Шарль Бодлер - Цветы зла Страница 10

КОШКА

Прекрасный зверь, иди ко мне на грудь.Не выпускай когтей пока ты,И дай ты мне глазами потонутьВ зрачках из стали и агата.

Когда рукой ласкаю долго яИ голову твою, и спину,С отрадою всё новою скользяПо искрометной шерсти длинной,

В уме жену я вижу. Взор ее,Как у тебя, мой зверь любимый,Пронзителен, как жала острие.

И с ног до головы родимойПьянящий дух, опасный ароматВкруг тела смуглого дрожат.

DUЕLLUM

Схватились два врага; оружье засверкалоИ в душном воздухе уж заблестела кровь.— Те игры, тех мечей звон яростный — началоБорьбы, когда царит над юностью любовь.

Мечи, как молодость, разбиты! Мы устали,Подруга! Но зубов нам хватит и ногтей,Чтоб заменить клинки, с предательской их сталью.— О бешенство сердец и язвы злых страстей!

В овраг, где средь кустов скользят ночные звери,Уж падают враги. Мириться им нельзя,И кровь их обагрит сухие иглы терний.

— Та пропасть темный ад, где наши все друзья!Покатимся туда, мой враг бесчеловечный,Чтоб ненависти яд томил нас мукой вечной!

БАЛКОН

Владычица моя, о мать воспоминаний,О ты, все радости и долг единый мой!Ты вспомнишь красоту медлительных лобзаний,И негу очага, и вечера покой.Владычица моя, о мать воспоминаний!

Вечерние часы в сиянии огня:Часы, когда балкон весь в розовом тумане.Как грудь твоя цвела и сердце жгло меня!Мы молвили не раз бессмертные признанья,В вечерние часы, в сиянии огня!

Как солнца хороши в час теплого заката!Как небо глубоко! Как властен сердца бой!Царица и кумир, я крови ароматы,Казалось мне, вдыхал, склонившись над тобой.Как солнца хороши в час теплого заката!

Сгущалась ночь кругом, как черная стена.Я в ней твои зрачки угадывал глазами.Я уст пил сладкий яд и чашу пил до дна,И ноги обнимал я братскими руками.Сгущалась ночь кругом, как черная стена.

Умею воскрешать счастливые мгновеньяИ вновь хочу в мечтах колена целовать.Ведь красоту твою и страстное томленьеВне тела милого и сердца не сыскать.Умею воскрешать счастливые мгновенья.

Те клятвы, аромат и ласки без концаВосстанут ли из бездн, неизмеримых оком,Как солнца юные плывут на небеса,Омывшись перед тем на дне морей глубоком?— О клятвы, аромат и ласки без конца!

ОДЕРЖИМЫЙ

Покрылось солнце мглой ненастья. Как оно,Луна моей души, закутайся ты в тени.Безмолвствуй иль грусти, предайся снам иль лени,Жестокой Скукою томимая давно;

В печали глаз твоих мне счастие дано.Но если, как звезда, чье кончилось затменье,Сиять захочешь там, где страсти и томленье,То выйди из ножон, кинжал! Мне всё равно.

Зажги огонь в зрачках от люстр алмазно-ярких;Зажги в глазах мужчин огонь желаний жарких;В тебе всё дивный дар, то сонный, то живой.

Будь всем, чем хочешь ты, тьмой ночи иль денницей.Всё тело, задрожав от страсти роковой,Кричит: «Хвала тебе, мой Демон и Царица!»

ТЕНЬ

В тюрьме моей, в стране тоски бездонной,Куда мой Рок давно меня изгнал,Куда рассвет златой не проникал,Где я один остался с Ночью сонной

И предо мной на черном полотнеПроходит ряд бесформенных видений,Где осудил я сердце на мученьяИ жгу его на медленном огне,

Тень царственно-младая временамиБлестит, скользит и реет предо мнойВо весь свой рост, а я, следя глазами

За гостьею и томной, и немой,Вновь узнаю тот призрак сладострастный.Она! Мой друг, хоть темный, но прекрасный.

