Игорь Гергенрёдер - Украина в Берлине Страница 7

Меня терзает чувство, что я пропустил гол, и я стремлюсь забить свой. Окидывая мою шетцхен безмятежным взглядом, говорю: она действительно не вернётся, зная, что десять дней здесь будет Галина?

У Оксаны ярость, которой играют женщины, давая вынужденный ответ:

— Вернусь!

Гуляем по Берлину, как прежде, а дней до отъезда Оксаны всё меньше. Я думаю о том, что она мыслями и чувствами уже не со мной, а в дороге в Париж и в самом Париже. И меня дразнит и дразнит фраза из фильма «Мефисто»: «В каждом настоящем немце есть что-то мефистофельское».

Во второй раз мы вкушаем currywurst на Александер Платц, на том же месте за столом под открытым небом, где Оксана прилюдно одарила меня очаровательно задорным жестом. Сейчас она говорит деловито:

— Когда я вернусь, мы найдём магазин Икеа, я хочу посмотреть мебель.

Фраза из «Мефисто» обращается в змейку, она жалит меня, яд действует. Я произношу:

— Не надо возвращаться.

Оксана — сгусток внимания.

— Не возвращаться?..

— Нет! — слово слетает у меня неожиданно легко, и мне ясно, что сказанное необратимо.

Я совершаю над собой казнь.

— Это из-за Галины?

— Не к чему обсуждать, — отвечаю я, как сказали бы, «нервно сглотнув», но я не сглотнул, и в горле у меня не запершило. Ничего подобного не было.

Мне просто страшно плохо.

— Кто-то из других баб? Кто? — требует ответить Оксана, называет имена тех, с кем я любезничал в скайпе.

Я не могу выдавить ни слова. Всю дорогу домой мы оба молчим. Дома она пытается выпустить когти — говорит, что я предал её. Ко мне вернулась способность к иронии.

— Ну хоть красиво? — ёрничаю я, напоминая, как в экспрессивном запале после звонка Галины она выметнула в меня требование предать её красиво.

Не дождавшись ответа, говорю, держась бесстрастно твёрдого тона: не я её предал, а она меня. Променяла на тур в Париж.

Она произносит, пересиливая вопросительную интонацию:

— Я буду кого-нибудь искать, чтобы встретиться после Парижа.

— Да, разумеется, — отвечаю я, вкладывая в слова столько благодушия, сколько могу.

Я уже освоился с тем, что произошло, и истязаю себя наслаждением от поступка, в каком отразилась фраза из «Мефисто».

Оксана садится за компьютер, говорит нехотя, вскользь: у неё испортился мобильник, может она дать в объявлении о знакомстве номер моего мобильника?

— Буду рад, — отвечаю с миндальной миной, меж тем подозревая утончённую мстительность: желание выйти на искомого мужчину через мой мобильник.

Мы живём в ауре угрюмой недосказанности, притом что остаётся неизменным связывающий нас ритуал от минут пробуждения до того, что имеет место перед уходом ко сну. Мой мобильник у Оксаны: когда раздаётся сигнал, она слушает, и, если звонят мне, отдаёт прибор. Если же спрашивают её и мы дома, она уходит в другую комнату. На улице отходит от меня на несколько шагов. Но и дома и на улице я слышу отдельные слова и облекаюсь атмосферой её диалога с мужчиной — возможным любовником.

Она хочет найти его в Берлине, но покамест подходящих нет. 30 июля мы прогулялись по Унтер ден Линден и направляемся в Тиргартен через Бранденбургские Ворота. В проходе Оксана, вскинув взгляд на скульптуру древнего воина в углублении стены, поднимает руку, берётся за его ступню. Что за этим жестом? Залог возвращения в Берлин. В Берлин, но не ко мне.

Мы в Тиргартене на нашем месте под могучими деревьями на берегу пруда, где у самой воды — престарый пень. Сегодня Оксана не садится на него. В пронзительной тоске я говорю, силясь выразить голосом беспечность:

— Однажды я тут увижу пару… — и добавляю с натужным смешком: — Это будут Оксана и мужчина.

— Может быть… — произносит она и, по-видимому, представляет сцену.

А со мной, говорит затем, наверняка будет женщина.

Дома звоню Галине. Я уже знаю, что обстоятельства более не мешают ей вернуться ко мне. Сообщаю — послезавтра рано утром Оксана уезжает.

— Как? Совсем?

— Насовсем, — говорю я при Оксане. — Придёшь завтра?

Галина молчит. Потом я слышу:

— Когда мне прийти?

— Завтра созвонимся.

У Оксаны отрешённый вид, словно она ничего не слышала. Смотрим фильм на компьютере, всё, как прежде. И настаёт мой с нею восхитительный миг в спальне… В последний раз.

