No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Франсиско Мероньо Пельисер Страница 26

Поспешно забравшись в кабины, мы заводим моторы с четверти оборота — через короткое время все готово к полету. Но тревога оказывается ложной — просто неопытный часовой ошибся. И все же через пять минут наша эскадрилья поднимается в воздух, чтобы прикрыть «Наташ» и «чатос», задача которых — обстреливать передовые позиции врага. Именно их и принял молодой часовой за самолеты противника. Вскоре мы оставляем позади 1-ю, 2-ю и 3-ю эскадрильи «Наташ», которыми командуют Салуэнья, Валентин Пелайо, и Вильямар. Немного выше их — две эскадрильи «чатос»: 1 -й командует Дуарте, а 2-й — Моркильяс. Мы набираем высоту в пять тысяч метров и снижаем скорость, образуя непреодолимую преграду для вражеских самолетов.

С этой высоты невозможно рассмотреть сражающихся внизу людей. Видны лишь руины разрушенного бомбежкой и артиллерийскими снарядами Теруэля. Однако после первых же выстрелов вражеских зениток мы несем потери: сбиты два бомбардировщика из

эскадрильи «Наташ». Охваченные пламенем, они тяжело врезаются в землю. Их летчики не успевают выпрыгнуть с парашютами, и мы теряем четырех боевых товарищей. На несколько секунд наши сердца сжимаются от боли, но вскоре мы берем себя в руки и восстанавливаем боевое построение. Ободренные успехом, вражеские артиллеристы многократно усиливают свой напор. Даже не верится, каким чудом остальным самолетам удается пройти сквозь этот ад! Ведь даже мы, истребители, вынуждены менять высоту и направление полета, чтобы не стать легкой мишенью для вражеских батарей.

Наконец мы добираемся до цели, находящейся на развилке двух дорог к северу от Теруэля. Поравнявшись с целью, бомбардировщики поочередно сбрасывают свои тяжелые бомбы. Столбы пыли и дыма от первых бомб показывают расположение цели другим бомбардировщикам. Сделав свою работу, те, прикрываемые двумя истребительными эскадрильями, на максимальной скорости устремляются обратно на аэродром. Две другие эскадрильи остаются охранять «чатос», которые со всей ненавистью бросаются атаковать траншеи и ходы сообщения противника, осыпая их раскаленным свинцом.

Противник усиливает огонь своих зениток, и истребители направляются на вспышки орудий врага, чтобы заставить их замолчать: одних на некоторое время, других навсегда. Около двадцати минут длится это смертельное противостояние между землей и воздухом, когда с запада появляется большая группа итальянских истребителей «Фиат». Трудно, практически невозможно их сосчитать. Необъятное небо теперь напоминает огромный муравейник, состоящий из вражеских самолетов. Покачиванием крыльев мы подаем «чатос» сигнал о приближении самолетов противника и начинаем отходить на нашу территорию, по-прежнему осуществляя прикрытие. Но отступление вызвано не появлением врага, а тем, что горючее практически на исходе. В таких условиях не стоит ввязываться в новую схватку: мы и так потеряли две «Наташи» и одну «моску». Пять наших товарищей навсегда останутся героями данного воздушного сражения и не вернутся к своим семьям. Это Мануэль Чумильяс из 4-й эскадрильи истребителей (никто не знает, что произошло с ним), а также два пилота и два стрелка со сбитых бомбардировщиков: Гомес Паласон Аркимедес, Томас Орте Альваро, Эстебан Гриньян Гомес, Хосе Майораль Мора. Сегодня — один из самых тяжелых дней, но, скорее всего, это лишь прелюдия к тому, что нас ожидает в будущем. И гибель наших друзей делает нас еще более стойкими и решительными в борьбе с фашистами.

С каждым вылетом, с каждым боем мы становимся все более опытными и уверенными в своих силах. А уверенность в себе закаляет характер, укрепляет волю к победе, вырабатывает практичность и осторожность, повышает способность преодолевать сложные и неожиданные преграды, возникающие в ходе каждой схватки, в каждом воздушном бою. Наша жажда к полетам растет с каждым прожитым днем, но все же момент возвращения на землю после жаркого ожесточенного боя ничем не заменишь. И хотя моменты пребывания на земле всегда сопровождаются скукой и унынием, каждая посадка напоминает пробуждение после страшного ночного кошмара, в котором схлестнулись в кровавом сражении борьба за жизнь и непреодолимое желание летать. Возвращение на землю можно сравнить с поцелуем невесты, которая внезапно вернулась к тебе после долгого расставания и о которой ты уже даже и не мечтал. Возможно, именно поэтому Вилькин в теплую погоду снимает ботинки, чтобы насладиться приятным ощущением прикосновения к земле...

Со всеми боевыми тревогами и полетами мне кажется, что сегодняшний день никогда не закончится. Пять раз мы сопровождали «Наташ» и «чатос» к линии фронта и пять раз преодолевали плотную завесу зенитного огня, не потеряв больше ни одного самолета. Это кажется невероятным.

На земле мы проводим так мало времени, что толком даже не успеваем прожевать приготовленную нам еду. С фарфоровыми тарелками в руках мы собираемся и оживленно обсуждаем все события, происшедшие за день. В тесном кругу пилотов горячо о чем-то спорят Клаудин и Браво. Другие, прислонившись к печке спиной, прожевывая пищу, вставляют свои замечания. Дверь в помещение не закрывается, чтобы хоть как-то проветрить его от стойкого запаха табака. Вдруг Клаудин и Браво бросают тарелки на стол и быстро устремляются к своим самолетам. Мы, еще не успев прожевать пищу, думаем, что это снова боевая тревога, и бросаемся за ними вдогонку. Однако вскоре мы понимаем, что это не что иное, как спор между командиром эскадрильи и его заместителем. На высоте две тысячи метров их самолеты расходятся на противоположных курсах, затем, развернувшись на сто восемьдесят градусов, начинают схождение друг другу в лоб. Расстояние стремительно сокращается, моторы ревут, и ошибка на долю секунды может привести к катастрофе.

Снизу за ними наблюдают почти триста человек. Каждый раз, когда самолеты идут на таран, разогнавшись до предельных скоростей, некоторые из нас не выдерживают и закрывают глаза. Однако одни эти маневры, без пулеметного огня, не позволяют выявить превосходство одного летчика над другим. Они это понимают и переходят к горизонтальным виражам, пытаясь зависнуть на хвосте друг у друга, — что практически невозможно на равных по своим возможностям самолетах. После нескольких подобных попыток летчики начинают выполнять фигуры высшего пилотажа в вертикальной плоскости, совершая вращения и петли. Так постепенно они снижаются до минимальной высоты — еще один такой виток, и земля положит конец их соревнованию. Когда самолет Клаудина достигает наименьшей высоты в последнем развороте, летчик заходит на посадку, за ним следует и Браво. Но ему не хватает высоты для выравнивания. Самолет с силой ударяется о землю, задирается хвост, словно летчик снова вознамерился зайти на петлю, — и следует второй удар, еще более жесткий. Мы теряем еще одну машину...

С трудом мы достаем израненного и замерзшего пилота из искореженного от удара