Александр Алейник - Апология Страница 19

27 февр. 95

ПАМЯТИ ДНЯ

Уходящее солнце касается бережно мира,всё потрогав руками, сгустив на прощание зелень, —мальчик знает холмы, насекомых, шуршанье копирокили птиц над печатной машинкой, утопленной в землю.Крыши зебрами вышли из поля к воде однобокой.Бьются в воздухе белом короткие красные флагии колеблется небо, покрашенной в синее лодкой,подбирая бортами чернильную леску с бумаги.Начинается мир как событье, как звоны трамваевпод холмами с кремлём, как скрещённые приводы улиц,тарахтящих к реке — через реку — к мельчанью окраинтам они к ненадёжной полоске приткнулись.

Под столбы атмосферы к зубцам, округлённым закатом,поднимается слева Ока по гудкам к городкам, к перекатам,блюдцами окон, расквашенной в кашу малиной —длинная вода над лиловой глиной —вязкое тело, тянущееся неловко,на голени присела — далеко — божья коровкав чёрных крапинах, перерезанная, исчезаеттикающими к темноте заныканными часами.

В городе будут случаться странные вещи:буквы стучать по вывескам, тополя обнаружат плечиженщин, опутают лица их неотвязным пухоми наклеют улыбки девочек на синие рты старухам.Всё переменится в сумерки: в воробьиной истерикебудут качаться парочки в шевелящемся скверике,будут плавать пьяницы на пробковом шевиотедрейфующих пиджаков; головами на эшафотебудут таращиться с плакатов отрубленные лица,галки застрянут в карканье, как больные в больницах,а нездоровые звёзды в их гнёздах — в шараханьи страшных веток,обводимых луной — её злым рентгеновским светом.

Да, всё изменится, даже группа электрической кровиу бордовых трамваев, заходящихся в рёвена поворотах рельс, на внезапных изгибахпереулков, поднимающих золотых рыбокв покачивающихся аквариумах из янтарных стёкол.Никак не стащит перчатку сталинский сокол,озирающий мглу с высокого постамента,под которым утюжится пароходами лентаВолги, кажущейся тлеющим кое-где провалом,выползающая из его руки, и чернеющая разбомблённым вокзалом.

День, перешедший в ночь, нож обломал в воде.Скрывается от мусоров и граждан.Везде его фотографии: крупно набрано «ДЕНЬ»:год рожденья… приметы… «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА КРАЖИ».

Граждане пьют чай. Юноши угощают своихи не своих девушек мороженным и шампанским.Убежавший от стражи день притихна тихой малине в тёмном районе шпанском.

Ты, бритая голова. Ты, оловянный взгляд.Отсидись до утра. Не рыпайся. Будь спокоен.Улицы без тебя ночь напролёт блестят.Полнолунье качается в арках пустых колоколен.

11 марта 95 ___________________

* все еще видны плохо затертые слова: «Сталинскому соколу».

НЕБО ВОСПОМИНАНИЙ

Крестика золотогокасалась она ладонью.Двух полушарий картас точечкой Ленинграда.Мы оказались в левом,за голубым океаном.А что помним — истлелов правом том, окаянном.

Нам ничего не вынутьзвездочкой из мороза.Строит на окнах инейиз кристалликов розу,папоротник, осокумолочную, ледянуючащу широт и сроков,в которых жить не рискую.

Лошадь на постаментетопчет змею галлопом.Бешеный всадник метитперескочить Европу.Заколочены в доскиграции спать всю зиму.На небесах — полоскиреактивного дыма.

Можно купить билетыв стылый чухонский ветер —в декорацию бреда,да разве туда приедешь?Разве раздвинешь чащустранных напластований.И наверное слащенебо воспоминаний.

11 марта 95

x x x

Дотлевало волокнослова в пепла горсточку,в чашке плавало окнос лопотавшей форточкой.

Разговор в глухом углу,шепот без свидетелей —выдоха азот — в золучерез губы в — вентили.

Лязгали вокруг котлы —полыхали адские,да торчали, как колы,градусники блядские.

Колбасился карандашпо бумаге черканой —выкаблучивал «не ваш»,хоть стучите в органы.

Начинался месяц-мартгулькавшими тенями,молоком поднялся пар,где пичуги тенькали.

…Заходило подо мнойоблаками пьяныминебо целое — домойнад чужими странами.

16 марта 95

x x x

Я теперь часто тебя вспоминаю по ночам во сне.Наверно скучаю. Вижу — ты… и идет снег.Знаю, зарыт в промерзшую землю.Земля скрипит на морозе — делитЯростно-резкой чертой потериНас на два яруса. Ты — в партере.Мне плохо слышно с моей галерки,Чем там дышат. Об чем разборки?Что там за драма дурная длится?Черная яма, нельзя спуститься.

март 95

x x x

Ребёнку кажутся незыблемыми вещи:огромные холмы реки,сама река, с её неповоротливой водою —и если бы она вообразила,что можно её как-то изменитьна лоб её высокий набежали б,колеблющие лодочки морщины.

Вот мост стоящий вполколена в ней,вот мамонт с розоватой шерстью,в котором детская библиотека,а также тминный хлебный магазин.Отец сидит с своей газетой вечной,и мальчик — у немытого окнатрясущегося красного трамвая.Никто не может позабыть себяи кем-то стать другим хоть на минуту.И каждый видит разные картинки:ребёнку кажется всё в мире неизменными слишком крупным по сравненью с ним.

Отец уверен в том, что целый мирменяется, пожалуй, слишком быстро:себя он помнит мальчиком,вот здесь, сидящим у окна трамвая.Рядом сидит его живой отец.

Огромная, спокойная рекашевелится, сгибая к Югу водув суставах керосиновых, в холмах,и детская стоит библиотека.Из окон её видно, как сидитв трамвае мальчик и глядит наружу,и рядом с ним его большой отец,от перемен уставший, потому-тоотец предпочитает переменамгазету неизменную свою.

Но для ребёнка всё совсем не так:скорее мир перевернётся, чемисчезнут его вечные детали —незыблемые вещи или люди:река и мост, библиотека, садик,отец, его газета и трамвай…

Как будет он когда-то удивлён,вдруг обнаружив их уничтоженье,когда проснётся в комнате один —нет ни реки, ни жуткого моста,ни голубых холмов правобережья,ни красного трамвая-шатуна,ни вечного отца с газетой вечной,ни мальчика, которым был он сам,ни города, ни той страны вообще.

февр. 95

ОКНО

Забудь как сон,как шарф стянув,одно лицо,одну страну.

В краях тех нетдавно тебя,не падал снегглаза слепя.

Пустее всехземных пустыньпространство в техместах пустых.

В вечнотекущую воду забвеньязабредаешь по грудь, по кадык,только ртом над поверхностью дышишь,не проси у глухих одобренья —уплывут по теченью, не слыша.

Лишь уключины скрип, да глухой говорок,будто спишь, хочешь сон прекратить и проснуться.Подгоняет волну неживой ветероки не выйти, назад не вернуться.

Там где огнями израненонебо до белой кости —остров туманными гранямисжал небоскребы в горсти,стрелка секундная сдвинута,улиц стучат клапана,жаль, что еще одна вынутасиняя ночь из окна.

5 февр. 95