Владимир Набоков - Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме Страница 39

(в сторону)

Вот весело!.. Я вскрыла и прочлаписьмо чужое… Почерк, словно ветер,и запах юга… Склеила опять,как мне, шутя, показывал однаждыотец… Морн и Мидия вместе! Как жемне дать ему? Он думает, — онаживет в глуши родимой, старосветской…Как дать ему?..

(подходит)

                     Вы встали спозаранку,я тоже… Мы теперь не часто, Элла,встречаемся: иное торжествосовпало с вашей свадьбой…

                                        Утро — чудолазурное — не утро… каплет… шепчет…Ушел Клиян?

                  Ушел… Скажите, Элла,вы счастливы?

                     Что счастие? Шум крыльев,а может быть, снежинка на губе —вот счастие… Кто это говорил?Не помню я… Нет, Ганус, я ошиблась,вы знаете… Но как светло сегодня,совсем весна! Все каплет…

                                      Элла, Элла,вы думали когда-нибудь, что дочьбунтовщика беспомощного будетжить во дворце?

                       О, Ганус, я жалеюбылые наши комнатки, покой,камин, картины… Слушайте: на дняхя поняла, что мой отец безумен!Мы даже с ним поссорились; теперьне говорим… Я верила вначале…Да что! Мятеж во имя мятежаи скучен, и ужасен — как ночныеобъятья без любви…

                             Да, Элла, верновы поняли…

               На днях глядели в небовсе площади… Смех, крики, гул досады…От пламени спасаясь, летунысо всех сторон взмывали, собирались,как ласточки хрустальные, и тихоскользила прочь блистающая стая.Один отстал и замер на мгновеньенад башнею, как будто там оставилсвое гнездо, и нехотя догналпечальных спутников, — и все онирастаяли хрустальной пылью в небе…Я поняла, когда они исчезли,когда в глазах заплавали — от солнца —слепые кольца, вдруг я поняла…что вас люблю.

Пауза. Элла смотрит в окно.

                      Я вспомнил!.. Элла, Элла…Как страшно!..

                    Нет, нет, нет — молчите, милый.Гляжу на вас, гляжу в дворцовый сад,в себя гляжу, и вот теперь я знаю,что все одно: моя любовь и солнцесырое, ваше бледное лицои яркие текучие сосулькипод крышею, янтарное пятнона сахаре сугроба ноздреватом,сырое солнце и моя любовь,моя любовь…

                  Я вспомнил: было десятьчасов, и вы ушли, и я бы могвас удержать… Еще один слепой,мгновенный грех…

                         Мне ничего не нужноот вас… Я, Ганус, больше никогдавам не скажу. — А если вот сейчассказала вам, так только потому,что нынче снег такой сквозистый… Право,все хорошо… За днями дни… А послея буду матерью… другие мыслименя займут невольно. Но сейчасты — мой, как это солнце! Протекутза днями дни. Как думаешь — быть может,когда-нибудь… когда твоя печаль…

Не спрашивайте, Элла! Не хочуи думать о любви! Я отвечаю,как женщина… простите. Но инымпылаю я, иного я исполнен…Мне снятся только строгие крыла,прямые брови ангелов. На времяя к ним уйду — от жизни, от пожаров,от жадных снов… Я знаю монастырь,опутанный прохладою глициний.Там буду жить, сквозь радужные стеклаглядеть на Бога, слушать, как мехаоргана выдыхают душу мирав торжественную вышину, и мыслитьо подвигах напрасных, о герое,молящемся во мраке спящих миртовсредь гефсиманских светляков…

                                               Ах, Ганус…Забыла… вот письмо вчера пришло…на имя моего отца, с припиской,что это вам…

                 Письмо? Мне? Покажите…А! Так и знал! Не надо…

                                 Значит, можнопорвать?

             Конечно.

                         Дайте…

                                  Подождите…не знаю… этот запах… Этот почерк,летящий опрометью в память, в душуко мне… Стой! Не впущу.

                                    Ну что ж, прочтите…

Впустить? Прочесть? Чтоб снова расклубиласьбылая боль? Когда-то вы спросили,идти ли вам… Теперь я вас спрошу,прочесть? Прочесть?

                              Отвечу: нет.

                                               Вы правы!Так! На клочки… И эту горсть сухихпадучих звезд сюда… Под стол… в корзинус гербом витым… Духами пахнут руки…Вот. Кончено.

                    О, как светло сегодня!..Сквозит весна… Чириканье… Снег тает.На черных сучьях капельки… Пойдемте,пойдемте, Ганус, погулять… хотите?

Да, Элла, да! Свободен я, свободен!Пойдем!

             Вы подождите здесь… Оденусь…недолго мне…

(Уходит.)

(один, смотрит в окно)

                   А правда — хорошо;прекрасный день! Вон голубь пролетел…Блеск, сырость… Хорошо! Рабочийзабыл лопату… Как-то ей живетсятам, у сестры, в далеком захолустье?Известно ль ей о смерти… Бес лукавый,покинь меня! Из-за тебя отчизнуя погубил… Довольно! Ненавижуя эту женщину… Ко мне, назад,о музыка раскаянья! Молитвы,молитвы… Я свободен, я свободен…

Медленно возвращаются Тременс, Четверо Мятежников, сзади — Клиян.

Будь осторожней, Тременс, не сердись,пойми — будь осторожней! Путь опасный…Ведь ты слыхал: они под пыткой пелио короле… все тоньше, все блаженней…Король — мечта… король не умер в душах,а лишь притих… Мечта сложила крылья,мгновенье — и раскинула…

                                      Мой вождь,девятый час; проснулся город, плещет…Тебя народ на площадь призывает…

Сейчас, сейчас…

(К Первому мятежнику.)

                       Так что ж ты говоришь?

Я говорю — летит, кренясь, на солнце,крылатая легенда! Детям сказкунашептывают матери… За брагойбродяги именуют короля…Как ты поставишь вне закона — ветер?Ты слишком злобен, слишком беспощаден.Опасный путь! Будь осторожней, просим,нет ничего сильней мечты!..

                                         Я шеюскручу ей! Вы не смеете меняучить! Скручу. Иль, может быть, и вамона мила?

              Ты нас не понял, Тременс,хотели мы предупредить…

                                     Король —соломенное пугало.

                             Довольно!Отстаньте, траурные трусы! Ганус,ну что же, ты… обдумал?

                                    Тременс, право,не мучь меня… сам знаешь. Мне молитву,мне только бы молитву…

                                   Уходи,и живо! Долго я терпел тебя…Всему есть мера… Помоги, Клиян,он дверь открыть не может, теребит…

Позвольте, вот — к себе…

                                    …Но, может быть,она меня зовет! А!

(Бросается к столу.)