Геннадий Шубин - ООН в Азии и Африке (воспоминания российских офицеров-миротворцев) Страница 8

Естественно, что запасной вариант у нас был: мы с ребятами посчитали, сколько всё это может стоить, если проводить праздник за свой счет, какое лучше сделать угощение, сколько у нас может быть гостей, и во сколько это выльется. Получилось, что с каждого по двадцать долларов — не так много, можно было скинуться. Я вышел от Фариа — и пошёл искать желающих праздновать за свой счет.

Первыми, к кому я пошел, были болгары. Стучусь к ним в контейнер, они мне открывают. Захожу — там «картина маслом»: сидят все за столом, виски на столе, «Игорь, привет, заходи! Давай по стаканчику!» А время — одиннадцатый час утра! От виски я отказался, и рассказал им, что так и так, Force Commander бумагу не подписал. Они мне хором ответили что-то вроде «да пошел он… подальше, сами проведём!» Тут же скинулись по двадцать долларов, вручили мне деньги. Потом их старший — Иван — бегал за мной по всей миссии, потому что болгары ещё прибывали, и он всё просил, что ещё ребята хотят сдать деньги и прийти на праздник! Болгар в итоге набралось человек пятнадцать.

Дальше я пошел к словакам, они тоже глупых вопросов не задавали, сразу скинулись по 20 долларов. Пригласил румын — начальника медслужбы и начальника отдела кадров, они оба в Союзе учились. Венгры сказали: нет, это не наш праздник! Потом, правда, все равно пришли. Пришел Анджей Шлебовский, ещё два поляка с ним, тоже военные.

В итоге на нашем празднике были русские, украинцы, белорусы, поляки, словаки, болгары, один серб и один хорват. Несмотря на всю геополитику, они друзья были, «два брата-акробата», что называется. Также пришли румыны, француз — военный консультант, служил до Анголы в Кувейте с нашими ребятами, очень хорошо к нам относился и не раз помог. Праздник, конечно, удался на славу.

Как доставали продукты для угощения? Тоже весело. Я пошёл в столовую, а там работал ещё один бангладешец. Я к нему: «Помогай, друг, у нас праздник!» Он: «С радостью, никаких проблем, что надо, мясо, курица, картошка, ещё что? Говори, всё приготовлю!»

Мы с ним, кстати, тоже интересно познакомились: я пришёл в столовую в первый раз, а он только приехал. Я посмотрел на него — бангладешец, думаю. А сам только-только из Бангладеш приехал. Я спросил у него что-то по-бенгальски. Он аж подпрыгнул от неожиданности. С тех пор, когда я приходил в столовую, у меня просто ломилась тарелка, он мне распоряжался класть по два вторых блюда, хотя полагалось только одно.

А начальником столовой был юаровец, с которым мы до этого тоже случайно разговорились и познакомились. Он разрешил мне всё это «отоварить», и тоже с удовольствием пришёл к нам на праздник. Мы когда на машине подъехали, за едой — я даже не ожидал, что бангладешец столько наготовит, причём всё горяченькое! Я его позвал на праздник — жаль, он дежурный был, так что поехал один юаровец, молодой совсем парень.

Так что День Победы прошёл на «ура». Все, кто пришёл, остались очень довольны. Я уже не помню этого, но мне рассказывали, что мы пели военные песни, а в самый разгар празднества я вскочил и заявил: «Так, теперь пьем ещё по одной рюмке и идем бить морду немцам из Одербрехта!» Там была строительная компания «Одербрехт», которая принадлежала бразильским немцам, сбежавшим из Германии после Второй мировой войны! Говорили, что моя фраза привела всех в дикий восторг.

Ещё наша миссия была уникальной в плане межнациональных отношений, потому что там были индусы и пакистанцы, в одной миссии. С наградами на груди за войны друг против друга! И их, в качестве демонстрации «толерантности и политкорректности» отправляли на один наблюдательный пост, один «тим-сайт». Они были, конечно, «счастливы» очень. Слава Богу, конфликтов не происходило.

Немало было скандинавов: датчане, шведы, норвежцы. С ними у нас не было просто никаких проблем, они к нам очень хорошо относились, мы к ним тоже. У меня лично вообще по всей миссии были приятели, что было очень хорошо, если, не дай Бог, возникали проблемы.

Были французы, по-моему, были итальянцы. У французов была форма с обрезанными рукавами и такие шортики, почти как трусы, потешно смотрелось. Были новозеландцы — у которых в качестве эмблемы на военной форме — птичка киви.

