Осип Мандельштам - Осип Мандельштам. Сочинения Страница 26

***

Нету иного пути,Как через руку твою -Как же иначе найтиМилую землю мою?

Плыть к дорогим берегам,Если захочешь помочь:Руку приблизив к устам,Не отнимай ее прочь.

Тонкие пальцы дрожат;Хрупкое тело живет:Лодка, скользящая надТихою бездною вод.

<Не позднее 13 декабря> 1909

***

Что музыка нежныхМоих славословийИ волны любовиВ напевах мятежных,

Когда мне оттудаПротянуты руки,Откуда и звукиИ волны откуда,-

И сумерки тканейПронизаны телом -В сиянии беломТвоих трепетаний?

<Не позднее 13 декабря> 1909

***

На темном небе, как узор,Деревья траурные вышиты.Зачем же выше и все выше тыВозводишь изумленный взор?

– Вверху – такая темнота,-Ты скажешь,– время опрокинулаИ, словно ночь, на день нахлынулаХолмов холодная черта.

Высоких, неживых деревТемнеющее рвется кружево:О, месяц, только ты не суживайСерпа, внезапно почернев!

<Не позднее 17 декабря> 1909

***

Где вырывается из пленаПотока шумное стекло,Клубящаяся стынет пена,Как лебединое крыло.

О, время, завистью не мучайТого, кто вовремя застыл.Нас пеною воздвигнул случайИ кружевом соединил.

<1910>

***

Когда мозаик никнут травыИ церковь гулкая пуста,Я в темноте, как змей лукавый,Влачусь к подножию Креста.

Я пью монашескую нежностьВ сосредоточенных сердцах,Как кипариса безнадежностьВ неумолимых высотах.

Люблю изогнутые бровиИ краску на лице Святых,И пятна золота и кровиНа теле статуй восковых.

Быть может, только призрак плотиОбманывает нас в мечтах,Просвечивая меж лохмотий,И дышит в роковых страстях.

<Лето 1910, Лугано>

***

Под грозовыми облакамиНесется клекот вещих птиц:Довольно огненных страницУж перевернуто веками!

В священном страхе зверь живет -И каждый совершил душою,Как ласточка перед грозою,Неописуемый полет.

Когда же солнце вас расплавит,Серебряные облака,И будет вышина легка,И крылья тишина расправит?

<Не позднее 5 августа 1910>

***

Единственной отрадойОтныне сердцу дан,Неутомимо падай,Таинственный фонтан.

Высокими снопамиВзлетай и упадайИ всеми голосамиВдруг – сразу умолкай.

Но ризой думы важнойВсю душу мне одень,Как лиственницы влажно-Трепещущая сень.

<Июль> 1910

***

Над алтарем дымящихся зыбейПриносит жертву кроткий бог морей.

Глухое море, как вино, кипит.Над морем солнце, как орел, дрожит,

И только стелется морской туман,И раздается тишины тимпан;

И только небо сердцем голубымУсыновляет моря белый дым.

И шире океан, когда уснул,И, сдержанный, величественней гул;

И в небесах, торжествен и тяжел,Как из металла вылитый орел.

<Не позднее июня> 1910

***

Когда укор колоколовНахлынет с древних колоколен,И самый воздух гулом болен,И нету ни молитв, ни слов –

Я уничтожен, заглушен.Вино, и крепче и тяжелеСердечного коснулось хмеля -И снова я не утолен.

Я не хочу моих святынь,Мои обеты я нарушу -И мне переполняет душуНеизъяснимая полынь.

<Не позднее 5 августа 1910>

***

Мне стало страшно жизнь отжить -И с дерева, как лист, отпрянуть,И ничего не полюбить,И безымянным камнем кануть;

И в пустоте, как на кресте,Живую душу распиная,Как Моисей на высоте,Исчезнуть в облаке Синая.

И я слежу – со всем живымМеня связующие нити,И бытия узорный дымНа мраморной сличаю плите;

И содроганья теплых птицУлавливаю через сети,И с истлевающих страницПритягиваю прах столетий.

<Не позднее 5 августа 1910>

***

Я вижу каменное небоНад тусклой паутиной вод.В тисках постылого ЭребаДуша томительно живет.

