Хуан Хименес - Испанские поэты XX века Страница 29

В ДОРОГЕ

«Било двенадцать…»

Перевод М. Квятковской

Било двенадцать… двенадцать раззаступ вдали простучал.Я вскрикнул: — Пробил мой час!— Ты не бойся, — шепнуло молчанье, —ты не увидишь, когда последняя капляв клепсидре{32} блеснет прощально.

Ты все еще будешь спатьна своем берегу печальном,а проснешься — увидишь: к новому берегучелн твой причален.

«Мы создаем во сне…»

Перевод В. Андреева

Мы создаем во сненад скудной землей печальнойлабиринты, тропинки, сады:в цветенье, во тьме, в молчанье;

паденье… стремление ввысь…надежды… воспоминанья…Невысказанная грусть,призрачные созданья —

фигурки нашего сна,склоненные над дорогой;виденья цветущей земли…тропинки… далеко… далеко…

«Время — нагой терновник…»

Перевод Л. Боровиковой

Время — нагой терновник —медленно зацветаетв излуке нищей долины,на голом камне дороги.

И чистый голос молитвызвучит, измученный, снова;и возвращается в сердцеслово, светлея скорбно.

Утихло древнее море.Погасла грозная пенаисхлестанных побережий.Бриз плывет над полями.

И, в исцеленном мире,в мире обетованном,под одиноким небомтень твоя воскресает.

«Солнце — огонь неистовый…»

Перевод В. Андреева

Солнце — огонь неистовый,а луна — нежна и смугла.

На кипарисе старомголубка гнездо свила.

Мирт над белой дорогойслоем пыли покрыт.

Вечер и сад. Как тихо!И чуть слышно вода журчит.

«Вечереет. Туманная дымка…»

Перевод В. Столбова

Вечереет. Туманная дымкана бесплодную землю легла.Роняют звонкие слезыстарые колокола.

Дымится стынущим жаромзападный край земли.Белые призраки — ларыподнялись и звезды зажгли.

Час мечты наступает.Открывайте балкон! В тишиневечер уснул, и в туманеколокол плачет во сне.

«Быть может, дымкой золотых курений…»

Перевод М. Квятковской

Быть может, дымкой золотых куренийтвою молитву встретит этот день,и в новом полдне сбывшихся прозренийтвоя, о путник, сократится тень.

Нет, праздник твой — не синь дремотной дали,а здешний скит на берегу реки;ты не истопчешь за морем сандалий,не побредешь пустынею тоски…

Она близка, паломник,зеленая страна твоих видений —цветущая, святая; так близка,что можно пренебречь тропой и тенью,в подворье встречном не испить глотка.

«В твоих глазах я вечно вижу тайну…»

Перевод В. Андреева

В твоих глазах я вечно вижу тайну,подруга, спутница моя.

Безмерный свет из черного колчана —любовь ли, ненависть? — но манит он меня.

Со мной идти — пока с моих сандалийсухая не осыплется земля.

Ты на моем пути — вода иль жажда? —неведомая спутница моя.

«Бывают уголки воспоминаний…»

Перевод А. Гелескула

Бывают уголки воспоминаний,где зелень, одиночество и дрема, —обрывки снов, навеянных полямивблизи родного дома.

Другие будят ярмарочный отзвукдалеких лет, полузабытой рани —лукавые фигуркиу кукольника в пестром балагане.· · · · · · · · · · · ·Навеки под балкономоцепенело горькое свиданье.

Глядится вечер в огненные стекла…Струится зелень с выступа стенного…

На перекрестке призрак одинокийцелует розу, грустный до смешного.

«В тени церковная площадь замшела…»

Перевод Н. Горской

В тени церковная площадь замшела,на святые старые камни упрямовзбирается мох. На паперти — нищий…И душа его старше этого храма.

Он по ступеням медленно всходит —в утреннем холоде, рано-рано —и застывает в каменной нише,и стынет рука под рубищем рваным.

И глаза его — темные два кострища —глядят, как мелькают в храмебелые тени, — при ясной погоде, —белые тени — святыми утрами.

«В сумраке, за кипарисовой рощей…»

Перевод В. Столбова

В сумраке, за кипарисовой рощей,гаснут последние угли заката…Каменный мальчик, нагой и крылатый,в беседке стоит у фонтана.Молча он грезит, а в мраморной чашепокоится мертвая влага.

«Моя любовь? Ты помнишь…»

Перевод Н. Ванханен

Моя любовь? Ты помнишьтростник, поникший грустно,засохший, пожелтевшийна дне сухого русла?

А пламя маков красных?Они цвели, но вскорезавяли и погасли,одели крепом поле.

Ты помнишь луч несмелый,трепещущий и ломкийв ключе обледенелом,на ледяной каемке?

«Мне весенняя зорька сказала!..»

Перевод В. Столбова

Мне весенняя зорька сказала!«Я цвела в твоем сердце тревожном.Был ты молод, а нынче ты бродишь,не срывая цветов придорожных.

Все ли жив аромат моих лилийв твоем сердце, как память весны.Мои розы хранит ли фея,что алмазами вышила сны?»

Я весенней заре ответил«Мои сны — стекло, не алмазы.Я не знаю, цветет ли сердце,феи снов я не видел ни разу.

Но настанет весеннее утро,разобьет мой стеклянный сосуд.Твои лилии и твои розытебе сердце и фея вернут».

«Однажды к нам в пути придет изнеможенье…»

Перевод Ю. Петрова

Однажды к нам в пути придет изнеможенье,и наша жизнь тогда — лишь время ожиданья,лишь смена жалких поз — ненужное волненье:ведь с Нею все равно не избежать свиданья.

«То молодость, которая ушла…»

Перевод Л. Боровиковой

То молодость, которая ушла,в забытое жилище постучится.Откуда ты вернулась к нам, когда?—не отзовется давняя жилица.Как некогда, войдет не отвечая,откроет окна — утро, тишина,пахучая прохлада луговая.На тропке, побелевшей от росы,вдали чернеют вязы-исполины.Зеленым дымом дремлющей листвызанесены широкие вершины.Покоит полноводная река,туманная, зеркальные просторы.На миг мрачит непрошеная теньсвинцово-фиолетовые горы.

ПЕСНИ

Элегические куплеты

Перевод В. Васильева

О, горе тому, кто страждету родника день-деньскойи шепчет бессильно: «Жаждуне утолить мне водой».

И горе тому, чей скуденпостылой жизни исток,кто на кон тьму своих буднейставит, как ловкий игрок.

О, горе тому, кто головупред высшей властью склонил,тому, кто взять Пифагоровулиру исполнился сил,

тому, кто своей дорогойшагал со склона на склони вдруг заметил с тревогой,что путь его завершен.

Горе тому, кто вверитсяпредчувствиям скорых бед,и горе тому, чье сердцесоткано из оперетт,

тому соловью, что прячетсяв розах над быстрой рекой,если легко ему плачется,если поется легко.

Горе оливам, затеряннымв раю, в миражах садов,и горе благим намереньямв аду сокровенных снов.

Горе тому, кто мечтаетнайти надежный причал,и кто в облаках витает,и кто на землю упал.

Горе тому, кто не жаждетс ветки попробовать плод,как и тому, кто однаждыгоречь его познает.

И первой любви, что птицеюскрылась за далью морей,и безупречному рыцарюсердца любимой моей.

«Однажды мне сказал…»