Фридрих Горенштейн - На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного Страница 121

Никита Романов. Кто во имя Христа крестились, повинны Христу служить, да не отступать от заповедей, подобно иным лжецам и обманщикам, по крещении оставившим заповеди Божьи и прельстившимся соблазнами мира сего. (Крестится. Годунов и Мстиславский тоже крестятся.) Так и иные царю – помазнику Божью служат. Таков племянник Малютин, Богдан Бельский.

Мстиславский (тихо). В Думе у нас немало говорят, хорошо бы с племянником Малютиным поступить как со змеем, который нашего государя соблазнил, подучил бесовскому.

Романов. Как бы он, змей, с нами худо не поступил. Сыск у него, да кремлевские стрельцы у него, он – начальник. Ты, Борис, любимец царский, потщился бы!

Годунов. Не во всем государь ему потакает, иной раз чует лукавство.

Никита Романов. Прийти к государю, пасть на колени да передать просьбу всего боярства об избавлении от племянника Малютина. Той исповедью злосмердного Малютиного племянника удавить, государя, судью нашего, умилостивить. Ты, Борис, любимый Федора шурин, отчего ж не сделаешь?

Годунов. Добро бы, так бы и сделал, да помнить надо про Нагих. Сия фамилия не оставила замысла возвыситься и царевичем младенцем Дмитрием вытеснить царевича Федора. То не лучше ли вместе с Бельским ныне против Нагих быть, выказывая ему, Бельскому, дружбу? Он же, злой обманщик, обманут будет тем простительным нашим обманом. Ныне надобно единство, без распрей, и покориться судьбе. Каждый про смерть свою не знает, какая она будет, от чего – на то воля Божья и государева. Бо пожелает – казнит, пожелает – помилует, все мы у Него в руках.

Мстиславский. И государь человек, и от государя тайна смерти скрыта: когда явится ангел смерти и повелит: «Иди вслед меня!» (Крестится. Годунов и Романов тоже крестятся.)

Годунов (прислушивается). Идет государь! (Бояре встают с лавки и снимают шапки. Слуги вносят завернутого в полотно царя Ивана, следом идет Бельский.)

Мстиславский (кланяется). Благодетель наш и кормилец, великий государь Иван Васильевич Всея Руси, мы, холопы твои рабски, челом бьем, кланяемся к стопам твоим, государя нашего.

Иван. Рад видеть вас, Божьих людей своих, тебя, Борис, тебя, Иван Федорович, да тебя, Никита Романович. (Слуги усаживают царя на постель.) Садитесь и вы на сию лавку справа под образами. (Бояре крестятся на образа и усаживаются.)

Никита Романов. Государь великий, спытать желаем о твоем здоровье, с некоторых пор нас за грехи наши удручающем.

Иван. Божьей помощью легче мне, а после бани чувствую себя свежее.

Бельский. Баня для русского издавна целительней лечений заморских.

Иван. Истинно. Давно пытался я во владениях своих найти исцеление от иноземных лекарей, а ни один не вылечил меня. Лишь молитва лечит да русский дух. То хотел в ближнее время по монастырям поехать.

Постельничий Наумов. Государь милостивый, которую рубаху подавать, красну шелковую али просту полотняну?

Иван. Подай полотняну, также халат да чулки. (Царя одевают.) В мыльной тешили меня любимыми песнями. Бельский, хай и в опочивальне тешат.

Бельский. Слушаюсь, государь! (Посылает слугу.)

Иван. Годунов, хай принесут мне да гостям моим чего-либо съестного, особенно водки да лакомства.

Годунов. Горячего чего желает государь, али сладости, орехи?

Иван. Принеси роспись, чтоб можно было выбрать.

Годунов. Слушаюсь. (Подает роспись.)

Иван (смотрит роспись). Ухи чтоб принесли!

Годунов. Которой, государь, черной ухи с гвоздикой али белой с перцем?

Иван. Черной ухи чтоб принесли, также и кишок свиных с гречкой, мясом, луком и рублеными яйцами да всего иного прочего по твоему усмотрению.

Годунов. Слушаюсь, государь великий. (Отдает распоряжения слугам.)

Иван. Родион Биркин, любимый слуга мой, принеси шахматы.

Биркин. Которы, государь, серебряны али золоты?

Иван. Из пиленой да точеной кости принеси, из рыбьего зуба, моржового клыка. (Биркин подает шахматы.) Добры шахматы, на станке точены. Артемка да Родованка Петровы дети точили. (Входит хор.) Головщик, потешь и далее песнями.

Головщик (кланяется). Уж потешим, государь великий!

