Роберт Рождественский - Эхо любви. Стихотворения. Поэмы (сборник) Страница 14

«Приходит врач, на воробья похожий…»

Приходит врач, на воробья похожий,и прыгает смешно перед постелью.И клювиком выстукивает грудь.И маленькими крылышками машет.– Ну, как дела? –           чирикает привычно. –Есть жалобы?.. –Я отвечаю:          – Есть.Есть жалобы.Есть очень много жалоб…Вот, – говорю, –           не прыгал с парашютом…Вот, – говорю, –           на лошади не ездил…По проволоке в цирке не ходил…Он морщится:– Да бросьте вы!

Не надо!Ведь я серьезно…– Я серьезно тоже.Послушайте, великолепный доктор:когда-то в Омске           у большой рекимальчишка жил,затравленный войною…Он так мечтал о небе –                синем-синем!О невозможно белом парашюте,качающемся в теплой тишине…Еще мечтал он           о ночных погонях!О странном,древнем ощущенье скачки,когда подпрыгивает сердце к горлуи ноги прирастают к стременам!..Он цирк любил.И в нем –      не акробатов,не клоунов,не львов,      больших и грустных,а девочку,      шагающую мягкопо воздуху,          спрессованному в нить.О, как он после представлений клялся:«Я научусь!И я пойду за нею!..»Вы скажете:          «Но это все наивно…»Да-да, конечно.Это все наивно.Мы –     взрослые –           мечтаем по-другомуи о другом…Мечта приходит к намеще неосязаемой,           неясной,невидимой,неназванной,           как правнук.И остается в нас до исполненья.Или до смерти.Это все равно.Мы без мечты немыслимы.                     Бессильны.Но если исполняется она,за ней – как ослепление –другая!..Исполнилось лишь самое начало.Любовь исполниласьи крик ребенка.Исполнились друзья,                дороги,                     дали.Не все дорогии не все друзья, –я это понимаю!..Только где – т оживут мечты –           наивные, смешные, –с которых мы и начали мечтать.Они нам в спины смотрят долго-долго –вдруг обернемсяи «спасибо!» скажем.Рукой взмахнем:           – Счастливо!..                     Оставайтесь…Простите за измену.Мы спешим… –Но, может, это даже не измена?!

…А доктор      собирает чемоданчик.Молчит и улыбается по-птичьи.Уходит.И уже у самой дверион тихо говорит:– А я мечтал…давно когда-то…           вырастить                     овчарку…А после      подарить погранзаставе…И не успел… –Действительно, смешно.

«Взял билет до станции Первая любовь…»

Взял билет до станции                Первая любовь.Взял его негаданно.Шутя.Невзначай.Не было попутчиков.Был дым голубой.Сигареты кислые.           И крепкий чай.А еще шаталась монотонная мгла.А еще задумчиво гудел паровоз….

Там, на этой станции,                вершина была.Тепла я верш и на.До самых звезд.Ты ее по имени сейчас не зови,хоть она осталась –                лицом на зарю…Встал я у подножия                Первой любви.Пусть не поднимусь уже –так посмотрю.Потянулся к камню раскаленной рукой,голову закинул,торопясь и дрожа…

А вершины вроде быи нет никакой.А она, оказывается,                в пол-этажа…Погоди,но, может быть, память слаба?..Снег слетает мудро.Широко.Тяжело.В слове      буквы смерзлись.Во фразе –      слова…Ах, как замело все!Как замело!..

И летел из прошлого                поезд слепой.Будто в долгий обморок,в метели нырял…Есть такая станция –Первая любовь.Там темно и холодно.                Я проверял.

«Где-то оторопь зноя с ног человека валит…»

Где-то оторопь зноя                с ног человека валит,где-то метель по насту                щупальцами тарахтит…А твоего солнцахватитна десять Африк.А твоего холода –на несколько Антарктид…Снова,     крича от ярости,                вулканы стучатся в землю!Гулким,      дымящимся клекотом                планета потрясена…А ты –беспощадней пожаров.Сильнее землетрясений.

