Mairead Triste and Aristide - A Choriambic Progression Страница 43

Его голова беспокойно моталась, бедра соскальзывали и выворачивались, пытаясь раздвинуться еще шире, и он сейчас был точно уверен только в одном — в том, что был дураком, полным идиотом, когда думал, что сможет от этого отказаться. Он цеплялся за каждый миг так же жадно, как и за волосы Снейпа, оказавшись между пульсирующим, обжигающим вторжением сзади и умелым языком, ласкающим его член, и его тихие, жалобные крики были не способны выразить всю глубину охвативших его ощущений.

То, что Снейп позволил ему извиваться, дергаться, насаживаться на длинные тонкие пальцы, только заставляло его хотеть большего, дрожать от невысказанного желания.

Возьми меня — всего-навсего два коротких слова, так почему же их так трудно, просто невозможно произнести? Он был готов к этому, он хотел бы попросить, но не мог выдавить из себя эти слова, они застревали в его задыхающемся горле. Почему-то даже эта неожиданная молчаливость казалась чувственной, несмотря на всю свою несвоевременность, и он спрятал эти два слова в своем сердце, чувствуя, как их жар пульсирует в его крови, и совсем перестал сдерживаться, извиваясь на стуле, стараясь взять все от обоих источников удовольствия, чувствуя, как они сливаются в один — потрясающий, опустошающий, обжигающий душу.

Это не могло продолжаться долго, Гарри знал это и предупредил Снейпа низким, гортанным стоном, но на этот раз он не пытался отодвинуться, а еще сильнее вцепился в волосы Снейпа, удерживая его голову на месте, а сам врывался в его горло так глубоко, как только мог, пока не кончил, снова всхлипывая и не контролируя себя — но теперь он был этому рад, очень рад.

На этот раз он почувствовал, когда пальцы Снейпа покинули его, вздрогнул и ухватился, как за поддержку, за два свои тайные слова, позволив им заполнить оставленную Снейпом пустоту. Сейчас его мышцы были слишком слабы, чтобы сесть прямо, но он все же заставил их слушаться, наклонился вперед, и не обращая внимания на боль в широко разведенных бедрах, нашел губы Снейпа и приник к ним во влажном, горьковатом поцелуе — полном благодарности без всякого намека на стыд. Он почувствовал, как Снейп старается отстраниться, и сейчас с этим было уже просто невозможно смириться, поэтому Гарри соскользнул с кресла прямо на колени к Снейпу, не обратив внимания на его удивленное фырканье.

— Мне это необходимо, — выдохнул он, пробираясь ослабевшими руками сквозь складки профессорской мантии. — Мне это так нужно… не меньше, чем все остальное… пожалуйста… ну пожалуйста…. — Гарри чувствовал, как Снейп напрягся, но ему меньше всего хотелось, чтобы тот снова начал раздумывать над происходящим, поэтому еще раз поцеловал его, заставив прижаться спиной к камину, и не позволил ему отодвинуться, исследуя его рот еще пока неумелыми движениями языка, облизывая его припухшие губы, пока не услышал, наконец, тихий стон.

Снейп отодвинул его вбок, и Гарри постарался не вздрогнуть, когда услышал шорох ткани. Постарался не дать воли рукам, терпеливо ждать, вместо того, чтобы сразу кинуться на Снейпа с неуместным пылом. Но когда Снейп взял его за руку, Гарри все за задрожал — он ничего не мог с этим поделать — и продолжал дрожать, пока Снейп направлял его руку под одежду, под которой была одежда погрубее, потом мягче и теплее, а потом… горячая, шелковистая, чувствительная кожа и он, наконец, держал в руке возбужденный член и готов был взорваться от счастья и кружащего голову волнения.

Он не мог сдержаться и тихо постанывал, изучая, что оказалось под его рукой, и это ошеломляло, Гарри поверить не мог, что может обхватить его рукой — вот так, стараясь захватить как можно больше. Его рот наполнился слюной, все тело горело, он снова почувствовал возбуждение и вложил это все в еще один поцелуй, полный благодарности и желания, выражая все, что не мог сказать, одним стоном.

Рука Снейп так и осталась лежать поверх его руки, задавая темп, который сам Гарри посчитал бы мучительно медленным — ему казалось, что такие слабые, ленивые поглаживания, кажущиеся почти равнодушными, способны лишь подразнить, но не удовлетворить желание. А его возбуждение все росло, и вскоре Гарри извивался, прижимаясь к Снейпу, сгорая от желания и не понимая, как Снейп может выдержать это и не сойти с ума.

— Мне не шестнадцать, — тихо напомнил Снейп, и только тогда Гарри понял, что говорил вслух. Он спрятал запылавшее от смущения лицо, уткнувшись в шею Снейпу, и вздохнул. Снейп продолжил тем же негромким голосом: — Ты находишь это утомительным?

Гарри не смог ответить, только мотнул головой, тяжело дыша Снейпу в ухо. Он подчинился, позволил направлять свои движения, и, уступив один раз, продолжил делать уступку за уступкой, каждый раз, как только его собственное желание пыталось подать голос. Он чувствовал, как все больше и больше отдаляется от собственных потребностей, постепенно растворяясь в мягкой, шелковистой коже Снейпа, медленном биении его сердца и запахе его тела. И это как-то удовлетворило его голод, и внезапно он понял, почувствовал, как что-то внутри него разрастается, пока он учится принимать это, быть терпеливым, наслаждаться каждым мгновением… А потом он надеялся, что это никогда не кончится, и он сможет в любой момент почувствовать под пальцами… это… теплое, скользкое, твердое, которое можно сжимать, ласкать, поглаживать.

Спешки не было даже в самом конце — только медленно нарастающее напряжение, которое Гарри воспринимал настолько ярко и полно, будто оно было общим, и, почувствовав, как Снейп изливается сквозь его пальцы, Гарри, к удивлению своему, тоже кончил. Ощущение было невыносимо приятным, оно разгоралось в нем, проникало в кровь, бежало по венам, через член, через сердце как кислород, без которого невозможна жизнь.

Потом были поцелуи, и теперь губы Снейпа казались мягче и нежнее, чем обычно, они были деликатесом, в котором Гарри не отказывал себе до тех пор, пока Снейп не отстранил его, вздохнув.

— Довольно, мистер Поттер, — тихо сказал он, и Гарри внимательно всмотрелся в его лицо, пытаясь поймать тот самый взгляд — сожаление, раскаяние, хотя бы намек на боль. Он ничего не заметил, и это было огромным облегчением. — У нас еще много дел, — продолжил Снейп, — и мне… — он сморщил нос, — срочно нужно в душ.

Гарри пришло в голову, что ему душ тоже не повредит и сейчас самое время предложить принять его вместе, но суровый взгляд Снейпа подсказал парню, что его намерения раскусили и совершенно не одобрили, так что Гарри позволил профессору уйти, не проронив ни звука. Хорошенького помаленьку.

* * *

Остаток дня прошел без приключений. Гарри чувствовал себя немного подавленно, что и не удивительно, если вспомнить, что ему пришлось пережить за день, но все же ощущение было странным. Как будто он чего-то ждал. Снейп вручил ему очередную книгу и настоял, чтобы Гарри тут же начал ее читать, а сам просидел несколько часов за столом с пером и пергаментом — Гарри надулся и не пожелал спрашивать, чем это он занимается — бросая на парня крайне неодобрительный взгляд, как только слышал что-нибудь кроме шелеста страниц.

После ужина Снейп с видом, не допускающим возражений, подозвал Гарри к столу и велел принести что-нибудь мягкое, но желательно неогнеопасное, "для дальнейшего погружения в доселе неизведанные глубины бесплодности его усилий". Это оказалось… трудным делом, потому что Гарри совершенно не хотелось повторения одного из тех странных, наводящих ужас видений. Но с другой стороны, он надеялся убедить Снейпа провести ночь в одной постели, а если тот разозлится отказом выполнить его задание, шансы на успех здорово упадут. В конце концов, он прислушался к голосу разума (то есть выбрал то, что казалось более благоразумным в его понимании) и послушно подошел к Снейпу.

Как оказалось, беспокоился он зря. Никаких мрачных видений не было. По правде говоря, вообще ничего не произошло — сколько бы он ни старался, сколько бы ни пытался сосредоточиться, сколько бы ни злился Снейп, ничего не получалось. Гарри не смог ничего сделать. Совсем ничего. Как будто полностью лишился своих способностей.

Его неудача вызвала у Снейпа такую вспышку дурного настроения и язвительности, что Гарри отбросил всякую мысль о том, чтобы хотя бы попытаться затащить его в постель (а это о чем-то говорит). Позже, во время разъяренного и оскорбленного начищения зубов, Гарри даже пришло в голову, что Снейп, возможно, специально преувеличивает свою агрессивность — для защиты. Прямо как скунс — такая же манера защищатся. Но Гарри не собирался спускать все с рук этой вредине. Он лег спать в одиночестве.

Уже закрывая глаза, Гарри задумался — если окажется, что он действительно каким-то образом лишился Дара, что будет сильнее — облегчение или разочарование?

* * *

Он заблудился, он где-то брел, потерянный и обессилевший, во мгле и холоде, и в уши ему заползали шепоты и вздохи — он стиснул голову руками и, шатаясь, шел дальше, зная, что останавливаться нельзя.