Владимир Набоков - Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме Страница 40

(К Первому мятежнику.)

                       Так что ж ты говоришь?

Я говорю — летит, кренясь, на солнце,крылатая легенда! Детям сказкунашептывают матери… За брагойбродяги именуют короля…Как ты поставишь вне закона — ветер?Ты слишком злобен, слишком беспощаден.Опасный путь! Будь осторожней, просим,нет ничего сильней мечты!..

                                         Я шеюскручу ей! Вы не смеете меняучить! Скручу. Иль, может быть, и вамона мила?

              Ты нас не понял, Тременс,хотели мы предупредить…

                                     Король —соломенное пугало.

                             Довольно!Отстаньте, траурные трусы! Ганус,ну что же, ты… обдумал?

                                    Тременс, право,не мучь меня… сам знаешь. Мне молитву,мне только бы молитву…

                                   Уходи,и живо! Долго я терпел тебя…Всему есть мера… Помоги, Клиян,он дверь открыть не может, теребит…

Позвольте, вот — к себе…

                                    …Но, может быть,она меня зовет! А!

(Бросается к столу.)

                           Стойте… Тише…Спасайся, Тременс, он…

                                   Пусти! Ты толькоменя не трогай, понимаешь — трогатьне надо… Где корзина? Отойдите.Корзину!..

              Сумасшедший…

                                    Вот… клочки…в ладонях… серебро… о, этот почеркстремительный!

(Читает.)

                       Вот… вот… «Мой веер… выслать…Замучил он»… Кто он? Кто он? Клочкивсе спутаны… «Прости меня»… Не то.Опять не то… Какой-то адрес… странно…на юге…

           Не позвать ли стражу?

                                           Тременс!..Послушай… Тременс! Я, должно быть, вижуне так, как все… Взгляни-ка… После слов«и я несчастна»… Это имя… Видишь?Вот это имя… Разбираешь?

                                       «Марксо мною» — нет, не Марк… «Морн», что ли? Морн…Знакомый звук… А, вспомнил! Вот так славно!Вот так судьба! Так этот шелопайтебя надул? Куда? Постой…

                                      Морн жив,Бог умер. Вот и все. Иду я Морнаубить.

         Постой… Нет, нет, не вырывайся…Мне надоело… слышишь? Я тебео безднах говорил, об исполинах —а ты… как смеешь ты сюда вноситьдух маскарада, лепет жизни, пискмышиной страсти? Стой… Мне надоело,что ставишь ты свое… томленье — сердце,червонный туз, стрелой пробитый, — вышемоих, моих грохочущих миров!Довольно жить тебе в томленье этом!Ревную я! Нет, подними лицо!Гляди, гляди в глаза мне, как в могилу.Так, значит, хочешь пособить судьбе?Не вырывайся! Слушай-ка, ты помнишьодин веселый вечерок? Восьмеркутреф? Так узнай, что я — проклятый Тременс —твою судьбу…

(в дверях)

                   Отец, оставь его!

…твою судьбу… жалею. Уходи.Эй, кто-нибудь! Он ослабел — под локти!

Прочь, воронье! Труп Морна — мой!

(Уходит.)

                                                     Ты дверизакрой за ним, Клиян. Плотнее. Дует.

(тихо)

Я говорил, что есть любовник…

                                             Тише,мне что-то страшно…

                             Как нахмурен Тременс.

Несчастный Ганус…

                          Он счастливей нас…

(громко)

Вождь! Я осмелюсь повторить. Народна площади собрался. Ждет тебя.

Сам знаю… Эй, за мной, бараны! Что выпритихли так? Живей! Я речь такуюпроизнесу, что завтра от столицыостанется лишь пепел. Нет, Клиян,ты с нами не пойдешь: кадык твой слишкомоткрыто на веревку намекает.

Тременс и мятежники уходят. На сцене Клиян и Элла.

Ты слышала? Отец твой славно шутит.Люблю. Смешно.

(Пауза.)

                        Ты, Элла, в белой шляпе,куда-нибудь уходишь?

                                 Никуда.Раздумала…

                Жена моя прекрасна.Не успеваю говорить тебе,как ты прекрасна. Только иногдав моих стихах…

                     Я их не понимаю.

