Илья Чавчавадзе - Стихотворения и поэмы Страница 15

38. Александру Чавчавадзе. Перевод В. Шефнера

Его стихов пленительная сладостьПройдет веков завистливую даль.

То беспечен стих поэта,К сердцу льнет, пророча счастье, —Словно в дружеской пирушкеПринимаешь с ним участье;

То, как женщина, он нежен,Томен, — а через мгновеньеВдруг взорвется, засверкаетВ юношеском дерзновенье;

То, стрелой любви пронзенный,Сладкогласно и незримоГоре в трелях соловьиныхИзливает он любимой;

То бежит в поля — и плачет,Как отшельник, одиноко,Песнь слагая об отчизне,О судьбе ее жестокой;

То, склоняясь к водам Гокча,Он, печалью упоенный,Сетует на дней превратность,Бег веков неугомонный…

39. Ч(айковско)й («Ах, зачем очаровала…»). Перевод В. Шефнера

Ах, зачем очаровалаТы поэта-иноземца,—Он в любви своей бескрайнейУтопить готов был сердце.

Но однажды ты призналась:«Мы с тобою — лед и пламя;Ты взращен под южным небомМолниями и громами;

Я цвету в долине хладной,Где суровы, долги зимы,Как мое ответит сердцеСердцу пылкого грузина?..»

Так красавица сказала,Так любовь мою отторгла…Видно, быть мне одинокимДолго-долго, долго-долго.

40. Поэт. Перевод В. Шефнера

Не учусь у птиц залетных, —Я иному гласу внемлю.Не для сладких песнопенийНебом послан я на землю.

Пусть поэт — посланец неба,Но народ растит поэта.Я веду беседу с богом,Чтоб вести отчизну к свету!

У всевышнего престолаСердце я зажгу, как факел,Чтоб всегда служить народу,Путь торя ему во мраке.

Чтобы стать народу братом,Другом в счастье и в печали,Чтобы мне его страданьяМукой душу обжигали…

Лишь когда в груди зажжетсяСвет добра, огонь небесный, —Лишь тогда народа слезыОсушу своею песней.

41. «Слышу звук цепей спадающих…». Перевод В. Державина

Слышу звук цепей спадающих,Звук цепей неволи древней!Не гремела никогда ещеПравда над землей так гневно.

Слышу я — и в восхищенииГрудь живой надеждой дышитВешний гром освобожденияИ в родной стране услышать.

42. Песня грузинских студентов. Перевод Н. Заболоцкого

Мать, воспитывая сына,Нас в пример пускай берет,Ибо мы — семья едина,Возлюбившая народ.

В поздний час мы пляшем смело,И веселье нам к лицу,В час труда, в минуту делаНе уступим мудрецу.

Не игрушка мы вельможам,Гнет студенту нетерпим,В горе слабому поможем,Справедливого почтим.

Мы, шагая по дороге,Вечно движемся вперед.Снова ставим мы на ногиТех, кто сзади упадет.

Нет у нас иных стремлений,Лишь бы вечно нам идти,Чтоб для новых поколенийСтать тропинкой на пути.

Дети юные отчизны,Мы мечтаем день и ночь,Чтоб во имя светлой жизниНашей родине помочь.

Молодое братство нашеДержит первенство свое.В день, когда страна прикажет,—Встанем грудью за нее,

Ибо мы — семья едина,Возлюбившая народ.Мать, воспитывая сына,Нас в пример пускай берет!

43. Николаю Бараташвили. Перевод С. Шервинского

Нет, не исчезнет душевный трепет того, кто ведал, чтоИ в диких высях твой след, Мерани, пребудет обречен вечно для всех времен.[14]

О горе! — ты ушел… Бессмыслен твой конец!Кто знает, сколько мы сокровищ схоронили…О сердце-океан! О любящий певец!Как много чувств и слов не сказанных — в могиле!

Кто знает, сколько дум с собою ты унес!Но нам — не ведать их, но нам — о них томиться..!Как много чаяний — благоуханных роз —Лишь зацвели в тебе и не смогли раскрыться…

Не мать и не отец — народ осиротел!Про радость и печаль кто пропоет нам песни?О, горе нам! А твой уж тем счастлив удел,Что силою стихов из мертвых ты воскреснешь!

44. «О мучительница! Знаю…». Перевод Вс. Рождественского

Да вряд ли есть родство душ…

О мучительница! Знаю,Что не так уж ты красива,Чтоб, узрев тебя, зевакиИзумлялись: что за диво!

Всё же есть в тебе, конечно,То, что сердце нам волнует.И теперь могу я верить,Что родство душ существует.

45. «Милая, ты сад наш помнишь…». Перевод В. Шефнера

Милая, ты сад наш помнишь,Где встречались вечерами?..Ах, в счастливое то времяЛишь любовь владела нами.

Там, сорвав однажды розу,Ты воскликнула беспечно:«Мой безумец! Розу этуЯ дарю тебе навечно,В знак любви чистосердечной!»

Но не ведал твой безумец,Да и ты сама не знала,Что любовь твоя увянетРаньше этой розы алой…

Помнишь, мы сидели рядом,Погруженные в мечтанья;Ощущал я близко-близкоЧистое твое дыханье.

Я не вытерпел, губамиПрикоснулся к щечке милой.Вздрогнув, пальчиком прелестнымТы лукаво погрозила.

Мы, безумцы, знать не знали:Поцелуй тот ненарокомМог в отраву обратиться,Вечным стать тебе упреком.

46. «Темно вокруг, и на душе темно…». Перевод А. Тарковского

Темно вокруг, и на душе темно,И это сердце — холода жилище.Ни в ненависти, ни в любви — равноДуша моя не обретает пищи.

Боролся я с коварством и враждой,Окрепла юношеская десница,Терпел я поражения порой,Но ни пред кем не пожелал склониться.

Не стоили моих усилий те,С кем я боролся долго и напрасно.Не засмеюсь я, внемля клевете,И не заплачу горестно и страстно.

Темно вокруг, и на душе темно,И это сердце — холода жилище.Ни в ненависти, ни в любви — равноДуша моя не обретает пищи.

47. «Пустую жизнь без вдохновения…». Перевод А. Тарковского

Пустую жизнь без вдохновенияНебесным даром не зови:Она — земное порождениеИ достояние земли.

Но если искрою нетленноюТвой подвиг западет в сердца,Ты светом озаришь вселеннуюИ не изведаешь конца.

Хвала любви! Хвала бесстрашию!Служителю добра — хвала!Он пьет бессмертье полной чашеюВ награду за свои дела.

48. «Под бременем печали изнывая…». Перевод А. Тарковского