Я понимаю этот ужасИ постигаю эту связь:И небо падает, не рушась,И море плещет, не пенясь.

О, крылья, бледные химерыНа грубом золоте песка,И паруса трилистник серый,Распятый, как моя тоска!

<Не позднее 5 августа 1910>

***

Листьев сочувственный шорохУгадывать сердцем привык,В темных читаю узорахСмиренного сердца язык.

Верные, четкие мысли -Прозрачная, строгая ткань...Острые листья исчисли -Словами играть перестань.

К высям просвета какогоУходит твой лиственный шум -Темное дерево слова,Ослепшее дерево дум?

Май 1910, Гельсингфорс

***

Вечер нежный. Сумрак важный.Гул за гулом. Вал за валом.И в лицо нам ветер влажныйБьет соленым покрывалом.

Все погасло. Все смешалось.Волны берегом хмелели.В нас вошла слепая радость -И сердца отяжелели.

Оглушил нас хаос темный,Одурманил воздух пьяный,Убаюкал хор огромный:Флейты, лютни и тимпаны...

<Не позднее 5 августа 1910>

***

С. П. Каблукову

Убиты медью вечернейИ сломаны венчики слов.И тело требует терний,И вера – безумных цветов.

Упасть на древние плитыИ к страстному Богу воззвать,И знать, что молитвой слитыВсе чувства в одну благодать!

Растет прилив славословий -И вновь, в ожиданьи конца,Вином божественной кровиЕго – тяжелеют сердца;

И храм, как корабль огромный,Несется в пучине веков.И парус духа бездомныйВсе ветры изведать готов.

<Июль> 1910, Ганге

***

<С. П. Каблукову>

........................Я помню берег вековойИ скал глубокие морщины,Где, покрывая шум морской,Ваш раздавался голос львиный.

И Ваши бледные чертыИ, в острых взорах византийца,Огонь духовной красоты -Запомнятся и будут сниться.

Вы чувствовали тайны нить,Вы чуяли рожденье слова...Лишь тот умеет похвалить,Чье осуждение сурово.

<Август> 1910, Берлин

***

Как облаком сердце одетоИ камнем прикинулась плоть,Пока назначенье поэтаЕму не откроет Господь:

Какая-то страсть налетела,Какая-то тяжесть жива;И призраки требуют тела,И плоти причастны слова.

Как женщины, жаждут предметы,Как ласки, заветных имен.Но тайные ловит приметыПоэт, в темноту погружен.

Он ждет сокровенного знака,На песнь, как на подвиг, готов:И дышит таинственность бракаВ простом сочетании слов.

<Не позднее 5 августа 1910>

***

Неумолимые слова...Окаменела Иудея,И, с каждым мигом тяжелея,Его поникла голова.

Стояли воины кругомНа страже стынущего тела;Как венчик, голова виселаНа стебле тонком и чужом.

И царствовал, и никнул Он,Как лилия в родимый омут,И глубина, где стебли тонут,Торжествовала свой закон.

<Август> 1910, Целендорф

***

В самом себе, как змей, таясь,Вокруг себя, как плющ, виясь,-Я подымаюсь над собою:

Себя хочу, к себе лечу,Крылами темными плещу,Расширенными над водою;

И, как испуганный орел,Вернувшись, больше не нашелГнезда, сорвавшегося в бездну,-

Омоюсь молнии огнемИ, заклиная тяжкий гром,В холодном облаке исчезну!

Август 1910, <Берлин>

Змей

Осенний сумрак – ржавое железоСкрипит, поет и разъедает плоть...Что весь соблазн и все богатства КрезаПред лезвием твоей тоски, Господь!

Я как змеей танцующей измученИ перед ней, тоскуя, трепещу,Я не хочу души своей излучин,И разума, и Музы не хочу.

Достаточно лукавых отрицанийРаспутывать извилистый клубок;Нет стройных слов для жалоб и признаний,И кубок мой тяжел и неглубок.

К чему дышать? На жестких камнях пляшетБольной удав, свиваясь и клубясь;Качается, и тело опояшет,И падает, внезапно утомясь.

И бесполезно, накануне казни,Видением и пеньем потрясен,Я слушаю, как узник, без боязниЖелеза визг и ветра темный стон.

1910