За сценой крики.

Чу! Гул толпы… Приветственный раскат!

Занавес

АКТ IV

Гостиная в южной вилле. Стеклянная дверь на террасу, в причудливый сад. Посредине сцены накрытый стол с тремя приборами. Ненастное весеннее утро. Мидия стоит спиной, смотрит в окно. Где-то слуга бьет в гонг. Звуки затихли. Мидия все неподвижна. Входит слева Эдмин с газетами.

Опять нет солнца… Как вы спали?

                                                Навзничь,и на боку, и даже в положеньизародыша…

               Мы кофе пьем в гостиной?

                                                      Да,как видите. В столовой мрачно.

                                               Вестиеще страшнее прежних… Не газеты,а саваны, пропитанные смертью,могильной сыростью…

                               Их промочилоу почтальона в сумке. Дождь с утраи темен гравий. И поникли пальмы.

Вот, слушайте: горят окрайны… толпыразграбили музеи… жгут кострына площадях… и пьют, и пляшут… Казниза казнями… И в пьяную столицувошла чума…

                 Как думаете, скородождь кончится? Так скучно…

                                          Между тем,их дикий вождь… вы дочь его знавали…

Да, кажется… не помню… Что мне гибель,разгромы, кровь, когда я так тоскую,что некуда деваться! Ах, Эдмин,он бриться перестал, в халате ходит,и сумрачен, и резок, и упрям…Мы словно переехали из сказкив пошлейшую действительность. Все большетускнеет он, сутулится, с тех поркак тут живем, в болоте этом… Пальмымне, знаете, всегда напоминаютприхожие купцов богатых… Бросьте,Эдмин, газеты… глупо… Вы со мноювсегда так сдержанны, как будто яблудница или королева…

                                    Нет же…Я только… Вы не знаете, Мидия,что делаете!.. Господи, о чем женам говорить?

                    Я смех его любила:он больше не смеется… А когда-токазалось мне, что этот вот высокий,веселый, быстрый человек, должно быть,какой-нибудь художник, дивный гений,скрывающий свои виденья радилюбви моей ревнивой, — и в незнаньибыл для меня счастливый трепет… Нынея поняла, что он пустой и скучный,что в нем мечта моя не обитает,что он погас, что разлюбил меня…

Так сетовать не нужно… Кто же можетвас разлюбить? Такая вы… ну, полно,ну, улыбнитесь же! Улыбка ваша —движенье ангела… Прошу!.. Сегодняу вас и пальцы неподвижны… тожене улыбаются… Ну вот!..

                                   Давно ли?

Давно ли что, Мидия?

                               Так. Занятно…Я вас таким не видела. Нет, впрочем,однажды я спросила вас, что толкувам сторожить на улице…

                                    Я помню,я помню только занавеску в вашеммучительном окне! Вы проплывалив чужих объятьях… Я в метели плакал…

Какой смешной… И весь растрепан… Дайте,приглажу. Вот. Теперь смеются пальцы?Оставьте… ах, оставь… не надо…

                                              Счастьемое… позволь мне… только губы… толькокоснуться… как касаются пушка,биенья бабочки… позволь мне… счастье…

Да нет… постой… мы у окна… садовник…………………………………………………

Мой маленький… не надо так дышать…Стой, покажи глаза. Так, ближе… ближе…Душе бы только нежиться и плаватьв их мягкой тьме… Постой… потише… после..Вот! Гребень покатился…

                                   Жизнь моя,любовь моя…

                  Ты — маленький… Совсем,совсем… Ты — глупый мальчик… Что, не думал,я так умею целовать? Постой,успеешь ты, ведь мы с тобой уедемв какой-нибудь громадный, шумный городи будем ужинать на крыше… Знаешь,внизу, во тьме, весь город, весь — в огнях;прохлада, ночь… Румяный отблеск рюмкина скатерти… И бешеный скрипач,то скрюченный, то скрипку в вышинувзвивающий! Ты увезешь меня?Ты увезешь? Ах… шарканье… пусти же…он… отойди…

Входит Господин Морн, в темном халате, взъерошенный.