31 июля. Поездка на электричке к Вильмерсдорфер Штрассе, где есть свои Аркады, универмаги TK Maxx, Karlstadt. Как обычно, пока Оксана в магазинах, я на улице. Вон человек у фонтана кормит воробьёв, он вытянул руку, и воробьи садятся на неё.

После четырёх часов пополудни мы дома. Оксана вчера сказала, что ей хочется прощального вечера, когда мы вдвоём «обсудим»… Она не уточнила, что именно мы будем обсуждать.

— За бутылочкой вина спокойно поговорим обо всём… — произнесла с доверительностью ожидания.

И теперь я хватаюсь за возможность сделать не по её, сыграть злую шутку. Звоню Галине, прошу её прийти к шести часам.

— Зачем это? — Оксана кидается ко мне и едва не выхватывает трубку телефона. — Я скажу, чтобы пришла к девяти!

— Нет, к шести! — грубо пресекаю я, нажав на кнопку. Перехожу на шутовской тон, посмеиваюсь: — Будем втроём, как при прощании с ней.

Оксана, полоснув меня уничтожающим взглядом, бросается из комнаты.

Пришедшую Галину встречает с небрежной отчуждённостью, поворачивается к нам спиной, когда мы целуемся. Потом говорит, что прогуляется до Паризер Платц.

Мы с Галиной одни в моём кабинете, я пью вино, она чуть пригубляет. Подаёт голос мой мобильник — мужчина хочет поговорить с женщиной, которая дала объявление.

— Она… — начинаю я, собираясь сказать: — уже познакомилась и уехала.

Скажи я это, и не было бы ничего, что последовало. Момент моей абсолютной власти над судьбами.

— Вышла, — говорю я, — забыла мобильник. — И, опережая вопрос, объясняю, кто я этой женщине: — Она подруга моей подруги. — Завладеваю инициативой: — Вы откуда переехали в Германию?

— Из Алма-Аты, — отвечает он.

Вот это да! Галина тоже из Алма-Аты. Я сообщаю ему об этом и передаю ей мобильник. Она заговаривает с земляком об Алма-Ате: в каком месте он жил? а она жила там-то… Он убеждается в наличии у меня подруги — женщина, которая его интересует, не моя.

Мобильник вновь у меня, я спрашиваю мужчину, не российский ли он немец? Ответ утвердительный.

— Так и я тоже! — восклицаю обрадованно. И выказываю желание поспешествовать ему в его деле: — Она — супер! — он понимает, о ком я. — Супер-класс! Нельзя упускать.

— Когда она придёт? — в его голосе нетерпение и беспокойство.

— Да вот-вот. Придёт и перезвонит.

— Точно?

— Она с характером, — говорю я, — но мы с подругой заставим её перезвонить. Обещаю!

Он переходит на «ты».

— Давай!

Представляемся друг другу. Его зовут Эдуард, он живёт на самом юге Германии, у Боденского озера.

— Я буду ждать звонка, — говорит обнадёженно.

Ждать ему приходится около часа. Вернувшаяся с Паризер Платц Оксана заносчиво заявляет, что не будет звонить. Мы с Галиной в один голос улещаем её: он так заинтересовался! живёт в курортных местах! и зачем было давать объявление, если такими мужчинами бросаться? Я уже порядочно выпил, я в азарте: пусть оно завяжется!

Оксана с пренебрежением берёт у меня мобильник, удаляется в кухню. Я выпиваю ещё полбокала. Они в разговоре.

Я напился так, что лишь с помощью дам добираюсь до спальни. В шесть тридцать утра должно подъехать такси, которое я заказал заранее, попросив найти русскоязычного водителя. Такси отвезёт Оксану к автобусу на Центральный автовокзал.

Квартира у меня трёхкомнатная, мы трое спим в разных комнатах. После пяти ко мне входит Галина, я не встаю. Мы слышим, что Оксана поднялась. В ванной — журчание воды. Потом она завтракает в кухне, доносится аромат кофе.

Одетая по-дорожному, Оксана у меня в спальне садится на стул в трёх шагах от кровати. Галина сидит на другом, поближе. Я не вылезаю из-под одеяла. У меня полная апатия. Река времени (жизни) течёт, мы молчим.

Галина встаёт, подходит к окну:

— Такси уже приехало.

Шесть двадцать. Оксана идёт ко мне, чмокает меня в щёку, удаляется в коридор. Галина открывает ей дверь, я бросаю:

— Счастливо!

И она уходит, выкатывая чемодан на колёсиках, неся сумку.

Галина у окна. Сообщает мне, что водитель укладывает багаж Оксаны в багажник, что она, обернувшись к окнам, машет рукой, садится в машину. Уехала.

Я допиваю вино, которое осталось в одной из бутылок, и ощущаю в себе усиленное биение жизни. Галина, приняв душ, скидывает халат на стул, ложится ко мне в постель, мы отдаёмся водовороту ласк, совокупляемся.

Потом я звоню Эдуарду по номеру, который остался в моём мобильнике: