Хаким Фирдоуси - Шах-наме Страница 17

Синдухт отправляется к Саму

Когда в Кабул проникли злые вести,Исполнился Михраб вражды и мести,

На Рудабу разгневавшись, вскипев,На голову жены излил он гнев.

Сказал он: «Таково мое решенье.Не мне с царем земли вступать в сраженье

Тебя и дочь порочную твоюПри всем собранье я сейчас убью.

Быть может, царь земли свой гнев умерит,Когда в мою покорность он поверит!»

Угрозу мужа выслушав, женаУселась, в скорбь свою погружена.

Подумав, молвила: «Послушай слово.Ужели нет нам выхода иного?

Казной пожертвуй, чтоб себе помочь.Пойми, чревата горем эта ночь,

Но день придет, спадет покров тумана,И мир сверкнет, как перстень Бадахшана».

А царь: «Не склонен я к таким речам,Старинных сказок не болтай мужам!

За жизнь борись, когда ее ты ценишь,Не то кровавый саван ты наденешь».

«О царь,— Синдухт заговорила вновь,—Мою, быть может, не прольешь ты кровь.

Мне к Саму бы пойти, извлечь из ноженМеч разума: он более надежен.

О жизни я заботиться должна,С тебя же только спросится казна».

Царь молвил: «Ключ получишь без препятствий;Жалеть не стану о своем богатстве.

Бери престол, венец, рабов, коней,В дорогу отправляйся поскорей,—

А вдруг наш город шах не ввергнет в пламя,Погасший свет опять взойдет над нами!»

Услышал именитый от жены:«Ты жизни хочешь? Не жалей казны!»

Надела бархат и парчу царица.Блеск жемчугов и яхонтов струится!

Взяла, чтоб одарить богатыря,Динаров тридцать тысяч у царя;

И десять скакунов, одетых в злато;И десять — разукрашенных богато;

И шестьдесят блиставших красотойРабынь: у всех по чаше золотой.

Венец в алмазах, в славе царской власти;И множество серег, цепей, запястий;

В рубинах, в жемчугах — престол царя,А золото престола, как заря.

Он в целых двадцать пядей шириною,Он всаднику подобен вышиною;

Немало всяких тканей и ковровНавьючили на четырех слонов.

Затем вскочила на коня царица:Могла с отважным витязем сравниться!

Торжественно приехала в Забул.Когда ее заметил караул,—

Немедленно, себя не называя,Велела доложить владыке края,

Богатырю, чьи славятся дела,Чтоб принял он кабульского посла.

Так доложил завесы охранитель, —Впустить посланца приказал воитель.

Синдухт сошла с коня, пошла вперед,И величавым был ее приход.

Пред полководцем прах облобызала,С достоинством хвалу ему сказала.

Тянулся караван — за рядом ряд —На два фарсанга от дворцовых врат.

Свои дары преподнесла царица,—У Сама стала голова кружиться,

Он голову, как пьяный, опустил,Руками он колени обхватил.

«Не счесть богатств!—он думал, пораженный,—Ужель теперь послами стали жены!

Богатство это от нее приняв,Обижу я властителя держав,

А крикну ей: «Даров не надо сыну»,—Заль, как Симург, умчится на вершину!»

Подняв главу, сказал: «Рабы, слоны,И кони, и сокровища казны

Пусть будут достоянием Дастана —От имени луны Кабулистана!»{17}

Свалилась тяжесть у царицы с плеч,Пред ликом Сама к ней вернулась речь.

С ней было три кумира, три рабыни,—Взглянув на них, ты вспомнишь о жасмине,—

В руке у них — по чаше золотой,Где жемчуга сверкали красотой.

Они каменья высыпали разом,Смешали жемчуг с лалом и алмазом.

«От посторонних,— отдал Сам приказ,—Дворец очистить надобно тотчас».

Синдухт сказала: «Славен ты недаром!Твой разум юность возвращает старым.

Ты обучаешь мудрости вельмож,Ты озаряешь мрак и гонишь ложь.

Твоей печатью зло запечатленно,И палица твоя благословенна!

Михраб, я допускаю, виноват,Он плачет кровью, он тоской объят,

Но в чем виновны жители Кабула?Зачем, над ними сталь твоя блеснула?

Моя страна живет одним тобой,У ног твоих она лежит слугой.

Страшись того, кто создал ум и силу,Кто каждому велел сиять светилу.

Побойся бога! Разве ты злодей,Чтоб проливать напрасно кровь людей?»

Сказал ей Сам: «Всю правду говори ты,Спрошу — ответь, но только не хитри ты.

Михрабу ровня ты или раба?Где свиделись Дастан и Рудаба?

Скажи: под стать ли Рудаба владыкамПо нраву, по уму, кудрями, ликом?

Разумна ли, красива ли она?Ты обо всем поведать мне должна».

Ответила Синдухт: «Воитель правый,Глава богатырей, оплот державы!

Сперва мне вечной клятвой поклянись,Такой, чтоб содрогнулись прах и высь,

Что не обрушится твое злодействоНи на меня, ни на мое семейство.

Имеются чертоги у меня,Есть и казна, и слуги, и родня,

Когда я гнева твоего не встречу,На все твои вопросы я отвечу.

Все, что Кабул таинственно замкнул,Я постараюсь отвезти в Забул».

Воитель руку ей пожал сердечноИ, обласкав, поклялся ей навечно.

Царица, услыхав его ответ,Прямую речь и клятвенный обет,

Склонясь к ногам богатыря сначала,Приподнялась и тайну рассказала:

«Узнай же: от Заххака рождена,Отважного Михраба я жена.

Я — мать царевны этой тонкостанной,Которой отдана душа Дастана.

Чтобы узнать, кто враг тебе, кто другИ что замыслил ты, пришла я вдруг.

Коль мы виновны, рода мы дурного,Коль не достойны мы родства такого,

Так вот я пред тобой, полна скорбей:Коль вяжешь, так вяжи, коль бьешь, так бей.

Но ты не мсти кабульцам неповинным,Не мрак ночной, а светлый день яви нам».

Воитель понял, что она умна,—С душою светлой чистая жена.

«Пусть жизнь моя,— сказал он,— оборвется,Я не нарушу клятву полководца.

И ты, и весь Кабул, и весь твой родЖивите без печалей и невзгод.

Согласен я, союз детей устрою,Да станет Залю Рудаба женою.

Иного корня вы, но час пришел:Вы заслужили царство и престол,

Так создан мир, и в этом нет позора,Бессмысленна с творцом борьба и ссора.

Письмо я написал владыке стран,В письме — мольба и боль душевных ран.

Заль полетел к царю с челом подъятым,Так полетел, как будто стал крылатым!

На то письмо властитель даст ответ:Он улыбнется — мы увидим свет.

Птенец Симурга ранен в сердце ныне,От слез его увязли ноги в глине!

Коль Рудаба страдает, как жених,То места нет обоим средь живых!

А ты мне покажи ее ланиты,—Прошу, за это дань с меня возьми ты!»

Ответила Синдухт богатырю:«Даруй мне милость — сердце озарю,

Взовьется до небес мой дух убогий,Когда в мои пожалуешь чертоги.

Приди под сень кабульского дворца,И в дар тебе мы принесем сердца».

Сам улыбнулся. Поняла царица,Что гнев исчез и нечего страшиться.

Отправила проворного посла,Благую весть Михрабу подала:

«Тревоги прогони, пришла отрада,Готовься, ибо гостя встретить надо.

Я тоже медлить не хочу в пути,Вослед письму я поспешу прийти».

Наутро, лишь забил родник рассвета,Синдухт, в парчу и золото одета,

Направилась неспешно во дворец,К богатырю, чей воссиял венец.

Когда она к престолу приближалась,Луной владычиц всем она казалась!

Склонилась перед Самом до земли,Слова из уст царицы потекли:

Просила дозволения царицаДомой, в Кабул, с весельем возвратиться.

Сказал ей Сам: «Вернись в родимый край,Михрабу все, что знаешь, передай».

Велел он одарить царицу щедроСокровищами, что таили недра,

И тем, что было ценным во дворцах,Что на полях росло, цвело в садах,

Скотом молочным, тканями, коврамиИ прочими достойными дарами.

Он руку соизволил ей пожатьИ слово клятвы произнес опять,

Что дочь ее берет он Залю в жены;Отправил с ней отряд вооруженный;

Сказал: «Живи отрадно и светло,Кабулу не грозит отныне зло».

Поблекший лик луны расцвел на диво,Синдухт пустилась в путь с душой счастливой.

Заль приезжает с письмом отца к Манучихру