Уильям Шекспир - Все сонеты Шекспира Страница 8

XCVI

Здесь юный твой разврат грехом зовут,а там в чести твой юношеский пыл,но любят всё твоё и там, и тут:свой пылкий грех в любовь ты обратил.На перстне королевы засверкав,поддельный камень цену обретёт,и ложный блеск твоих пустых забавв тебе находит истины оплот.Немало волк зарезал бы ягнят,когда бы на ягнёнка походил,и ты бы похищал за взглядом взглядигрой своих великолепных сил.Не делай так. Настолько мы близки,что мне и честь твоя не пустяки.

XCVII

В какой зиме меня оставил ты,о, радость прежних дней! В какой поре —холодной и угрюмой нищеты;в каком опустошённом Декабре!И лето истекло, и от плодовраспухла осень, в тягости своейбеременных напоминая вдов,едва бредущих с похорон мужей.Но всё, что возросло, казалось мнескоплением ублюдков и сирот;и онемели птицы в вышине,и сникла радость без твоих щедрот.А если птица запоёт с тоски,в предзимнем страхе вянут лепестки.

XCVIII

Нас разлучил разряженный Апрель,когда весной, вставая на котурн,во всё вдохнул он юношеский хмель,и прыгал хохоча старик-Сатурн.Но песни птиц, и аромат садов,и лепестков многообразный цветмне не внушили свежих летних слов;не рвал я пышной прелести в букет.Я не дивился лилий белизне,не восхищался киноварью роз;всю красоту твою, казалось мне,на них с тебя художник перенёс.Мне без тебя — зима, а призрак твойменя утешил, как цветы весной.

XCIX

Фиалку я бранил за воровство:«Где ты нашла, плутовка, запах свой,как не в дыханье друга моего?А лепестки окрасила весной,должно быть, кровью пурпурной его?».Взят майораном блеск твоих волос,а свежесть кожи — лилией взята.Тут страшный стыд охватывает роз:зарделась эта, побелела та.А третья — ни румяна, ни бледна —твоё благоухание крадёт.но за разбой наказана она:её съедают черви в тот же год.Цветов немало мой находит взгляд,и все тебя ограбить норовят.

C

О Муза, где ты! Что молчишь о том,кто силу дал тебе? Зачем твой пыл,ничтожный образ высветив лучом,пустою речью мощь свою затмил?Опомнись, Муза! Долгий перерывты искупи изысканным стихом,воспой того, кто любит твой мотив,перо твоё исполнив мастерством.И если вдруг лицо любви моейприметы Времени избороздят,убей его сатирою своей,чтобы над ним глумился стар и млад.Любовь мою восславив, отберёшьу Времени косу и острый нож.

CI

О Муза, почему изображатьты не желаешь правду в красоте,ведь это и любви моей под стать,и ты окажешься на высоте?Ты скажешь, Муза: «Правде не нужнарасцветка, у неё особый цвет;и красоте без правды грош цена,и лучшее хорошему во вред».Но не прощу тебе я немоты!Моя любовь достойна жить в векахне в позолоте гробовой плиты,но в сказанных тобою похвалах.Урок мой затвердив, запечатлейбессмертные черты любви моей.

CII

Люблю сильней, хотя на вид остыл,люблю не меньше, но исподтишка.Кто всем твердит про свой любовный пыл,свою любовь пускает с молотка.Мы упивались чувства новизной,я песнями встречал любви цветок,как Филомела, что поёт весной,а летом прячет дивный свой рожок.И летней ночью мог бы соловейтоскою исходить, но звонкий гнётотягощает тишину аллей,а в общем гаме счастье не живёт.Я больше не пою. Я стал немым,тебя не муча пением своим.

CIII

Хоть Муза бедная моя вольнанайти любой для гордости предмет,сюжет мой скромный выбрала она,в котором славословью места нет.Я не пишу не по своей вине:твоё подобье в зеркалах твоих,воображенье притупив во мне,стыдит меня и мой неловкий стих.Но с помощью поправок осквернятьверх совершенства разве не грешно?Тем паче красоту твою и статьвосславить ремесло моё должно.Но облик твой покажут зеркалаточней, чем стихотворная хвала.

