Адам Мицкевич - Стихотворения и поэмы Страница 33

Забыл старик – остывшая душа,

Что молод князь, княгиня хороша.

В раздумье Рымвид подымает очи:

"Ужель в окне лампада не зажглась?

Но не желтеет огонек средь ночи…

И – снова на крыльцо: быть может, князь

Уже зовет? Ни звука. Часового

Он спрашивает, не было ли зова.

К дверям подходит – слышит, как во сне

Князь мерно дышит в полной тишине.

"Все, все смешалось ныне. Что за диво!

Я, право, ничего не разберу…

Вчера во власти гневного порыва

Велел мне князь войска собрать к утру

И спит еще, хоть близок час рассвета.

Он сам призвал врагов страны своей…

И вдруг приказ уехать без ответа

Послам принес паж госпожи моей!

Хотя не мог расслышать я ни слова,

Но ясен был мне княжеский ответ

Он говорил так резко и сурово…

Ужель она, не глядя на запрет,

Могла решиться на такое дело,

Лишь на свою надеясь красоту?

Но как бы ей, летящей слишком смело,

Не изменили крылья на лету!

Она была решительна и ране,

Но это – выше всяких ожиданий…"

Закончить мысли Рымвид не успел:

По лестнице прислужница сбегает

И с нею в левый замковый придел

Идти ему тихонько предлагает.

Княгиня вводит Рымвида в покой

И двери затворяет за собой.

"Советник добрый, дело наше худо,

Но прочь гони отчаяния тень!

Ушла надежда в эту ночь отсюда,

Ее вернет, быть может, новый день.

Терпение! Не выдадим ни словом

Своих тревог солдатам и дворовым,

Послов отправим с честью, чтобы князь.

Еще пылая местью и гневясь,

Не поспешил до времени с ответом:

Он будет сам раскаиваться в этом.

Не бойся! что бы ни произошло,

Не будет князю твоему во зло.

Он соберет войска в любое время,

Коль гнев его дотоле не пройдет.

Но – чтоб немедля вставить ногу в стремя

И столь поспешно двинуться в поход?..

Как? Даже дня он здесь не проведет!

Вчера Литавор снял кольчуги бремя,

Ужель ему сегодня в бой идти,

Не отдохнув от долгого пути?"

"Что слышу я, княгиня! Промедленья

Не может быть. Увы, ошиблась ты!

Кто за собой решился сжечь мосты,

Не станет ждать ни часа, ни мгновенья.

Но как твои советы принял князь?

Ты высказалась, – что же было дале?"

Она уже ответить собралась,

Но говорить Гражине помешали.

Шум во дворе: примчался верховой.

Едва дыша, вбегает паж в покой

С известьем от литовского дозора:

"На Лидском тракте взяли языка;

Тот показал, что подняты войска

Тевтонские по воле командора.

Уже из леса, как язык донес,

За ратью конной двинулась пехота,

А за пехотой тянется обоз.

Идут они, чтоб город взять с налета.

Скорей, скорей! Пока не грянул гром,

Пусть Рымвид сговорится с государем!

На стенах оборону мы займем

Иль в чистом поле на врага ударим?

Дозорный говорит, что время есть

Удар внезапный коннице нанесть.

Покуда кнехтов пешие отряды

Еще влекут орудья для осады,

Мы конных уничтожим на пути,

Не дав им к Новогрудку подойти,

Потопчем пеших быстрыми конями

И крестоносцы в прах падут пред нами!"

Княгиня удивляется. Она

Сильнее Рымвида потрясена.

"А где ж посол?" – Гражина восклицает.

Паж удивленно брови подымает,

В упор княгиня смотрит на пажа.

Тот говорит: "Что слышу, госпожа!

Иль ты не помнишь слов своих? Не мне ли,

Когда вторые петухи пропели,

Ты княжескую волю принесла,

Чтоб до зари спровадил я посла?

И твой приказ я выполнил на деле".

Она, бледнея, отвращает лик,

Не в силах скрыть невольное смущенье,

И речи ей – лишенные значенья,

Бессвязные – приходят на язык:

"Да, я забыла… Я припоминаю…

Иду… Как быть? Постойте!.. Нет, я знаю!"

Потуплен взор, склоняется чело,

Задумалась, не говорит ни слова;

Ее черты какой-то мыслью новой

Взволнованы. Мелькнуло – и ушло

Сомнение. И лик ее светло

Созревшее решенье озарило.

Тогда, шагнув, она заговорила:

"Пойду – и мужа разбужу опять.

Пускай у замка строится дружина.

Паж, торопись! Вели коня седлать

Доспехи принеси для господина.

Должно быть все готово сей же час.

Ты, Рымвид, отвечаешь мне за это,

Я волей князя отдаю приказ.

О целях и намереньях – до света

Не спрашивать! Ждать во дворе, пока

Не выйдет князь, чтобы вести войска!"

