Анатолий Ракитов - Науковедческие исследования 2012 Страница 8

Ситуация тем более сложная, что несколько десятилетий паразитического существования не прошли для страны бесследно. Как всегда в природе и обществе переход к паразитическому существованию приводит к отмиранию функций, кажущихся в данный момент бесполезными, хотя самостоятельное существование без них невозможно. Увы, в число таких функций попала не только наука, но и вообще вся сфера интеллектуальной деятельности. Ведь сырьевой экономике наука, образование, культура не нужны. В этом главная причина их упадка в России.

Сделав стратегически бесперспективную ставку на сырьевую экономику, Россия «проспала» крупнейшую после освоения энергии атома научно-техническую революцию в мировой энергетике. Революционные изменения в этой сфере, произошедшие за последние годы, в значительной степени обесценили ее энергетический потенциал задолго до его полного истощения. Как это уже неоднократно было на протяжении истории человечества, истощение определенного вида ресурсов привело не к деградации общества или гегемонии немногих стран-монополистов, а к освоению новых видов сырья.

Главными компонентам новой энергетической революции стали:

– резкое повышение энергоэффективности мировой экономики;

– практическое освоение нетрадиционных ресурсов, в том числе «тяжелой» и глубоководной нефти;

– создание технологии добычи сланцевого и других нетрадиционных видов газа.

Чтобы повысить эффективность своей экономики и снизить ее зависимость от импорта зарубежных энергоносителей, ведущие страны за последнее годы вдвое снизили удельное потребление энергии на единицу ВВП (рис. 6). США в настоящее время стабильно (за исключением только 2008 г.) наращивают свой ВВП, почти не увеличивая общее потребление энергии. Практически такая же картина наблюдается во всех экономически развитых странах. Например, Китай с 1980 г. также вдвое снизил удельное энергопотребление, что соответствует общемировой тенденции.

Рис. 6. Показатели эффективности использования энергоресурсов в США [16]

Россия же продолжает оставаться страной с одной из самых неэффективных экономик в мире, что подрывает перспективы нашей конкурентоспособности в производстве высокотехнологичных товаров и услуг. На единицу производимого ВВП мы затрачиваем в несколько раз больше энергии по сравнению с другими промышленно развитыми странами мира (рис. 7).

Рис. 7. Соотношение удельного потребления энергии и газа на единицу ВВП (кг н.э./долл.) в России и странах Западной Европы [8 а]

Потенциал энергосбережения в России составляет 370–390 млн. тут/год. По последним данным объем бесполезно сжигаемого топлива достиг 420 млн. тут/год, что эквивалентно 262 млн. т нефти. Потенциал снижения потребления природного газа равен 172–177 млрд. м3/год или около 40 % от его потребления. Это в три-четыре раза больше имеющегося ресурса наращивания добычи газа до 2020 г. [6], т.е. почти треть добываемого в стране топлива тратится впустую.

Но помимо потери возможности конкурировать в промышленной сфере из-за общего отставания и неэффективности производства России теперь грозит потеря даже статуса «сырьевой сверхдержавы». За последние годы были освоены и стали доступными для мировой энергетики новые виды энергетических ресурсов. Они не только более обильны, чем традиционные, но и более равномерно распространены, а поэтому и более доступны для многих, в том числе промышленно развитых стран. Это кардинально изменило не только мировую энергетику, но и геополитическую ситуацию, похоронило перспективы картельного сговора добывающих стран и тем самым подорвало надежды России на гегемонию в энергетическом секторе и долговременное паразитическое существование за счет экспорта традиционных сырьевых ресурсов.

Ведущую роль в освоении новых ресурсов сыграли США. Чтобы избавиться от зависимости от импорта нефти и газа, в основном из ближневосточных стран с неустойчивыми режимами, США в результате беспрецедентных усилий и действительно инновационного прорыва, причем отнюдь не в сфере нанотехнологий, а в «старой доброй энергетике», сумели освоить принципиально новые углеводородные ресурсы. Эти ресурсы еще несколько лет назад из-за отсутствия технологий их добычи даже не считались таковыми и не учитывались в мировом энергобалансе. Теперь же с учетом новых технологических возможностей США снова восстановили свой контроль над рынком нефти и обеспечили себя ее ресурсами на ближайшие десятилетия. Западное полушарие снова доминирует по ее запасам. Причем общий объем доступных ресурсов значительно вырос (рис. 8).

