Леонид Иоффе - Четыре сборника Страница 3

1965

Забытые мотивы —неловко и смешно.На радость, как на диво,—откуда снизошло?

На время – по привычке.На лица – без любви.Квартирные кавычки —затхлый вид.

По истину? —За морсомбез дыбы и ножавысокие запросыублажать.

1965

Поэтов тешили исправно.И под гитарные ладыфилософии и страныперекладывались в дым.

Клубились думы чудныегорою пустяков,и песни были чутонькойот мира от всего.

Был край земли – поранишься —кометовой тесьмой,и люди – тем же краешкомот этого всего.

Беспамятство целебное.Умением паримобменивать на слепокс мира мир.

1965

Глядишь на мир,когда он мил,—добрейший мимнаш внешний мир:

сегодня – то,а завтра – сё,ни то, ни сёи то не всё.

Так припадая к ликуи чудесам его,мы постигаем мимикуот мира от всего,

чтобы страдать от впечатления,что не имеет продолжения,и вновь пускаться в созерцаниедля продолжения страдания.

1965

Косые падежи

Жить от вечера до вечера,от стакана до вина.Мне внутри, видать, помечено —добредать.

Дни – полосками невсхожимиот сегодня до вчера.Повзрослевшие прохожиене играют в чур-чура.

А в отместку – всё высокое.И деревья, и луна.И край неба, морем сотканный,пеленает пелена.

На неё нельзя непристально.И нельзя издалека.Забелеет море брызгами,улетая в берега.

А на гальке и непринятымможно камешки бросатьна изрезанные бритвамипаруса.

1965

Когда родное – не родное.А чужого не любить.Помири меня на крови.Не губи.

По зубам – так перемыслили.А в глазах такая тля.У судьбы на коромысле —два казенных короля.

От недолгого уютадверь открытой подержи.Не заманишь тертых юбокна косые падежи.

А которые приходятна короткие места —только около и вроде,как перила у моста.

Но очерченно-красивыеза каштановой канвойнарасскажут мне про зимнее,налинуют про покой.

1965

Мимо женщины, вспять, и от ветрав два винта завернуться плащом.Белый лебедь, кирная тавернаи лиловый орнамент у щек.

Оборот. Кавалькада картиноку домов, у щитов, у реклам.Годы бедрами обруч крутилии, как обруч, спадали к ногам.

Клонит голову набок – и сгинула:неба нет за нее попросить.А земля поносила и скинула,если ей надоело носить.

Повести бы разговоры,потянуть себя, побыть.

Заморщинятся оборки —у живого прикупить.

Комковатых два тулупа.Между ними начерно —не поняв и не распутав,не успевши ничего.

1965

Не сбылось и не сбудется.А всего – ничего.С нами стерпится, слюбитсяи поляжет ничком.

Подходящими парамизавернемся в ночи.Поучила жизнь-барыняи еще поучи.

Озаренно бы сбитьсялет так эдак на сто.В лоб и в руки синица —век, засевший за стол.

1965

Душа обсосанной тянучкойпо языку катает след,словами вяжется тягуче,не прислонённая к земле.

Переполненно и глухожмурят дуру фонари.Подари ей ночь полдуха,четверть духа подари.

1965

У города слоистыйасфальт доделал цвет.Шатаются солистыбез прочих эполет.

Бездельничают шатко.Прохожий, прошипи!И на три делят шаг ихпрохожие шаги.

Две параллели серых —смыкаться не резон.Сползало небо сверхуна хлипкий горизонт.

И ветру горя мало —облетная пора.Так осень вербоваладеревья по дворам.

1965

и. к.

Отблестели ладони саблями.Жизнь под улицы затекла.По квартирам, шкафами сдавленным,понаставлены зеркала.

Ты не взрослая и не маленькая.Руки скрещены у окна.

На диване два круглых валиканапружинились допьяна.

Где ты, милая, моя летняя,где ты смотришься в образа.