И в тысячу раз беспомощнейдвухмесячного пацана…Оглядываться не стоит.Оправдываться не надо.Я только все чаще спрашиваюс улыбкою и тоской:– За что мне           такая мука?За что мне      такая награда?Ежеминутная сутолока.Ежесекундный покой.

ЖАРА

Ятакой жары          еще не помню…Жарко паутине.Жарко полдню.Жарко сквозняку,           дыханью,                шагу.Жарко…Кажутся несбыточными грозы.И собака,будто после кросса,дышит      лихорадочно и жадно.Жарко…Даже рекам          духота понятна.Небо за неделю полиняло.

Яблони распарились,обвисли.Медленно      пе –          ре –           пол –           за –                ют                    мыслис яблонейна сморщенные перья.Даже не переползают –пере –валиваются          и засыхают.Засыхают,будто засыпают…Жарко.      Тишина.           Оцепененье.Вянут подходящие сравненья.Даже слову,          даже буквам                    жарко.

…Ну вас к черту!Надоело –      в рифму!

Памяти Михаила Светлова

Какие памятники ставятся волшебникам?Из мрамора?Из бронзы?Из стекла?..

Довольствуемся           слабым утешением,что нас позваливажные дела.Так повелось,           что вечера задымлены,и опровергнуть ничего нельзя…При жизни –рядовые собутыльники.А после смерти –лучшие друзья…

Однажды в полдень           сказку встретить можно.

Не проходии запросто присядь.А сказка      курит,пьет коньяк с лимономи спрашивает:           «Как живешь, босяк?»…И вот уже сначала жизнь задумана!Построен за ночь               город на песке…Сидит на стуледобраяусталаяромантика      в усталом пиджачке.Она и не кончалась –                время не было.Она не отдыхала –                век не тот.Она, прервав остроты,                нежно-нежнона солнце      руку тонкую кладет.Молчит –а пальцы слушаются слабо.И непривычно тихо за столом…

Струится и подрагивает                     слава,как воздух над пылающим костром.

«Не верю в принцесс на горошинах…»

Не верю в принцесс на горошинах,Верю в старух на горошинах.Болезнями огорошенных.Дремлющих осторожно…

Они сидят      над чаямиВозвышенно           и терпеливо,чувствуя,      как в чуланедозревает      царство наливок…Бормочут что-то печальноеи, на шаткий стол опершись,буквами пишут печатнымиписьма –      длиною в жизнь…Постели им –           не постели.Лестницы им –           коварны.Оладьи для них –               толстенны.А внученьки –           тонковаты…Кого-то жалея вечно,кому-то вечно мешая,прозрачны      и человечны,семенят      по земному шару…Хотят они всем хорошего.Нянчат внучат покорно.

А принцессыспятна горошинах.И даже очень спокойно.

«Гитара ахала, подрагивала, тенькала…»

Гитара ахала,           подрагивала,                     тенькала,звала негромко,переспрашивала,просила.И эрудиты головой кивали:                     «Техника!..»Неэрудиты выражались проще:                          «Сила!..»А я надоедал:– Играй, играй, наигрывай!Играй, что хочешь.                Что угодно.                     Что попало…Из тучи вылупился дождь                     такой наивный,как будто в мире до негодождей      не падало…Играй, играй!Деревья тонут в странном лепете…Играй, наигрывай!..Оставь глаза открытыми.На дальней речке           стартовали гуси-лебеди –и вот, смотри, летят,летят и машут крыльями…Играй, играй!..Сейчас в большом           нелегком городеесть женщинавысокая, надменная.Она, наверное,           перебирает горести,как ты перебираешь струны.Медленно…Она все просит           написать ей что-то нежное.А если я в ответ смеюсь –не обижается.Сейчас выходит за порог.                     А рядом –                          нет меня.Я очень без нее устал.Играй, пожалуйста…

Гитара ахала.           Брала аккорды трудные,она грозила непонятною истомою…И все,кто рядом с ней сидели,                были струнами.А я был –как это ни странно –самой тоненькой.

«Ты мне сказала: «Ночью…»