CIV

Не постареешь ты, ведь с той поры,как встретились мы, ты неотразим,как прежде. Трижды летние шатрысметала вьюга трёх свирепых зим,По осени три раза желтизнойвскипали вёсны, трёх Апрелей духтри раза выгорал в Июньский зной, —а ты всё свеж, и взор твой не потух.Но, стрелке уподобясь часовой,тайком по кругу красота идёт,а значит, взор обманывают мойтвои черты, меняясь что ни год.Все, кто родится позже твоего,поймут, что лето красоты мертво.

CV

Моя любовь не идол, посемуне истукану поклоняюсь я.Всё об одном и только одномупоётся песнь хвалебная моя.Любовь моя день ото дня нежнейи мне до изумления верна,и песнь моя верна любви моейи без остатка ей посвящена.«Прекрасен», «нежен», «верен» — мой сюжет;«прекрасен», «нежен», «верен» — в этом суть;Три темы здесь, но вариантов нет,где можно вдохновением блеснуть.«Прекрасен, нежен, верен» — все в одномтеперь живут, а не особняком.

CVI

Когда я в древней хронике прочтурассказы о прекрасных существах:о рыцарях, влюблённых в красоту,и дамах, возвеличенных в стихах,тогда — по описанью нежных глази губ, и рук, и ног — увижу я,что мог бы отразить старинный скази красоту такую, как твоя.В те дни была пророчеством хвала,тебя провидеть силились сквозь тьму,но ни прозрения, ни ремеслана это не хватило никому.А мы, свидетели твоей весны,теряем речь, тобой восхищены.

CVII

Ни ужас мой, ни вещий дух миров,что полон грёз о бренных существах,не ведают, срок действия каковмоей любви, чей неизбежен крах.Прошло луны затменье — и авгурхохочет над пророчеством своим;окрепла власть, в себе смирив сумбур,и мир среди олив неодолим.Бессильна смерть — любовь моя в цвету,отведавшая времени бальзам;я с ней в стихах бессмертье обрету,а смерть придёт к безгласным дикарям.Падут венцы, рассыплется гранит,а памятник твой в слове устоит.

CVIII

Что о тебе найти в своём мозгуне смог я для бумаги и чернил?Что о своей любви сказать могу,чего я в честь твою не говорил?Я всё сказал, мой мальчик! Но с тех пор,как дорожу я именем твоим,«Ты — мой, я — твой», — подобных слов повтормне, как молитва, стал необходим.Любовь, достигнув вечности вершин,ущерба старику не принесёт;и места не находит для морщин,и в мальчики-пажи берёт господ,и вспыхивает в том, чей внешний видне о любви — о смерти говорит.

CIX

Не говори, что сердцем я фальшив,хотя в разлуке гаснет всякий пыл.С душой своей расстаться поспешив,её в твоей груди я поместил.В тебе — мой дом любви, и если яуйду, как пилигрим, то, возвратясь,я времени не сдамся, ведь свояпри мне вода смывать свою же грязь.Хотя природе свойственны моейгрехи, что кровь любую горячат,не верь, что я душою стал грязней,отвергнув твой чистосердечный клад.Ничтожен этот мир, и только тыблагословенен, светоч красоты!

CX

Всё верно: я сводил себя с ума,ходил в шутах, скитался там и сям,сбывал святые чувства задарма,любовью новой досаждал друзьям.Всё верно: я на правду, как чужой,едва смотрел, но, заблужденья смыв,всё испытав, я молод стал душой,и ты узнал моей любви порыв.Но всё прошло, любовь моя жива!Не стоит мне дразнить свой аппетит,чтобы не мучить друга — божествалюбви, что у меня в душе царит.На небеса меня ты призови —в объятья чистой, искренней любви.

CXI