Хор (поет). Ай когда ж воссияло солнце красное, а на том было на небушке на ясном, как в те поры теперечко воцарил наш природный царь, сударь Иван Васильевич.

Иван. Бельский, главный любимец мой, садись со мной в шахматы играть, а вы, слуги мои верные, размещайтесь около меня. После бани, хорошо освеженный, желаю еще долго бодрствовать.

Хор (поет). Он повывел изменушку из Казань-города, он повывел ту измену из Рязань-города.

Иван. Ставь шахматы, Бельский!

Бельский (садится). Государь милостивый, куда мне до тебя, я не игрок.

Иван. Играешь ты, Бельский! Однак не на Куликовом поле, а на Куликовом болотце за Москвой-рекой, где казнят. (Смех.)

Романов. Истинно так, государь.

Бельский. Как ты велишь, государь, я тебе верный палач, хоть на Куликовом болотце, хоть на житном болотце. Сам я не казню. Лишь когда ты повелишь.

Иван. Слышали, милые мои? Он не казнит! (Смех.) Знаешь ли, как древолазы по деревьям мед собирают? Когда идут бортничать, то смотрят через ноги на землю, чтоб не сорваться. Так надо на дерево лезть, на высоту. Кто сорвется – с жизнью расстанется. И ты, Бельский, так гляди, через ноги в глаза смерти.

Бельский. Так гляжу, государь.

Иван. И все, кто на высоте, чтоб так глядели через ноги в глаза смерти.

Мстиславский. Так глядим, государь милостивый.

Хор (поет). Ай, когда зачиналась каменна Москва, тогда зачинался грозный царь Иван, грозный царь Иван сын да Васильевич. Как ходил он под Казань-город, под Рязань-город и под Астрахань. Он Казань-город мимоходом взял, повалил царя и с царицею.

Иван. Садись ты, Годунов, со мной играть! Ты ж, Бельский, истинно дурной игрок.

Бельский. В том согласен, государь милостивый, дурно играю, молчу в покорности.

Иван. Тебя, Борис Годунов, приглашаю играть со мной в шахматы не случайно, чую в тебе хитрого игрока. Хитер ли ты?

Годунов. Как прикажешь, государь. Прикажешь хитрым быть – буду хитрым.

Иван. Что ж, я сам расставлю фигуры на доске. Играй белыми, тебе потачка. Возьму себе черное войско.

Хор (поет). Не сине то море колеблется, не сырой то бор разгорается, воспылал то грозный царь Иван Васильевич, что надо казнить Новгород и Псков.

Иван (подпевает хору, расставляет шахматы). Я вывел измену с Новгородчины, вывел измену из каменной Москвы, всю неправду со Святой Руси. Содержал же я землю Святорусскую, сохранил же я мать каменну Москву. (Расставляет фигуры.) Почнем с тобой, Годунов, войну. Немало, милые мои, повоевал я за Русь, а более не с врагами, а с теми, которые изнутри. Одни измены – главная беда Руси. Ныне же от великой тяжкой болезни сам я сидеть на коне не могу. Не могу выезжать в поле в седле, то играю в постели в войну шахматную. Два стана – черный и белый – ждут начала войны. Борис, начинай войну!

Годунов. Государь милостивый, у тебя не все фигуры на месте.

Иван. Как так? Солдаты стоят, ладьи стоят, слоны готовы к удару, кони готовы помчаться, королева на месте.

Годунов. У тебя, государь милостивый, король не стоит.

Иван. Истинно, короля запамятовал! (Берет короля, ставит его неловко, рассыпая иные фигуры.) То бес под руку играет. Изыди, проклятый! Изыди, последний черт, изыди от плоти! (Нетвердой рукой пытается поставить короля и падает навзничь. Крики, смятение.)

Бельский (кричит). Государь почувствовал себя дурно!

Годунов (кричит). Государь ослабел и повалился навзничь! Где лекаря кремлевские? Послать за лекарями!

Биркин. Лекаря кремлевские в сыск отправлены.

Романов (кричит). То ты, Бельский, потщился лекарей отправить!

Бельский. То государь велел.

Романов (кричит). Скорей за лекарями!

Мстиславский. За духовником надо бы! (Суета, крики.)

Романов. К аптекарям послать за розовой водой!

Годунов (кричит). За водкой бежать!

Мстиславский. За митрополитом надобно, чтоб наскоро совершил обряд пострижения.

Наумов. За лекарями, чтоб растерли своими снадобьями! (Громко плачет, падает на Ивана.) Государь, очнись! (Замешательство и крики. Все столпились вокруг царя.)