Александр Величанский - Под музыку Вивальди Страница 33

«Заутра с Елеонской Он сошел ночной горы…»

Заутра с Елеонской Он сошел ночной горы.Средь храма будущих руин учил слепой народ,свидетельствуя о Себе лишь словом до поры —до часа, что к Нему, как тень, сквозь солнцепек грядет.

Его глаголы вдруг прервал многоголосый крик.Из полумглы священных стен Он вышел в полдня тьму:толпа кипела – каждый в ней был лишь чужой двойник —последний, первый ли, старик иль юноша. К Нему,

терзая, волокли жену в грязи, полунагой:«Побить каменьями ее велел нам Моисей —той всенародною ничьей, той круговой рукой(Второзаконие, см. гл. 17.7)

Что скажет исцелявший по субботам?» И от стен,еще не рухнувших отшед, воссел Он перед ней.И пахло от нее грехом – да, первородным тем,и за власы ее таскал сутулый фарисей.

На камень разоренья сев, безмолствовал Исус,не поднимая глаз на сей беснующийся сонм,над тенью собственной склонясь, чертил Он наизусть«Аз есмь свет миру» по земле божественным перстом.

Костер толпы все полыхал. Склонившись глубже в тень,промолвил судьям Иисус сквозь нависанье влас,не глядя протянув толпе безжизненный камень:«Да верзе камень в нию тот, кто без греха из вас».

Вслед за Христом, потупив взор, родной увидев мрак, —пошел народ от Бога прочь, душою уязвлен —все те, кто встанут вкруг Его страстей толпой зевак…и перед грешною женой один остался Он.

Растерзан был ее хитон, и волосы, как боль,струились потом грязным по щекам ее нагим.А Он чертил в песке перстом «О, Господи, доколь?Познанье истины одно – спасенье будет им».

Из ссадин кровь престала течь, небесной синевойналились синяки ее, и в землю глядя, Богспросил: «Никто не осудил позор презренный твой?»«Никто, о, Господи» «И я судить тебя не мог».

Был диким взор ее нагой, метавшийся кругом:кругом лежали камни – всяк был тих, как смолкший крикиль как небесна синь. Иисус чертил в песке перстом«Но словеса мои вовек не уместятся в них».

«Свесив голову набок…»

Милому Брему

Свесив голову набокили лапу подав…позабудешь свой навык,добродушнейший нрав,позабудешь и нас тысредь заоблачных кущ —пес печальнейшей мастиуносящихся туч.

6

«Не свищет постовой…»

Не свищет постовой.Шипенье шин все глуше.Что слышат в час ночнойимеющие уши?

Вот садик, вот цветник,вот улочка, вот дом их,вот яма для слепых,друг дружкою ведомых.

«Ты была… но в метафорах поздних и праздных что толку?..»

Ты была… но в метафорах поздних и праздных что толку? —замыканьем коротким сгорели сравненья дотла,облетели все «как», «точно», «словно», оставивши толькоразночтенье одно – в нем и воля и плен: ты была.

«Дождь повис на стеклах…»

Дождь повис на стеклахкистью виноградной,и созвездий летнихускользает близь.На всю тьму кромешнуюзимы безогляднойснега белизноюнадо запастись.

«Родимые места…»

Родимые местасмеются времени в лицо.Не то что дома нет – снесенвесь переулок тот,и нас самих почти что нет,но остаются всеот дома – древний монастырьи часовой завод.

«Воет в трубе…»

Воет в трубе.Суди сама:свет, что в тебене есть ли тьма?Кто же так прост,как истин свет? —и на вопросответа нет.

«В костюме иль в джинсах…»

В костюме иль в джинсах,во грешной плотиуже в этой жизнии я, брат, и ты —лишь сено средь стогас иглой прозапас:мы признаки Богаи призраки нас.

«Как далеки края…»

Как далеки краяполночной темноты.Лирическое «я»,лирическое «ты» —пусть разъединеныони давным-давно,коли не спят они,хоть врозь, но заодно.

«Ложка самоубийства в этом пенье…»

Ложка самоубийства в этом пенье,чей глас звучит, не поднимая глаз, ноостановись же, остановись, мгновенье,ты столь ужасно.

