Виталий Калашников - Стихи Виталия Калашникова, которые очень нравятся Бакшутову, Давыдову и Маше Страница 11

1978

Короли! Не падайте из окон!Слишком уж возможно при паденьеПовредить свой августейший локонИли сбить светлейшие колени.

Озирая царские владенья,Любопытству Вы не поддавайтесь,Даже если вид на удивленье,Ради бога, не перехиляйтесь!

А в небе ласточки летаютИ все время подстрекают:— Ах, что за мантия!— Ах, что за птица!— Но где гарантия,Что полетится?

Ах, как было бы красиво —Мантия на фоне синем!Нет свободы обалденнее,Чем свободное падение!

1976

Жили на свете два серых слона.Один слон был Он,Другой слон — ОнаЧасто, отстав от родимого стада,Подолгу где-то они пропадали,Или стояли в молчании рядом,Чтобы найти их, все долго кричали.И на опушке они появлялисьИ виновато вдвоем улыбались.

Парня (слона) не особо любили,Но у него были крепкие бивни.А на нее восхищенно гляделиИ потому, как умели — жалели.Ну, а она ни о чем не жалела,Ибо блаженной болезнью болела.И потекло у них все, как по Нилу,Зажили просто и дружно, и мило,В неторопливой своей суете,Думая лишь о еде и дите.Лишь иногда она вдруг вспоминала,Как его первый букетик жевала;Был он из листьев составлен искусно,Так необычно       и странно,            и вкусно.

1977

Пытаясь продержаться гордо,Старался из последних сил,Но слово изодрало горло,Пока его произносил.Но слово об асфальт расшиблосьПтенцом, упавшим из гнезда,И, не расслышав, ты ошиблась,А я исправить опоздалИли, вернее, побоялся,И все забылось.Я остался.

1978

Он покинул свою ДаниюДля короткого свидания.

Он искал платок в кармане иПлакал — он уже в Германии.

И не сдерживал слез большев Польше.

И вовсю заголосил он:— Господи, ее Россия!

Долгожданное свидание:— Здравствуй, вот цветы из Дании.Вот стихи в большом изданииО страданьях и любви.Обними.

Расскажи, как ты жила.— Я, как дурочка, ждала,Десять лет сидела в креслеИ ждала тебя, а если бНе приехал — умерла.

В разговоре пролетали дни,И они остались навсегда одни.

Где-то вспоминала его Дания,Разложив поля и города,Словно карты, карты для гадания.

1978

Когда я помышляю о высоком,Я становлюсь собою. С высотыМне очень хорошо и одинокоГлядеть на заоконные кусты.

Но вспомню — поливаете цветыИ из окна глядите одиноко.И эта мысль сбивает с высоты,Когда я помышляю о высоком.

1976

Что-то предначертанное в насСкрыто, но однажды открывается —Вам пора в дорогу — пробил час!"Осторожно! Двери закрываются."

Женщина любимая — женойВсе казалась, а теперь прощается.Молча все прощает, и за мнойОсторожно двери закрываются.

1978

Любил он так, что мог навернякаВсю жизнь отдать служенью чепухе:Разглядывать на небе облака,Разглаживать морщинки на руке.Как милость, ожидать любой приказ,Как богомаз, хранить в воображеньеИконопись ее зеленых глаз,Божественную грацию движений.О, сколько унижений он познал!И чувства накопил в себе так много!Когда его однажды повстречал —Я почему-то уступил дорогу.

Она ему служила идеалом,А у меня спала под одеялом.

1978

В углу сидело кресло, а диванПолулежал, откинувшись на стену,И, образуя стройную систему,Стояли книги всех времен и стран.

Закатный луч по комнате плясал,Тревожа зеркала и позолоту,Рабочий стол, казалось, сам писал —Весь вид его изображал работу.

Курила сигарета в хрусталеЗадумчиво, не стряхивая пепел,А на стене старинный пистолетКуда-то за диван устало метил.

Все вздрогнуло и изменило лик,Дыханье замерло у кондиционера,И отлетела пыль от старых книг,Когда навстречу мне из-за портьеры

Вошел роскошный бархатный халат,Рукав тянувший для рукопожатья:"Я вас прочел. Недурно. Очень рад…"И слез восторга не сумел сдержать я.

1978

Чтобы что-нибудь понять,Нужно женщину обнять.Чтобы что-то написать,Нужно женщину бросать.

1979

Как-то раз приключилось со мной:Проходя вдалеке от дорог,Заблудился в чащобе леснойИ набрел на один хуторок

Срубы с виду обычны, но тамТо ли спят, то ли делают видВыйдешь в сени — идут по пятам.Чиркнешь спичкой — она не горит

1978

Я с вами спокойно расстался,Поскольку такой вы народ,Что я среди вас выделялся,Всегда выделялся (как пот).

Мне лучше пожить где-то с краюОт вашей безмерной красы,Поймите, я всех отпускаю,Я вас отпустил (как усы).

Но чтобы от чувств не взорватьсяБез южных стаканов и губ,Мне надобно к вам вырываться,И я вырываюсь (как зуб).

Своей шевелюрой большоюСпешу к вам на шеи упасть.Лечу к вам с открытой душою,Душою открытой (как пасть)

1999

Однажды вождь, король, монарх, царь Новокаледонский,Решил напялить, натянуть, надеть колпак японский.И он помчался, полетел, поехал и понесся,Пошел, попрыгал, поскакал, погнал, пополз, поплелся,И потянулся он рукой к своей шкатулке царскойДа как пихнет ее ногой,Затылком, шеей, головой,Зубами, пяткой и спиной!И саблею гусарской!Потом поддел ее плечом,Рукою, ломом, кирпичом,Подъемным краном и ключом,И пальцем безымянным,

Щекою, локтем и бедром, гранатой, троном и ведром,Ключицей, грудью и ребром, и ножиком карманным.

И вот — открылась! Отошла!(Чуть-чуть приподнялась),Расщелилась, раздраиласьИ — бац! — оторвалась!Перевернулась,ВзорваласьИ отлетела крышка,

И из шкатулки вылез кот, корова, мамонт, кашалот,Дельфин, гадюка, вертолет, собака, швабра, бегемотИ маленькая мышка.

И стал король своей рукой в своей шкатулке рыться.Ручищей шарить и шнырять, водить, шуршать, приподнимать,Исследовать и проверять, вертеться и крутиться.Ручищами швырять и рвать,Скрести и ерзать,Рыть и мять,Метать, терзать, перебирать, нырять и копошиться.

И вот наткнулся наконец!Нашел!Схватил!Дорвался!Обнял, нащупал, развернул, увидел, впился, потянул,Зацапал!Докопался!

И вытащил он наконец!Заплакал вождь, запел отец,Монарх, король и огурец, царь Новокаледонский,И нахлобучил, натянул, напялил, прикрепил, наткнул,Надел колпак японский.

1982

На меня вонючка села,Повоняла — улетела.Что мне делать — я не знаю.Вот сижу теперь — воняю.

1997