Точно по такому же сценарию развивались события и в газовой отрасли. Почувствовав угрозу своему и европейскому импорту газа, в определенной степени спровоцированную энергетической политикой России и других крупных экспортеров, США буквально за несколько лет разработали технологию добычи сланцевого газа. Тем самым они превратили эти огромные запасы в реальный и широко доступный энергетический ресурс. За счет этой революционной новации они не только смогли компенсировать падение добычи традиционного газа (рис. 9), но и обеспечили себя ресурсами газа по крайней мере на ближайшие 30 лет.

Рис. 8. Изменение запасов нефти в различных странах при включении в резервы тяжелых нефтей [10]

Рис. 9. Доля различных источников в добыче газа в США [18]

Сейчас США снова вышли на первое место в мире по добыче газа. Быстрое освоение добычи сланцевого газа в Европе грозит серьезно подорвать гегемонию России на европейском газовом рынке, нанести тяжелейший удар всей ее экономике, ориентированной на экспорт углеводородного сырья.

Есть ли у российской экономики в этой ситуации реальный выход? Безусловно, есть. Вместо дорогостоящего экспорта на далекие мировые рынки углеводородного сырья, делающего его практически неконкурентоспособным, Россия могла бы воспользоваться неоспоримым преимуществом обладания собственным дешевым (в местах его добычи) сырьем. Если бы всего 10 % добываемого в стране газа перерабатывалось в первичные химические продукты (олефины и полимеры), имеющие в десять раз более высокую добавленную стоимость (рис. 10) и огромный спрос на мировом рынке, уже одно это могло бы обеспечить практически такое же поступление валютной выручки. Не говоря уже о несопоставимо более простой задаче транспортировки этой в десять раз меньшей по объему продукции на мировые рынки.

Это тот путь, которым идут все крупные добывающие страны мира, кроме России. Например, Ближний Восток, еще 30 лет назад практически не имевший собственной нефтехимической промышленности, вложив значительную часть своих доходов от продаж нефти в эту отрасль, уже стал крупнейшим мировым производителем нефтехимической продукции, почти догнавшим Западную Европу. К сожалению, Россия эту возможность упустила, в прямом смысле «проев» свои доходы от нефти и газа в благоприятный период высоких цен на эти ресурсы. Обеспечивая 1/6 часть мировой добычи углеводородного сырья, Россия дает всего 1–2 % продукции мировой нефтехимии, занимая по ее объему 19‐е место в мире. Доля нефтехимии в ВВП России составляет всего 1,7 %, тогда как в ВВП Индии – 12 %, США – 25 %, Китая – 30 %.

Рис. 10. Стоимость продукции, получаемой из миллиона БТЕ природного газа [17]

В этой ситуации уместно вспомнить слова одного из американских президентов Теодора Рузвельта, который считал, что великой нацией американцев делает не их богатство, а то, как они его используют. К сожалению, то, как мы использовали и продолжаем использовать наше национальное богатство, пока не дает нам оснований считать себя великой нацией.

Каков же выход из создавшейся ситуации? Единственный известный путь преодоления «сырьевой ловушки», как утверждает известный западный экономист Э. Райнерт, – это «переход к развитию новых отраслей с повышающей отдачей, указанный Й. Шумпеттером путь качественного развития. При этом государство берет на себя командные функции в экономике и сознательно делает инновации выгодными для бизнеса» [13, с. 14]. Как справедливо утверждал К. Манди, вице-президент компании «Майкрософт», самая большая ошибка, которую можно сделать под давлением кризиса, – сократить расходы на науку и разработки. Тогда второго шанса точно не будет.

К сожалению, пока ситуация развивается не лучшим образом. Когда Президент страны подписывает указ о повышении уровня окладов юных лейтенантов таким образом, что он с учетом прочих видов довольствия будет в четыре раза превышать оклад профессора и в 10 раз оклад их сверстников – выпускников ведущих университетов страны, то вряд ли имеет смысл серьезно обсуждать судьбу науки в стране и ее перспективы.