«Я позвонил ей, но она была…»

Я позвонил ей, но она быламертва (я б наяву не стал звонить ей) —во сне ж она сначала удивиласьи даже мне обрадовалась, нопотом в разбитой трубке ее голосувял до равнодушья, а потомвдруг зазвенел такою неприязнью,что я запнулся: мы не перешлиеще от общих мест: ну, как дела, мол —да так себе – и вдруг почти что гнев(мы в жизни были шапочно знакомы,а гнев, известно, век простоволос) —вдруг гнев потряс невинную мембрану,и все же я спросил: «Ты что и слышатьменя не хочешь?» – «Да – и видеть тоже» —«Но ты ж меня не видишь – я незрими доношусь лишь сквозь подземный кабель» —«И все равно: не смей, не смей звонить мне», —уж в истеричных корчах билась речь.«Ну ладно. Будь здорова». – «Никогдаи ниоткуда…» – Я повесил трубку,наполненную визгами ее…и вмиг проснувшись, долго в полудремесоображал: чем я ее обидел,когда? иль где? – но за окном КАМАЗполночно взвыл, и тут я тупо вспомнил,что да: она жила еще недавно,но после умерла, а я живунаедине с бессонницею темнойи по сей день – во сне и наяву.

«В царской куще Саул плачет…»

В царской куще Саул плачет —пуще ярится, нежли плачет,пуще плачет, чем ярится:ярости шерсть растет сквозь перстни,как в печи, в нем плач клокочет:НЕ ВЫЙТИ ЗЛОБЕ ИЗ САУЛА.

Средь пустыни Давид плачет:пуще томится, нежли плачет,пуще плачет, чем томится:отпустил тетиву Создатель —с тетивы стрела не слетела:НЕ ВЫЙТИ ЗЛОБЕ ИЗ ДАВИДА.

Противостояние (семь стихотворений)

Словно с крыши ледпадает. Ты же – нет,чтоб прижаться к стене – от неепрочь бежишь. А полетполнит весом гранитглыб ледяных, и твоевремя, сын, настает.

Свежей косности клубперестает быть тобою,и подушки глубьсливается с головою,и наступает, сын,конец противостояньюмеж мной и не мной, и сонстановится явью.

Клубящаяся косностьтвердостью пустойстановится, тесная ясность —непроглядною тойдалью… и тут, и тутнемощнейший сосуд,данный нам, сын, судьбоюполнится сам собою.

Имей в виду, сынок,когда кончается срок —много его или мало —кончается он с началаи до конца: вся дальзимы выцветает сразу —декабрь, январь, февраль,весны обрывая фразу.

Предчувствовал ты не зрядекабрь без января —дважды твое сбылосьпредчувствие, чтобы «вместе»переполнило «врозь» —так, сынок, многие песниобращаются вспять,чтобы собою стать.

Видимы ли вы намотсюда? Но слово «там»условно: нельзя сказатьего впереди иль позадьдней ли, недель, годин.Здесь видеть нет смысла. Сын,известно небесамлишь то, что ты знаешь сам.

Это знание – занезнанью противостояньемили связью их. Ни азане узнаём мы здесь – мы,как нищета без сумы —сами становимся знаньеми пребываем, как срок,всегда и всюду, сынок.

Декабрь 1989

««Благо отчима…»

«Благо отчимазрети солнце»,благо в отчизнежить, как дома,благо: ночесьсомлев, наутропроснуться вновьдля вечной жизни.

«Они идут ко Мне…»

Они идут ко Мнене сердцем, а устами,за псевдо словесамисердец их суть извне —далеко где-то. ДляМеня их вопль несносен.Но тщетно чтут Меня.

(Матф. 15,8).

«Высоко иль низко…»

Высоко иль низко,тяжко иль легко,но пока Ты близко —мы недалеко:Ты – фитиль, мы воскажар и холод враз,пока словно воздух Тыокружаешь нас.

Раньше или позже,но в урочный час,удаляясь, Боже,оглянись на насеще не испитыхсудьбою до дна,пока даль путей Твоихне отдалена.

7.8.1990

Примечания

1

«Как счастлив какой-нибудь камушек». Э. Дикинсон (англ.).

2

«Что за трактир?» Э. Дикинсон (англ.).

3

Эпиграф достаточно точно переведен в первых двух строках стихотворения.

4

Скорее всего, она имеет в виду ЦК ВЛКСМ, если вообще не привирает.

5