Роберт Рождественский - Эхо любви. Стихотворения. Поэмы (сборник) Страница 15

«Гитара ахала, подрагивала, тенькала…»

Гитара ахала,           подрагивала,                     тенькала,звала негромко,переспрашивала,просила.И эрудиты головой кивали:                     «Техника!..»Неэрудиты выражались проще:                          «Сила!..»А я надоедал:– Играй, играй, наигрывай!Играй, что хочешь.                Что угодно.                     Что попало…Из тучи вылупился дождь                     такой наивный,как будто в мире до негодождей      не падало…Играй, играй!Деревья тонут в странном лепете…Играй, наигрывай!..Оставь глаза открытыми.На дальней речке           стартовали гуси-лебеди –и вот, смотри, летят,летят и машут крыльями…Играй, играй!..Сейчас в большом           нелегком городеесть женщинавысокая, надменная.Она, наверное,           перебирает горести,как ты перебираешь струны.Медленно…Она все просит           написать ей что-то нежное.А если я в ответ смеюсь –не обижается.Сейчас выходит за порог.                     А рядом –                          нет меня.Я очень без нее устал.Играй, пожалуйста…

Гитара ахала.           Брала аккорды трудные,она грозила непонятною истомою…И все,кто рядом с ней сидели,                были струнами.А я был –как это ни странно –самой тоненькой.

«Ты мне сказала: «Ночью…»

Ты мне сказала:«Ночьютебя я видала           с другой!Снилось:      на тонкой нотев печке гудел огонь.Снилось,      что пахло гарью.Снилось:      метель мела.Снилось,      что та – другая –тебя у метро ждала.И это было      началоми приближеньем конца.

Я где-то ее встречала –жаль,не помню лица.Я даже тебя          не помню.Помню,что это –      ты…Медленно      и небольнопадал снег с высоты.Сугробы росли неизбежновозле холодной скамьи.Мне снилась           твоя усмешка.Снились      слезы мои…Другаясидела рядом.Были щеки          бледны…Если все это –неправда,зачем тогда          снятся сны?!Зачем мне –скажи на милость –знать запах          ее волос?..»

А мненичего не снилось.Мне просто          не спалось.

Деревья

Ветер!Деревья мечутся по саду.Листья в этом ветре                кажутся                     искрами…Ветер!Они уже берут в осадуновую,      пахнущую красками                     изгородь.Грянули!      Нахлынули!                Почти одолели!Ветерне утихает ни на миг…И кричат, раскачиваясь,                     черные деревья,ветвиза густые вершинызаломив…Эта ночь наполнена                рокотом                     боя.Над пустым садом –отблеск грозовой.За дрожащей изгородью                темное поле.Полес насмерть перепуганной                     травой…– Ну, куда вы лезете,                деревья?Куда вы?Что вам не сидится?Я ж знаю наверно:Вам в саду несладко!                А в поле –                          и подавно!Ох, как много в полежесткоговетра!Там он      настоян           на бурях и на грозах.К нему на подмогу                тучи приползли.Он запустит рукув спутанные кроны,хохотнет      и всех вас                вырвет из земли!Верьте мне:не будет      ничего другого! –Но кричат деревья,                к земле наклонясь:– Отойди, пожалуйста!Не бери      на горло.Мыне можем больше!Понимаешь нас?Знаешь,      надоели нам                сказки                     о простудах.Знаешь,      надоело нам                прозябать немо…Если смерть наступит –пусть онанаступитпосреди      поля,посреди      неба!Посреди      жизниразметнутьветви.Высоту      мира          узнать не на словах…В головах зеленых –                ветер.                     Ветер.Синий.В очень зеленых           головах.

В Риме

Скажи мне,что ты меня          любишь…

Чуть живыдотошные люди.Мы рано встаем,озабоченно-неисправимы,как будто      сдаемисториюдревнегоРима.Ворочаемтемные камни           его Колизея,на прочеепроникновенно глазея.Листаемвсе площади Рима,                все улицы…Усталиот этой возвышенной                участи.Мы сами      старинны.Мы всех Колизеев                старинней.Мы –     в Риме.Но я вам сейчас –не о Риме…Мы рано встаем,и заботами      каждый           напичкан.Живем,будто сами      учебники пишем.Где ветер      кочевийврываетсяв отблеск надежды…Мы пишем      учебник.Готовьте шпаргалки,студенты!А лучше поспорьтес любою страницей,                как с догмой.Ведь вам это           послепродолжить.Навечно продолжить!..Пусть учатсяколкие люди,           идущие                следом,всем улицам,всем громыханьям                и лепетам.Востокам и западам,молчаниям           и мгновеньям.Всем заповедям верностивдохновенью.Пусть учатся ливнями детскому          крику…

Мы –     в Риме.Мы бродим по Риму.Мы в Риме.Мы –     старые люди…

Соври мне,что ты меня любишь.

Королева пляжа

В. Ежову

И была там королева пляжа…Пляж,     лениво вглядываясь в волны,по утрам дымился,будто плахапосле исполненья приговора…В этот час –как будто отвлеченноот погоды,моряи вселенной –шла по пляжу           рыжая девчонка.Мы ее прозваликоролевой.Проходила,          как землетрясенье!Проходила      вызовом веселым.По уютным письмами по семьямшла онанежданным ревизором.Очень жглась           и слишком понималась,от прически до ногтейкрамольна…На локтях      мужья           приподнимались.Говорили:«Чудо –      это море!..»Только женыне желали чуда.Вздрагивали жены,                будто чуянедруга.Едины и усердны,расставляли крылья,                как наседки.Их глаза решимостью сверкали(королева проходила мимо).А они ее      вовсюсвергали!И топтали.И до дна громили.Косточки в муку перетирали,заходясьв высоком наслажденье,потому что были               мастерамив этом самомочень женскомделе.С ними было спорить бесполезно…Королева шла легко,спокойно.И плескалось море                в королевстве.И синели в королевстве                     горы.Королевство(это было видно)разделялось          на две половины.На одной –святое раболепье.На другой –проклятья королеве.

«А я все тебе не пишу, не пишу…»

А я все тебе не пишу, не пишу.Так уж выходит.День не пишу.           Два не пишу.                     И месяц…Злая кассирша в окнесортирует мелочьи никаких уговоров                слышать не хочет…Я уезжаю.Шоссе белеет.Закат потушен.Под Шереметьево ветер кусты качает…И самолет, зазнавшись,                нос задирает к тучам,будто он в небесамый большой начальник.Ему приходится туго.Он дышит взмыленно.Перед возможной его бедоювсе беды –      маленькие…Я тысячу писем тебе написал.Но только      мысленно.Тысячу писем послал тебес красивыми марками.Они, как телята,           в ладони твои неумело тычутся.Они до поры молчат в темноте                     почтового ящика.И вот я пишу еще письмо.Уже настоящее.Отдельно ты его не прочтешь –прибавь к тысяче…Пусть будет по-твоему.                Пусть по-твоему.                     Пусть по-новому.Хотя над нами опять на части дробитсявремя, в котором люди                научились многомуи разучились           писать письма.

Из сборника