Добрая и Светлая Сказка о Принцессе-Лани - Игорь Всеволодович Гиркин Страница 10

— «Орден никогда ничего не забывает, Князь Андигон! В этом наша сила и наше проклятие! И нам, по большому счету, все равно — как нас оценивают вельможи, никогда не стоявшие вместе с нами в Одном Строю на Границе. Но, скажу тебе честно, мы не сможем тебе помочь, даже если очень захотим. Мы уже потеряли из-за твоей дочери одного из самых лучших наших Черных Рыцарей, судьба которого нам до сих пор неизвестна и на которого возлагались такие надежды, о которых ты даже не подозреваешь! Я и Рыцарь-Маг не можем оставить наши посты, чтобы сразиться с Драконом, а победить его можно только в единоборстве! Больше равных по силе этой бестии в нашем Командорстве нет! Выполняя волю Парт Орга, я дам тебе хороший честный совет: собери рыцарей и магов, пообещай им руку твоей прекрасной дочери и пусть они пытают счастья — кто-нибудь обязательно сумеет победить дракона и развеять злые чары! А теперь — прощай! Орден не ждет от тебя благодарности и не примет её — ведь мы только исполняем свой долг!» — зеркало погасло, снова превратившись в простой кусок полированного серебра… Брат-кнехт, молча, окинув Князя таким взглядом, словно примерялся — куда сподручнее, при случае, можно будет воткнуть острие меча или кинжала, при помощи оруженосцев убрал Зеркало в футляр, вскинул руку в прощальном приветствии и, печатая шаг, удалился… Над Тронным Залом повисло напряженное молчание…

— «Что скажете, друзья?» — наконец произнес Андигон усталым слабым голосом.

— «Командор не солгал Вам, Ваше Высочество!» — откликнулся Придворный Волшебник: «Это единственное, за что я могу поручиться. А как победить столь жуткое существо, я не представляю… Магией его, наверное, убить невозможно, а кто решится сразиться с ним один на один — даже не могу вообразить…»

— «А ты что скажешь, Гвардеец?»

— «Всего нашего войска не хватит, чтобы одолеть такого дракона… Не уверен, что даже катапульты и баллисты помогут против него, а огня он не боится… Если бы его можно было заманить куда-нибудь на море и утопить…»

— «Всё ясно с тобой! А что скажешь ты, Артефакт?»

— «Ваше Высочество! Я не вижу особых причин для грусти! Возрадуйтесь! Наша милая Энниолла жива и здорова! И Книга Предсказаний явно обещает нам успех! А совет Командора, мне кажется, очень даже кстати — ведь мы с Вами прекрасно помним, что уже десятки, а то и сотни принцесс были спасены влюбленными в них принцами или рыцарями! Обратитесь ко всем дворянам королевства! И даже к простолюдинам — ведь и среди них иногда таятся скрытые до времени герои! Пошлите приглашение магам — они тоже умеют сражаться! Пусть кто-нибудь из них освободит нашу Принцессу Энниоллу и станет счастливейшим из смертных, заслужив её любовь!»

По мере того, как Артефакт говорил, лицо Князя светлело, глаза начали блестеть, его осанке возвращалось гордость и величие.

— «Решено! Мои верные подданные! Объявите, что Князь Троллейнвирга Андигон отдает руку своей прекрасной дочери Энниоллы тому, кто сумеет одолеть Черного Дракона и снять с неё колдовские чары!»

* * *

А далеко-далеко от Княжеского Замка, на полянке у самого края Оврага Серого Тумана, между тем, тоже лелеют надежды… Но совсем другие — мрачные и кровожадные — свойственные злым и жестоким сущностям, какими и являлись превратившаяся в Черную Пантеру колдунья Зиорра и ставшие Отвратительными Гиенами её подручные тролли-мутанты — Хизб, Ут и Тахрир. Сейчас у них заканчивается кровавый пир — сама Зиорра, вытянув мягкие когтистые лапы, уже лежит на боку в сторонке: её набитое свежим мясом брюхо тяжело вздымается — пантера явно съела меньше, чем хотела, но больше, чем могла и теперь ей тяжело двигаться и даже мыслить по-человечески… А у почти дочиста обглоданной туши загрызенного зубра еще суетятся, ссорятся, визжат и дерутся гиены, пытаясь отнять друг у друга еще оставшиеся кусочки съедобных костей и потрохов… Но вот, наконец, Хизб тоже решил, что ничего достойного его внимания на костяке больше не осталось и, облизывая окровавленное рыло длиннющим красным языком, направился в сторону Черной Пантеры и сел на хвост, не доходя до нее — шагах в десяти… Между двумя злыми животными начался следующий диалог, который Сказочник, конечно же, может подслушать:

— «Хозяйка! Мы славно поели, но что будем делать дальше? Мне нравится, в общем, быть гиеной, но как-то неприлично троллю бегать на четвереньках и ловить блох зубами! Кроме того, я очень люблю золото! А как гиене его добывать и копить? И браги тоже не сварить! Вот Ут, правда, утверждает, что уже нашел какие-то грибы, от которых ему становится лучше, чем от сивухи, но мне их вид и запах не шибко приятны…»

— «Отвали, Хизб! Мне тяжко думать… объелась я….» — лениво потянулась Зиорра, выпустив и снова втянув кривые окровавленные когти.

— «Хозяйка! А как же та лань… как её? Разве мы не собираемся её поймать и съесть, чтобы потом снова вернуться в прежний облик? Ведь ты же сама говорила — это единственная возможность?» — продолжал настаивать бывший Старший Тролль.

— «Да, Хизб… ты прав, но сейчас я хочу только с-с-спать! С-с-спать! (Зиорра широко зевнула, обнажив золоченые клыки, ставшие, кажется, еще длиннее). Мы поймаем её… я уже придумала, как это сделать… Эта наивная девчонка обязательно попадется на нашу приманку — ведь у меня еще остались магические способности… не смотря на тот удар, который мне нанес этот проклятый патрульный…. Лишь бы этого мерзкого однорогого копытного рядом не было — тогда нам никто не сможет помешать… Но сейчас-с-с — с-с-спать! И ес-с-сли ты только попытаешься меня разбудить, то я, хоть и с-с-сыта, найду в с-с-себе с-с-силы проглотить твоё с-с-сердце и твою печень!» — Пантера зажмурилась и задремала, даже не успев увидеть того, какой панически-забавный прыжок назад совершил Хизб, который имел основания всерьез воспринимать любую угрозу Хозяйки…

* * *

Прошло несколько дней… Прекрасных весенних дней, когда вся природа расцветает прямо на глазах, в считанные часы превращая самый тенистый буерак в чудесную чашу с цветами… Даже зловещий Серый Туман осел в овраге, спустился к самому дну, обнажив склоны, на которых тут же начала пробиваться свежая молодая травка, чуждая любой недоброй магии. А где наша прекрасная