А. Майкапар - Галерея Тейт Лондон Страница 5

Приведенные выше даты жизни художника и создания картины свидетельствуют, что к иллюстрированию «Божественной комедии» Данте Уильям Блейк обратился в конце жизни.

Для Данте смерть Беатриче (1290) стала равносильной космической катастрофе, он год проплакал и излил свои чувства в книге «Новая жизнь».

Завершая путешествие по Чистилищу, Данте встретил Беатриче, которая явилась ему движущейся на колеснице, запряженной Божественным Грифоном. В Раю Беатриче для Данте — водитель, она находится здесь уже десять лет (между прочим, остается неясным, каким образом она попала туда — сразу или пройдя круги низших царств, но как бы то ни было, именно она послала Вергилия быть провожатым Данте при его появлении у врат Ада).

Грифон и Беатриче символизируют Христа и Церковь Торжествующую. Три женщины — в белом, зеленом и красном — олицетворяют добродетели: Веру, Надежду и Любовь. Фигуры в углах колесницы — четыре евангелиста. Матфей — мужчина, наделенный чертами Христа, поскольку именно его Евангелие начинается с дерева предков Спасителя. Евангелие Марка открывается с «гласа вопиющего в пустыне» — аллюзия на льва. Вол, жертвенное животное, символизирует Луку, Евангелие которого начинается с рассказа о жертве Захарии. Орел, птица, летающая ближе всех к небесам, представляет Иоанна, чье видение Бога было самым непосредственным и отличавшимся от других.

Блейк иллюстрировал Данте до самой своей смерти и даже непосредственно в ее день.

Уильям Этти — английский художник, прославившийся изображениями обнаженной женской натуры. Его занятия начались с упражнений в графике, после семи лет такой работы Этти перебрался в Лондон и поступил в Королевскую академию художеств. Там он жил в доме живописца Томаса Лоуренса, который оказал на него большое влияние. Дважды, в 1816 и 1822, автор посетил Италию, во второй приезд он особенно пристрастно изучал венецианских мастеров. В 1828 Этти стал действительным членом Академии художеств.

Сюжет картины почерпнут из «Истории» Геродота. Лидийский царь Кандаулез, как всякий влюбленный, считал, что его жена — красивейшая женщина на свете. Своему телохранителю Гигесу правитель доверял самые важные дела и даже расхваливал красоту царицы. Однажды властитель обратился к нему с такими словами: «Гигес, ты не веришь тому, что я говорил тебе о красоте моей жены… поэтому постарайся увидеть ее обнаженной». Так созрел хитроумный план Кандаулеза (Геродот подробно о нем говорит), которому Гигес, поначалу противившийся, в конце концов подчинился. (По имени Кандаулеза получила название форма сексуального извращения — кандаулезизм.)

Этти запечатлел этот момент истории. Обнаженная женская фигура со спины образует ось картины, две темные мужские составляют известный композиционный баланс. Сцена наполнена драматизмом, он в значительной степени определяется трагической развязкой истории. Было задумано так, чтобы царица ничего не заметила, однако она разгадала коварный замысел мужа и хитростью поставила Гигеса перед дилеммой: убить Кандаулеза и, став царем Лидии, взять ее в жены или убить себя как совершившего непристойный поступок. Мужчина выбрал первое.

Отличие подхода художников XIX века к разработке античных сюжетов от творцов эпохи Возрождения или классицизма в том, что старые мастера избирали, как правило, ходовые, много раз повторявшиеся сюжеты, а новые и Этти, в частности, отыскивали редкие сюжеты, а лучше — никогда ранее не встречавшиеся в живописи. Данная картина — один из таких примеров.

Данте Габриэль Россетти — английский художник, рисовальщик и поэт. Начав самостоятельно творить, он вместе с несколькими своими единомышленниками в сентябре 1848 образовал сообщество «Братство прерафаэлитов».

Данная картина — одно из ярчайших воплощений идей прерафаэлитов — создание работ в стиле и эстетике итальянской живописи эпохи до Рафаэля. И в таком случае ее можно, и это даже провоцируется самим художником, обсуждать с точки зрения канонов христианской иконографии. Латинская фраза «Ессе ancilla Domini» («Се, раба Господня») — слова Девы Марии на приветствие архангела Гавриила в изложении этого эпизода в Евангелии от Луки (1:38).

