Хуан Аларкон - Сомнительная правда Страница 15

Уходят дон Гарсия, Тристан и Камино.

Читай негромко. Здесь народ.

Так половина пропадет.Нет, лучше ты сама прочти.

Да, это более удобно.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Дон Гарсия и Тристан, появляясь с другой стороны, подходят сзади к Хасинте и Лукреции.

Удачно подошли, сеньор.

Тристан, ты зрением остер?Старайся все прочесть подробно.

«Сеньора, если я словамиБессилен был вас убедить,Позвольте мне их подтвердитьНеоспоримыми делами.Раз вы не верите тому,Что я хочу на вас жениться,И лишь в неверии таитсяПреграда счастью моему,То видят небеса святые,Лукреция, мой нежный друг,Что я отныне ваш супруг,В чем подписуюсь — дон Гарсия».

Мое письмо? Да, так и есть!

Она ж его давно читала.

Должно быть, этого ей мало:Ей захотелось перечесть.

Так или иначе, везет.

Так или иначе, я рад.

Он выразителен и сжат.Иль страстно ждет, иль тонко лжет.

Взгляните на меня, сеньора,Лучистой молнией губя!

Закрой лицо, и мы тебяРазочаруем очень скоро.

Лукреция и Хасинта накидывают вуали.

Не выдавай, кто я такая.

Откиньте кружево завес,Скрывающих красу небес,Блаженные виденья рая!Хасинта откидывает вуаль.Ужель я снова перед вами,Убийца сердца моего?Я понимаю, отчегоЯ вас встречаю в божьем храме.Бы скрылись за его стенамиОт кары, — но отбросьте страх:Закон любви, в своих статьяхПрезрев и разум и природу,Убийце жалует свободу,Убитого томит в цепях.Но, может быть, моей кончиныВам стало хоть немного жаль,И эта поздняя печальВлечет вас в сени Магдалины?[30]Тогда, о светоч мой единый,Какой восторг я познаю!Вы растерзали жизнь мою,Я, как в аду, терпел мученье,Но, видя ваше сокрушенье,Теперь блаженствую в раю.Но почему же вы молчите?Вам мало причиненных мук?Вы не раскаялись ли вдругВ своем раскаянье, скажите?Иль, поручась святой защите,Ваш взор опять меня убьет?Но только помните, что тот,Кто вынет меч под божьим кровом,Как всякий, подлежит оковамИ от возмездья не уйдет.

Вы разве знаете меня?

Я только вас одну и знаю,Я сам себя позабываюС того божественного дня,Как этот взор, меня казня,Меня вознес к блаженной доле!Увидев вас, я поневолеНастолько превратился в вас,Что не пойму, кто я сейчас,Не помню, кем я был дотоле.

Вы правы: сразу же видать.Что памятью вы небогаты,Раз, позабыв, что вы женаты,Других стараетесь прельщать!

Что я женат? Как! Вы опять?

А разве нет?

Зачем глумиться?Я должен был на ложь пуститься,Чтоб вашим стать.

Наоборот:Вы, чуть об этом речь зайдет,Готовы в Турции жениться.

Клянусь вам снова, боже мой,Что я, влюбленный в очи эти,Женат для всех других на светеИ холост лишь для вас одной.

Успела разочароваться?

О, как из искорки любви,Незримо тлеющей в крови,Вулканы ревности родятся!

О, беспощадная суровость!В ту ночь, у вашего окна,Я ль не раскрыл вам все до дна?

Вы? У окна? Мне?

Вот так новость!

Вы, верно, спутали приметы.Вы говорили не со мной.

Встречаться с ним в тиши ночнойИ мне же подавать советы!

Вы и письма не получали,Вы скажете?

Письма? Какого?

О дружба, суетное слово!

Я знаю, вы его читали.

С улыбкой мы проходим мимоПри шалостях невинной лжи:Но дальше некоей межиОна не может быть терпима.

Но вы же были на балконе,Лукреция, позавчера?

Лукреция? Что за игра?

Он переходит к обороне.Узнал сокровище свое,Вполне понятно, испугалсяИ сделал вид, что ошибался,Меня, мол, принял за нее.

Понятно все. Ему успелаШепнуть коварная змея,Что под вуалью — это я,И он спешит поправить дело,Как будто бы он спутал нас.

Ей важно, чтобы та, другая,Не знала, кто она такая.Все это для отвода глаз.

Не предо мной же отпираться!Ведь если бы иначе было,Она лица бы не открыла.А в первый миг могло казатьсяОни знакомы с давних пор.

Храм божий — место уж такое,Что встретятся впервые двоеИ затевают разговор.

Ты прав.

Чтоб избежать укора,Сошлитесь на ошибку зренья,И все уладится.

МученьяБезжалостной любви, сеньора,Меня настолько ослепили,Что я вас принял за другую.Простите: но вуаль густуюВы слишком скупо отстранили.Я в сердце у себя таюЛюбимый образ, призрак вечный,И в каждой даме, в каждой встречнойЯ вижу милую мою.

Мне цель его вполне ясна.

Шепнула, хитрая, конечно.

Так, значит, перед вами вечноЛукреция?

Она однаМоей влюбленною душойНеограниченно владеет.

Недурно!

Негодяйка смеетЕще глумиться надо мной!Я притворюсь, что не слыхала,А то сейчас я слишком зла.

Она бы счастлива была,Когда бы это твердо знала.

Вы с ней знакомы?

С давних пор.Мы близкие подруги с нею,И даже больше. Я посмеюОткрыто утверждать, сеньор,Что в нас живет одна душа.

Раз это — ты, то это ясно.Как эта скромность в ней прекраснаИ эта хитрость хороша!

О, если вы, как добрый гений,Ко мне слетели с вышины,То, волей судеб, вы должныСтать вестницей моих мучений.Мою любовь ей расскажитеИ не сердитесь, я молю,Что вас я к ней в посольство шлю.

Занятье всех девиц в Мадрите.

Нельзя такой жестокой бытьК любви, не ведающей меры.

Внушите ей побольше веры,И я берусь ее смягчить.

Зачем она с таким упорствомНе верит горю моему?

Я вам отвечу, почему:Оно ей кажется притворством.

Но это правда! Сколько разПисать ей, повторять изустно?

Быть может, правда. Только грустно,Что слышим мы ее от вас.Кто любит лгать, тот очень скороИзведать должен горький стыд:Когда он правду говорит,Она сомнительна.

Сеньора…

Пора кончать: нас замечают.

Я повинуюсь.

Ну, мой друг,Довольна ты?

Таких услуг,Клянусь тебе, не забывают.

Уходят Хасинта и Лукреция.