Вадим Андреев - Стихотворения и поэмы в 2-х томах. Т. II Страница 20

Корень («Не ходит дерево. Оно…»)

Не ходит дерево. ОноРастет в том месте, где упалоПокорное ветрам зерно.Здесь корня розовое жалоСвой первый совершило труд.Меж скал, в таинственный сосудРасщелины проник язык березы.Он влагу пьет, и возникает ствол,И кормят каменные слезыТого, кто в недрах их обрел.

Березу солнечное пламяЗовет под купол голубой,И время нежными рукамиЕе подъемлет над землей,Но дереву добыть не простоВоды для жизни и для роста —Недаром облачком медалиШуршащие на ней растут.О, если б только люди зналиКакой березе нужен труд,

С каким упорством должен кореньРаздвинуть скалы и в щели,Разъятой им на косогоре,Найти щепоточку земли.Какая сила в корне змеевидном,Какою волею завиднойОн в поисках воды ведом!Неведомый водоискатель,Всю жизнь в земле, всю жизнь ползком —Березы ласковой создатель!

«С вершины к вершине, по острым вершинам…»

С вершины к вершине, по острым вершинам,Над угольным лесом почти невесомоПолночное солнце скользит.Прозрачное облако огненным дымомКасается крыши уснувшего домаИ церковь в Кижах серебрит.

На севере, здесь, соловьев не бывает,Но явственней шелест и ласковый шорох:В бессонном болоте траваЦветет, точно рыбы, плеснув, возникаютНад розовым озером в зыбких просторахВсплывающие острова.

И белая ночь раздражающей негойПронизана так, что душа поневолеС душою ночной заодноТрепещет и бьется, и дышит ОнегойИ хвойной настойкой, и небом, и полем,Языческим крепким вином, —

Всем этим прекрасным и светлым наследством:Узором наличников, серою дранкой,Святым серебром куполов,Бессмертным, и ночью не гаснущим детством,Звенящим над росной грибною полянкойСлавянскою музыкой слов…

Афродита («Еще в невинности первоначальной…»)

Еще в невинности первоначальнойЖила земля, еще морской просторНе изменял своей души хрустальнойИ бурь не знал, еще отроги горС лучистым краем небосводаВ одно сливала солнечная мгла,Когда нетерпеливая природаТебя из легкой пены создала,И ты, как светлый взрыв очарованья,Священною одета наготой,— Морской воды и неба сочетанье —Возникла в раковине золотой.

…И стала жизнью жизнь, гроза грозою,И молнией — огонь, и болью — свет,И стало нам доступно все земноеИ то, чему названья в мире нет.В тот грозный миг все то, что было скрыто,Открылось нам — и вот живет в кровиРожденное бессмертной АфродитойСлиянье ветра, боли и любви.

«Беспамятному жить легко и просто…»[30]

Вновь не забудусь я: вполне упоеваетНас только первая любовь.

Е. Баратынский

Беспамятному жить легко и просто:Его, как без грузила поплавок,Несет, несет до самого погостаТеченье иль случайный ветерок.

И жизнь его не станет полновесной —Что ждать от «завтра», если нет «вчера»?Он не костер, он только дым древесный,Оторванный ветрами от костра.

Нас память соком прежних дней питаетИ старит нас, и обновляет вновьВедь сказано: вполне упоеваетНас только первая любовь.

Ничто, ничто не должно быть забыто.Пускай вонзится в землю острие,И вдруг — из-под тяжелой глыбы быта —Забьет источник — наше бытие.

«С тех пор, как вырубили лес…»[31]

С тех пор, как вырубили лес,И лишь по склонам гор растут дубы и кедры,Вода ушла во тьму, в ночные недра,Прочь от обугленных небес.

От сухости стал хрупким воздух,Горчит насыщенная зноем тишина,И по ночам бездомная лунаСтирает с неба злые звезды.

Идти зверью на водопой —Куда? Давно иссяк последний омут,Лишь только сухокрылым насекомымДоступен этот желтый зной,

Да паукам — они в колодцахПустых свой серый занавес упрямо ткут,И сквозь него течет горячий жгутЛучей расплавленного солнца.

На край надвинулась бедаС тех дней, как срублены деревья-старожилы,И больше не течет в незримых жилахСвятая кровь земли — вода.

«Я рыл колодец, но ушла вода…»[32]

Я рыл колодец, но ушла водаглубоко вниз, под землю. Звонким ломоммне не пробить окаменелый пласт:давным-давно, в минувшие года,нагромоздились камни здесь, изломомгряды спускаясь вглубь. — Кто мне воздаст,— подумал я, — за долгий труд, за смелостьтревожить землю? Вдруг у самых ногувидел я необычайный камень.Я поднял грубую окаменелостьи разглядел на ней — помилуй Бог —крыло, похожее на тонкий пламенькостра, когда огонь на краткий миг,оторван от углей, виясь, взлетаетизогнутым, как желтый серп, крылом.И в то же время был похож на криктот отпечаток. Кто же нынче знает,кричала как в безумии ночномприжатая к траве обвалом птица,когда огонь возник из-под землии друг на друга шли войною горы?Кто может знать, что в мире совершится,на что мы наши судьбы обрекли,каким нас стронций одолеет мором, —но может быть, когда-нибудь, в веках,потомок мой найдет на грубом камнепрозрачный отпечаток мысли той,которая сквозь мой предсмертный страхвнезапным озарением пришла мне,и поразится этой красотой.

«Нет даже на аптекарских весах…»

Нет даже на аптекарских весахНе взвесишь груз неблагородной мысли,Какою кибернетикой ни числи,Не вычислишь рожденный ею страх,

Беспомощность перед самим собою.Как ни виляй и как ни лицемерь,Ты приоткрыл неосторожно дверь,Она теперь с тобой, теперь вас двое.

Как книжный червь, она сверлит страницыВсех дел, всех книг твоих за томом том.Глядишь — и жизнь уже идет бочкомОт небылицы к новой небылице.

«Стол, стул — предмет коротким звуком…»

Стол, стул — предмет коротким звукомОчерчен, как отточенным карандашом.Наш голос — он тому порука,Что мы искомый клад на дне земли найдем,

Что будет крепкий дом построен,Что вырастут в лесу столетние дубы,Что мы пройдем по жизни с боемНе позади, а впереди своей судьбы, —

Лишь только б помнить — слово зримо,И что не скрыть его, в тюрьме не устеречь,Что, как бы ни была гонима,Она всего непобедимей — наша речь!

«Не изгнан был Адам из рая. Сам…»

Не изгнан был Адам из рая. Сам,Взяв за руку растерянную Еву,Оставил он родные полунебеса,Где Бог взрастил таинственное древо.

Он стал участником добра и зла,И творческая сила обладаньяЕго возвысила, низвергла и сожгла,И рай померк — от первого лобзанья.

А мы, неся наш первородный грехИ смертных семь грехов, рожденных жизнью,Мы будем помнить, что сильнее всехСтраданий, всей тоски о той отчизне —

Туман, встающий утром над рекой,И запах скошенной травы над полем,Свиданье за плетнем и — Боже мой! —Мечта о том, что есть свобода воли…

«Лучи, как частокол, повисли над землею…»