются столь же нелепыми, как если бы смена времен года пошла вспять.

– А как же вы сами устраиваетесь? Я слышала, вы очень обеспечены.

– Молва преувеличивает. Я королевский лейтенант, с самым скромным жалованьем. С лежащими на мне обязанностями экипировать и содержать четыре роты при дворе я не сумел бы свести концы с концами, если бы не некоторые ухищрения…

Не завершив фразы, он остановил проходившего мимо придворного.

– Их приговорили? – тревожно спросил маркиз.

– Да.

– К колесованию?

– К колесованию, с отсечением головы.

– Превосходно, – с удовлетворением произнес молодой маркиз де Лавальер. – Вот как раз одна из моих обязанностей, – охотно пояснил он Анжелике, чье наивное изумление льстило его самолюбию. – Главным образом я занимаюсь «выморочным имуществом». Могу поспорить, вы не знаете, что это.

– Право, я много чем занималась, и уверяю вас…

– Ну что же, значит, вам известно, что, когда один из подданных государства приговаривается к смертной казни, его имущество, как бы велико оно ни было, поступает в распоряжение королевской казны. Им распоряжается король, и главным образом для того, чтобы одарить тех, кому он желает выказать свое расположение. Мой долг – бдительно наблюдать за подобными делами и первым делать запрос. Король поступил бы несправедливо, отказав мне. Ему же это ничего не стоит, не так ли? Например, только что я следил за процессом заместителя бальи Шартра, отъявленного вора, на чьей совести было немало преступлений. Он разбойничал в регионе с двумя сообщниками, господами де Каром и де ла Ломбардьером, и вместе с ними был арестован за грабежи. Как вы только что слышали, их приговорили к смертной казни. Им отрубят головы. Отличное дельце мне подвернулось!

Он потер руки.

– Этого известия я ждал с самого утра, вот почему я не сопровождал короля на церемонии чудодейственного прикосновения к золотушным. Надеюсь, он не заметил моего отсутствия; но я не мог пропустить новость. У этих бандитов огромное состояние, даже не считая украденного. Я заранее составил прошение, чтобы воспользоваться им и получить вознаграждение. И передать свое ходатайство я смогу незамедлительно. В таких делах главное – быстрота. Ну и конечно, чутье. Знаете, у меня есть еще один план, более тонкий. Но там я тоже рассчитываю преуспеть и прийти первым. Дело касается графа Редфорда, только что убитого в Танжере француза, состоявшего на службе у английского короля. Если мне удастся доказать, что этот Редфорд – англичанин, я смогу встать в очередь на его наследство, поскольку имущество проживающих во Франции иностранцев после их смерти тоже попадает в королевскую казну…

– Но как же вы докажете, что этот француз был англичанином?

– Как-нибудь. Что-нибудь придумаю. В этом я мастер… Вынужден вас покинуть, красавица, ибо полагаю, что его величество вот-вот вернется с прогулки по садам.

«Этот прекрасный господин, право слово, очень проворен, – в некотором замешательстве подумала Анжелика, – у него повадки коварного кота и психика стервятника».

Вернулся Лувуа. Проходя мимо Анжелики, он поклонился и шепнул, что, к своему величайшему сожалению, вынужден присутствовать на второй аудиенции, после чего доставит себе удовольствие посвятить прекрасной маркизе несколько мгновений, поскольку потом он прислуживает его величеству за столом и у него не будет ни минуты свободной.

Анжелика покорно кивнула и выразила восхищение работоспособностью молодого короля: говорят, будто он ложится в три часа ночи, просыпается в шесть к утренней мессе, а потом неотрывно занимается делами!

Покинув ее, Лувуа направился к неважно одетому молодому человеку, довольно неуместно выглядевшему в этом изысканном собрании. Обветренное лицо выделялось в обрамлении кружевного жабо и неловко сидящего на голове парика. Он сухо поприветствовал Лувуа и подтвердил:

– Да, я посланник с острова Дофина.

После чего оба устремились в кабинет короля, не обращая внимания на бурные негодующие протесты еще одного только что появившегося дворянина с военной выправкой.

– Месье, король очень срочно вызвал меня к этому времени. Я должен пройти первым!

– Знаю, господин маршал, однако я тоже военный и должен исполнять приказы короля, который, узнав, что присутствующий здесь господин прибыл, распорядился пропустить его прежде кого бы то ни было.

– Я обладаю преимущественным правом среди всех маршалов и не потерплю, чтобы какой-то морской офицер перешел мне дорогу.

– Этот офицер – личный гость короля, следовательно, к величайшему моему сожалению, имеет все преимущества, мессир де Тюренн.