Читатель мой, скажи, вдыхал ли тыВ медлительном и сладком упоеньиВздох ладана среди церковных тенейИль хрупкие, засохшие цветы?

Глубоких чар немое опьяненье!Мы видим в нем прошедшего черты.Так прежние, забытые мечтыРождает в нас родной груди томленье.

Из вьющихся, густых ее волос— Из ладанки и сонного кадила —Во тьме волна душистая всходила,

И пряный дух всё ширился и росВокруг одежд, с их шелком и парчою,Пропитанных невинностью младою.

Как рама вкруг картины, хоть рукоюХваленою написана она,Холст оградив от мира, как стена,Ей придает вид странного покоя,

Так роскошью, казавшейся родною,Ее краса была окружена.Не выдала теней ее весна,И всё кругом служило ей каймою.

И мнилось ей, я помню, раз иной,Что всё ее любило; предо мнойОна белью и шелку отдавала

Нагую грудь, под ласкою немойТо вдруг дрожа, то млея, и красойЗвериною и детскою дышала.

Болезнь и смерть испепеляют пламяСветло для нас пылавшего огня.От этих глаз, с их блеском и слезами,От этих уст, восхитивших меня,

От этих ласк, властительно целебных,От этих нег, с их яростным лучом,Остался лишь, по воле сил враждебных,Повыцветший портрет карандашом.

Он, как и я, забытый умираетВдали людей, и Время, злой старик,Его — что день — крылом седым стирает.

И жизнь и сны ты косишь каждый миг,Но не убьешь в душе, палач лукавый,Той, кто была мне радостью и славой!

«Даю мои стихи тебе, и если звон…»

Даю мои стихи тебе, и если звонИх счастливо дойдет до предков отдаленныхИ вновь зажжет мечты в мозгах их утомленных— Корабль, которому попутен аквилон, —

То память о тебе, преданье муз плененных,Вновь утомит сердца, как гуслей мерный стон,И цепью братскою и тайной сопряженТвой образ будет вновь с напевом рифм влюбленных.

Отверженное всем на свете существо,Признавшее родным меня лишь одного,О ты, которая, летая легкой тенью,

Привыкла попирать в презрении немомРод смертных, для кого ты горькое мученье,Богиня властная с бестрепетным челом!

SЕMРЕR ЕАDЕM

«Откуда странные, сказали вы, печали,Разлившиеся в вас, как черный вал морской?»— Когда мы все плоды сердечных нег сорвали,Жизнь наша зло, и дух насыщен наш тоской.

Тут тайны нет, и боль легко понятна эта.Для всех она ясна, как ваш счастливый вид.Мой любопытный друг, не ждите вы ответа,И голос нежный ваш пусть лучше промолчит.

Не надо слов, дитя! Душа, всегда младая!Веселые уста! Жизнь в сердце побеждая,Смерть может тайными нас узами связать.

О, дайте, дайте мне забыться ложью властной,На дно прекрасных глаз как в сон уйти прекрасныйИ в сумраке ресниц надолго задремать.

ВСЯ

Дух зла мой кров уединенныйСегодня утром посетилИ, чтоб смутить мой ум влюбленный,С улыбкой хитрою спросил:

«Средь всех волшебных проявленийЕе пленительных красот,Средь бликов розовых и тенейМладого тела, что влечет

Сильнее?» — С верою живоюДуша ответила Врагу:«В ней всё бальзам, и ничего яЛюбить особо не могу.

Когда пленяет всё, не знаю,Чем очарован больше я.Она как ночь покоит МаяИ ослепляет, как заря.

Такой гармонией священнойВ ее красотах дышит всё,Что недоступно мысли бреннойОтметить каждый звук ее.

О тайна дивных превращенийИ чувств властительный обман!Ее дыханье — словно пенье,А голос — сладостный дурман!»

«Что скажешь ты, душа, скорбевшая напрасно…»