Изрешечены лица клетками,наведёнными на глаза.

Ни тобою, никем не леченный —хмель, по жердочкам навитой.Где-то Волга, а где-то женщинаполотняная над водой.

1965

и. к.

Я не понимаю, ты какая.Тронута нечаянным резцом.Вечер от светильников мигает,натемно сливаясь над лицом.

Высоко раскинуты запястьянад огнем купейных ночников,рукавов надломленные частииз окна не смогут ничего.

И глазам в глаза не засветиться.Всёв стекло добротное ушло.И толкнулись сплюснутые лица,в занавесках пялясь тяжело.

1965

Рвет замшевые ночикороткое метро.

Жалей меня, сыночек,хоть каплей на ведро.

Не ставни и не шторы —два рамочных стекла.Одной она на что мнепанельная стена.

Подушка много стерпит.На складки он слепой.И, если боль о смерти,—за сына терпит боль.

Под даровое утроостынувших аллейжалей меня, хоть хмуро,хоть изредка жалей.

Чья мать всего не хочет.А просит-то одно:жалей меня, сыночек,я жду тебя давно.

1965

Ватагою бессовестнойна бандочку игра.От люблинской бессонницы —по люблинским дворам.

Махнуть бы вострой саблею,срубить под корешоклозинку эту самую,зеленый гребешок.

А ты ходи, выламывай,как попик, козырек.Со сплюнутой галантностьючубатенький зверек.

Красней да не закусывай —от девочки нельзя.Подаренные бусикинасмешливо висят.

Два бантика с заколками.Протягивай – не дам.Уходит Коля с кодлоюпо люблинским дворам.

1965

Мне лежать, как лежится.Ничего, никого.Колет тоненьким шильцему сердечных боков.

Холодами повислазастекленная синь.Рядом зимние мысли.Пораскинь, пораскинь…

1965

Один, как стон,один, как перст,без адресови без невест.

Один, как в смерть,но отвлеченна всё и всех,но ни на чёмне остановишься никак…

От дыма в доме облака.

1965

Запальчиво сорватьсяна нервные концы.Неясные абзацы —наглецы.

За огнивом волненья —фальцетная зола.От бывшего горенья,от нынешнего зла.

Мир внутренне богатыми внутренне святым —окутываюсь ватой,выкуриваясь в дым.

1965

н. л.

В кромешных нишах нашихзакупоренно длитьуцененную продажудорогих когда-то лиц.

Искушенные резоны —пухом в прах.Мрак на душах, на их сводах —мрак.

1965

От путно – нудно.

Перерешить.Нельзя так трудно,нельзя так жить.

Нельзя так трудноот ничего.Нельзя так тугои ночь, и год.

Смешалась скопомв затертых дняхкалейдоскопнаябеготнявсего, что вижу.Всего, что знаю.

Обрывки книжеки лиц листаю.А надо просто.Вот жить – так жить.На жизни – поза.Не изжить.

1965

Почему так ударили?Ни за что, ни про чтослово подлое дарено —тошный шок.

Само слово абстрактнони бед, ни пут.Но глаза с отравойсвое берут.

Человечьи губыударяют в смысл.На сердце хрупком —царапий рыск.

На себя облава.Пересуд.Может, не по праву,но по адресу.

1965

Не делать ничего.Ни даже не пытаться.Избегнуть и остатьсябез дома и чинов.

К троллейбусным рогам —московские кварталы,маршрутным ритуаломкраплёные дома.

К очкам и очагамот вынужденных улиц,где слякотью надулисьмашины по бокам.

В столовых и в ДК —наряженная хвоя.Обычай новогоднийрождественских декад.

1965

Гашение остатковнацеженной кровии…По отёкшему по скатувсе оставшиеся дни.

На ремесленные утраколб и вил —проницательные путыголовы.

Привораживает вечностьпомни миг.Днями бы отречьсяпутными.

Но на многие на лета,и спустя,взвился, может быть нелепой,жизни стяг.

1965