Иоганн Гёте - Фауст Страница 28

Сон в Вальпургиеву ночь, или Золотая свадьба Оберона и Титании

Интермедия[84]

Мы сегодня отдохнем,Мидинга потомки![85]Сценой будет все кругом,Горы, скал обломки.

Золотая свадьба — плодПолстолетья в браке,Но и так за годом годНадо жить без драки.

Духи, духи, вот парольНашего союза:«Королева и корольОбновляют узы».

С Пуком — кобольдов толпа,Маленькие дети,Но выделывают паЛучше, чем в балете.

Я поднес свирель ко рту.Звуков благородствоПокоряет красотуИ смирит уродство

Расторгайте гименейВременами, семьи,Чтобы жить еще теснейОстальное время.

Если в браке двое злюк,Надо в час досужийОтослать жену на югИ на север мужа.

Комары, и мошкара,И сверчки-горланы,Баритоны, тенора,Наши меломаны.

За горой, надув пузырь,Заиграл волынщик,[86]Здешних сборищ богатырь,Глупостей зачинщик.

Я из гадов двух гибридВ синтезе каком-тоНа живую нитку сшит,Как строфа экспромта.

Радостно вдвоем плестисьПо лугам вприпрыжку,Но ведь ты без крыльев ввысьНе взлетишь, трусишка.

Это правда или сон?Я глазам не верю.Знаменитый ОберонПредо мной у двери.

Оберон хоть без рогов,Все же черт в итоге,Как и все в конце концовГреческие боги.

Я набрасываю сутьКрасками скупыми,Но и я когда-нибудьПобываю в Риме.

Ведьм хотя и весел круг,Но нецеломудрен.Только, например, у двухНос едва припудрен.

Пудру на лицо и лифНадо престарелым,Я ж красуюсь, все раскрыв,Обнаженным телом.

Мы б вели напрасно спорО вопросах плоти.Вы ж, голубка, до тех порЗаживо сгниете.

Мушки к голенькой летятИ не смотрят в ноты.Только все пошло на лад,Сбились все со счета.

Сливки общества, верхи,Только званым место.Избранные женихи,Лучшие невесты!

(Поворачиваясь в другую сторону.)

Провались в тартарарыПроходимцы-гости.А не то я сам с горыПровалюсь со злости!

Лязгом ножниц на ремнеДайте насекомымТуш исполнить сатанеИ его знакомым.

Надрываются сверчкиТак, что вянут уши,И считают, чудаки,Что у них есть души.

Я пришел на юбилейИ застрял до часу.Ведьмы севера милейДевственниц Парнаса.

И у немцев есть ступеньВысшего паренья;Это брокенская сеньНа заре весенней.

Что так злится, не пойму,Господин сердитый?Видно, чудятся емуЗдесь иезуиты.[94]

Кто так чист душою всей,Тот не загрязнится,Ловлей рыбы у чертейЗамутив водицу.

Чем фальшивей пустосвят,Тем с ним спор бесцельней;Даже брокенский развратДля него молельня.

Не литавры ль вдалекеСловно гром грохочут?Это цапли в тростникеВ унисон гогочут.

Гляньте на коротышаИ кувалду эту?А туда же антраша,Па и пируэты!

Если бы волынщик смолк,Каждый этой ночьюЗдесь друг Друга бы, как волк,Разорвал на клочья.

Нет, критикой меня не сбить.Раз черт есть вид объектаТо, значит, надо допустить,Что он и сам есть некто.

Я — содержанье бытияИ всех вещей начало.Но если этот шабаш — я,То лестного тут мало.

Реальность жизни — мой кумир.Что может быть бесспорней?Сегодня, впрочем, внешний мирМне неприемлем в корне.

Я здесь не просто ротозей:О выводах заботясь,До ангелов я от чертейДойду путем гипотез.

Забыли, так попутал черт,Где зад у них, где перед.Нет, только тот во взглядах тверд,Кто ничему не верит.

Комары и мошкара,Захотели взбучки?Вправду ли вы мастера,Или недоучки?

Услужаем второпяхНашим мы и вашим.Можно — пляшем на ногах,Вверх ногами пляшем.

Наши лучшие денькиЗакатились к черту.Износились башмаки,И штаны протерты.

На болотах дух несвеж.Вас поздравить не с чем.Даже мы средь вас, невеж,Воспитаньем блещем.

Я лежу от вас на пядьНа навозной куче.Не поможете ли встатьВы звезде падучей?

Эй, посторонись, плотва,Мелюзга, младенцы!Выступают существаПлотных корпуленций.

Толстокожие, как слон,Лежебоки, сидни!Пук, причудливый, как сон,Нынче всех солидней.

Все, кто с крыльями, за мной!Воздух тих и влажен.Холм за просекой леснойРозами усажен.

Прояснился небосклон,Тени отступили,Мгла рассеялась, как сон,Разлетелась пылью.

Пасмурный день. Поле[104]

Фауст и Мефистофель.

Одна, в несчастье, в отчаянье! Долго нищенствовала — и теперь в тюрьме! Под замком, как преступница, осужденная на муки, — она, несравненная, непорочная! Вот до чего дошло! — И ты допустил, ты скрыл это от меня, ничтожество, предатель! — Можешь торжествовать теперь, бесстыжий, и в дикой злобе вращать своими дьявольскими бельмами! Стой и мозоль мне глаза своим постылым присутствием! Под стражей! В непоправимом горе! Отдана на расправу духам зла и бездушию человеческого правосудия! А ты тем временем увеселял меня своими сальностями и скрывал ужас ее положения, чтобы она погибла без помощи.