По поводу птички киви тоже был замечательный случай. Был у нас один офицер, Фёдор, особист нашего отряда. Он очень подружился с одним из новозеландцев, того звали Джефф. Фёдор не знал ни слова, ни по-английски, ни по-португальски, как они общались — это был просто «цирк на колесах»! Самое смешное, что после трёх стаканов они понимали друг друга без переводчика! Естественно, каких-то слов Фёдор в итоге нахватался… Он был очень большой мастер что-то готовить — жарить, парить, варить, хобби у него такое было. А у Джеффа был очень тонкий нюх, он сразу чуял, что Фёдор что-то там опять кашеварит, бежал выяснять, что это такое.

Однажды Фёдор купил тушки перепелов в «РХ», приготовил очень вкусно, ставит уже всё это на стол. Тут Джефф пришёл. Сели, выпили, стали всё это есть, было очень вкусно. И черт дёрнул Джеффа спросить, что это такое! А Фёдор был юморист большой, он и говорит: что-что, видишь, у тебя киви на шевроне, так это я птичек киви наловил и приготовил! За столом повисла мёртвая тишина. Это же для новозеландца святотатство! Джефф вскочил, начал кричать, убежал, заперся у себя в комнате. А начальник планирования миссии (Chief Piano) был тоже наш офицер, виияковец Михаил Ионов, очень хороший человек, к сожалению, несколько лет назад умер. Миша и говорит: «Фёдор, с ума ты сошел? Ты понимаешь, что у них киви — это национальная эмблема, что это гордость страны!» Тот: «Ёлки-палки, как же это я так не подумал, ладно, сейчас все исправим!»

Взял Фёдор бутылку виски, стаканы, закуску какую-то, пошёл к Джеффу мириться: «Джефф, ну пусти, ну ладно, ай эм сорри». В ответ даже нам было слышно: «Get out, I don't want to speak with you, пошёл отсюда, не хочу с тобой разговаривать!» Тот опять: «Джефф, ну прости!» И всё это на такой дикой смеси английского, португальского и русского, просто сказка! Наконец, Джефф смилостивился, впустил Федора, они в комнате посидели вместе. Потом выходят, полбутылки виски осталось, вроде помирились, садятся за стол, всё хорошо, всё нормально.

Джефф успокоился, ест дальше этих перепелов. Но потом опять дёрнуло его спросить, что же это все-таки такое! Федор уже стал умный, только шутить не перестал — а зря. А рядом стоял дом полковника Фариа, и там у него жили попугайчики, штук пять или шесть! Федор и говорит: «Видишь дом полковника Фариа — а давно ты слышал его попугайчиков?» Джефф сначала не понял, что такое. Фёдор и продолжил: «Да надоели они, орут каждое утро, как оглашенные, я и не выдержал, свернул им шеи, и вот ты их сейчас ешь!» У Миши Ионова прямо ложка из рук упала, или вилка, чем он там ел, не помню. Джефф просто в трансе: начальник штаба миссии, полковник Фариа, уважаемый человек, и его попугайчиков вот так, а он — как соучастник преступления, ест этих попугайчиков?! Джефф вскочил из-за стола, выкрикнул какие-то проклятия и снова убежал в свою комнату. Миша так и сказал: «Фёдор, ты уже вообще, у тебя ума палата — ключ потерян! Ты хоть соображаешь, что ты такое несёшь?!» Тут уже Федор возмутился: «Как так, про киви шутить нельзя, про попугайчиков тоже нельзя, так про что тогда можно?!» Миша ему в ответ: «Бери свое виски и иди к нему, мирись, как хочешь!» Федор опять пошёл мириться, в конце концов, объяснил Джеффу кое-как, что это перепела. В ответ услышал: «Федор, ты так больше не шути!» Вот такие бывали ситуации.

Можно ещё отметить, что наша миссия по составу контингента была черно-азиатской. На основных должностях сидели представители африканских или азиатских стран. Индусы, бангладешцы, негры и прочие. Европейских должностей было очень мало. Русских — ещё меньше. Зато были украинские — те же Толя Рябой, Володя Фёдоров, который сидел в Air Operations Office, департаменте воздушного движения, все борты, в том числе и мы, относились к этому департаменту. О засилье на должностях африканских и азиатских граждан очень хорошо написал Михаил Точигин.

И политкорректность и толерантность, которую приходилось видеть, просто доставали. Европейцы панически боялись быть обвиненными в дискриминации, в расизме, неполиткорректности. На это, если честно, иногда было просто противно смотреть, как европейцы буквально лебезили перед неграми или азиатами. А темнокожие — особенно местные, ангольцы — пользовались этим напропалую. Это было, конечно, очень и очень неприятно. Хотя, с другой стороны, подход к ним всегда можно было найти, особенно если умеешь с ними разговаривать.