Здесь три важнейших персонажа: Ангел, Дева Мария и голубь Святого Духа, нисходящий к Ней. На Западе этот сюжет появился впервые, по-видимому, в готическом церковном искусстве. Его редко можно видеть без дополнительных символических элементов, некоторые из которых взяты из апокрифических Евангелий и «Золотой легенды». Святой Бернард и другие средневековые теологи подчеркивали, что событие произошло весной, отсюда мотив цветка в вазе. Впоследствии, как правило, изображалась лилия — символ девственной чистоты, в картине доминирует белый — цвет целомудрия.

Сцена Благовещения подразумевает собеседование архангела Гавриила и Девы Марии — они, согласно Евангелию, обмениваются репликами. Следует отметить, что у старых мастеров это всегда общение с той или иной степенью доверительности, покорности или, иногда, испуга Девы Марии (для этого есть основание в Священном Писании). Здесь же у Россетти диалога нет — Мария глубоко погружена раздумье и как будто не видит и не слышит архангела.

Художники «Братства прерафаэлитов» черпали сюжеты для своих картин из литературных источников — трудов средневековых авторов (легенды и баллады), творений Данте, Шекспира, Мильтона. Тема благородного преклонения рыцаря перед прекрасной дамой — одна из ключевых в их наследии. Россетти был тем мастером, у которого она получила особенно яркое воплощение.

Сюжет со святым Георгием, спасшим город от Дракона, был широко известен старым мастерам. Но они обычно изображали момент, когда святой пронзает копьем Дракона, в жертву которому приносились юные девы, выбиравшиеся по жребию. Россетти, верный эстетическим принципам своего времени, в частности правилу выбирать не использовавшиеся ранее сюжеты, избрал для этой картины продолжение средневековой легенды — бракосочетание святого Георгия со спасенной принцессой. Если старые мастера опирались на «Золотую легенду» Якова Ворагинского (около 1260), то Россетти использовал поздние литературные обработки, содержавшие большие подробности о принцессе. Отсюда известно ее имя, которого нет в «Золотой легенде».

Принцесса прильнула к своему спасителю, святой Георгий, показаный в золотых доспехах, обнимает ее. Она отрезает ножницами локон своих волос. Влюбленных окружают кусты роз, за ними стоят ангелы, бьющие золотыми молоточками в золотые колокольчики — традиционный в картинах художников Возрождения ангельский концерт.

Россетти создал прекрасную сказку о вечной и всепобеждающей любви. Моделью для этой работы была возлюбленная и впоследствии жена художника — Элизабет Сиддал. Когда после ее смерти автор вновь обратится к данной теме («Святой Георгий и принцесса Сабра»), он сделает моделью Джейн Бёрден.

«Любовь Данте» — центральная панель триптиха, написанного Россетти для украшения дверей шкафа в доме Уильяма Морриса, своего друга и соратника. Она осталась незаконченной. Темой для всех трех частей цикла была любовь Данте к Беатриче. В 1864 Россетти в качестве поэта-переводчика издал антологию «Ранние итальянские поэты», для которой сделал перевод «Новой жизни» Данте. В истории великого поэта художник видел параллель своей любви к Элизабет Сиддал.

Данная работа символизирует смерть Беатриче, которая наступила между двумя событиями, изображенными на крайних панелях триптиха — «Приветствие Беатриче во Флоренции» (ее земное восхваление) и «Приветствие Беатриче в Эдемском саду» (небесное восхваление). Моделью для этих, как и многих других, картин Россетти была его возлюбленная. Квадрат картины разделен по диагонали, верхняя часть является небесной, в ней изображен лик Христа, нижняя — земная, здесь в круге — образ Беатриче. Центральная фигура — Любовь. Странный предмет, который она держит в руках, по замыслу художника должен был стать солнечными часами. Они, вероятно, если бы Россетти завершил картину, показывали бы девять, как в работе «Святая Беатриче» (с. 38). Это число было мистическим и связанным с Беатриче (с его упоминания начинается 1-я книга поэмы, а в 39-й книге Данте дает его толкование).

Женские образы, созданные Россетти и являющиеся по своим эстетическим особенностям квинтэссенцией стиля прерафаэлитов, оказали значительное влияние на формирование собирательного образа идеальной женской красоты в Англии XIX века. Известны женщины, послужившие художнику моделями для картин, его отношения с ними были очень сложными и напряженными. Притом что мастер, безусловно, страстно любил будущую жену Элизабет Сиддал, вдохновившую его на создание многих работ, он одновременно находился в тесной связи с Фани Корнфорт, явившейся моделью для данного произведения (и еще около 60 других).