Ушла, захлопнув двери за собою,

И Рымвид размышляет на ходу:

"Уже давно колонной боевою

Войска стоят. А я куда иду?"

Вот он шаги замедлил понемногу,

Вот он стоит с потупленным лицом

И думает, не зная сам о чем,

Уже не в силах одолеть тревогу;

Разрозненных и беспокойных дум

Собрать не может истомленный ум.

"Жду, а меж тем уйдут ночные тени,

Разгадку тайны принесет рассвет.

Проснулся государь мой или нет

Пойду к нему!" Советник входит в сени.

Чуть слышно дверь скрипит, приотворясь,

Выходит из опочивальни князь.

С плеч ниспадает, пурпуром пылая,

Обычная одежда боевая

Широкий плащ, а лик забралом скрыт,

Грудь облегает тяжело и туго

Блестящая железная кольчуга;

В деснице – пояс, в левой – малый щит.

Забота ли его душой владела,

Но князь нетвердым шагом шел, и знать,

Что вкруг него, как пчелы, зашумела.

Не пожелал он взглядом обласкать;

Из рук он взял свой лук несмело.

Меч справа прикрепил, но указать

Никто не смел на это, хоть едва ли

Не все оплошность князя увидали.

Предвозвещая бой, дружине люб,

Стяг золотой уже струит сиянье.

Князь на коне. Подъяты жерла труб,

Но опустить их, против ожиданья,

Он знак дает, не размыкая губ.

И, не нарушив странного молчанья,

Дружину князь выводит из ворот

И в поле через мост ее ведет.

Но не по тракту воины погнали

Своих коней, а вниз – направо. Дале

Среди холмов и зарослей. Потом

Пересекли пустынную дорогу

И расширяющимся понемногу

Идут оврага темным рукавом.

От замка на таком же расстоянье,

Как слышен гром немецкого ружья,

Течет лесная речка без названья,

В теснине извиваясь, как змея;

И в зеркале озерном цель скитанья

Находит беспокойная струя:

К воде сбегают вековые чащи

С большой горы, над озером стоящей.

Примчась туда, литовцы на горе

Тевтонские отряды увидали.

Сверкнули шлемы в лунном серебре,

И по сигналу звякнули пищали.

Сомкнулась рота – и за рядом ряд

Сплошной стеною рейтеры стоят.

Не так же ли на Понара вершине

В лучах луны великолепен бор,

Когда зеленый облетит убор

И росный бисер превратится в иней,

Мерцающий, как жемчуг светло-синий,

И смотрит путник, сердце веселя,

На дивные дворцы из хрусталя?

Во гневе меч подняв над головою,

Помчался князь на немцев. Позади

Нестройною рассыпалась толпою

Дружина. Удивляются вожди,

Что князь войска не приготовил к бою,

Что неизвестно, будет он среди

Стрелков иль латников, каким отрядам

На флангах быть, каким сражаться рядом.

Но Рымвид, князю и слуга и друг,

Летит и строит по пути дружину.

Растянутый сжимает полукруг:

"Стрелки – на фланги! Латники – в средину!"

Обычный строй! Сигнал – и в сотнях рук

Запели струны луков и лавину

Свистящих стрел отправили в полет.

"Исус-Мария! На врага! Вперед!"

Ударит через несколько мгновений

В железо лат тяжелых копий лес…

Зачем, о ночь побед и поражений,

Твой грозный блеск во тьме времен исчез?

Сошлись! Хрустит броня. Мятутся тени.

Ударов лязг доходит до небес.

Гудят клинки. С плеч головы слетают.

Меч пощадит – подковы попирают.

Литавор не страшится ничего.

Он впереди, как и в начале боя.

Враги узнали красный плащ его

И герб на шлеме. С целою толпою

Он рубится. Враги бегут, и он

Летит за ними, битвой увлечен.

Какой же бог Литавора карает

И почему ослаб его клинок,

Что по броне со звоном ударяет,

Но никого свалить не может с ног?

С оружьем, видно, не в ладу десница:

Удар то мимо, то плашмя ложится.

Слабеет князь. Тевтоны, осмелев,

К нему внезапно лица обращают,

И грозным лесом копий окружают,

И на него обрушивают гнев,

А он, смутясь, глядит на лес железный

И опускает меч свой бесполезный.

Спасенья нет! Уже со всех сторон

Сверкают копья, пули свищут рядом.

Но вот – литовских конников отрядом

Литавор окружен и защищен;

Одни – его щитами прикрывают,

Другие – путь мечами пролагают.

Уже розоволосая заря

На облаке летит по небосклону,

А битва все бушует, не даря

Удачи ни литвину, ни тевтону.

И бог победы равномерно льет

Потоки крови в чаши весовые,

А все ж весы недвижны роковые…

Так старец Неман, князь литовских вод,

Румшишского встречая великана,

То стан врага рукою обовьет,

То взроет дно, сражаясь неустанно.