Евгений Витковский - Век перевода (2006) Страница 4

Прерия

Куда ни глянь — метелки трав полдневный зыблет зной;А вон извив, а там рукав реки в стране степной.Пустынный край, покой земли, и синие встаютХолмы в сияющей дали… Чего страшиться тут?

«— Но сердце учащает стук, предчувствуя отъезд:Оно в силках речных излук, в тенетах здешних мест.Остерегись! Не убежишь, не ускользнешь никакОт ветра, что нарушил тишь, волнуя жухлый злак».

Я слышу начат обмолот созревшего зерна.Я слышу: где-то оземь бьет копыто скакуна.Я слышу кличет птичий клин в осенней вышине…И внемлю тишине равнин. Чего бояться мне?

«— Всесильны чары трав и троп, степной волшебен ков.Ты связан: ты — пшеничный сноп меж множества снопов.Закрой окно, захлопни дверь, — чтоб зов ночных светилМечтать о городе теперь тебе не воспретил».

Гадать не смею наперед — и все глядеть хочу,Как Осень облачает год в узорную парчу.Всему живому царь и друг, я, властелин земной,С восторгом вижу степь вокруг, владеющую мной.

ЛАРИСА ВИНАРОВА{8}

САН ХУАН ДЕ ЛА КРУС{9} (1542–1591)

Огонь живой любови

Огонь живой любови,как сладостно ты ранишьменя до глуби сердца сокровенной!Ты не угаснешь боле,сиять ты не устанешь, —сожги преграду к встрече вожделенной!

О, счастие ожога!О, раны той отрада!О, ласковой руки прикосновенье —ты к вечности дорога,и всех долгов уплата,и смерть, и смерти в жизнь преображенье!

О, светочи живые!Безмерное сиянье,что чувств глубины темные омыло,до той поры слепые,и радостною данью —своим теплом и светом одарило!

Так нежно и смиреннозажегшийся в сознанье,лишь ты, огонь, в нем тайно обитаешь…В душе моей блаженнойживет твое дыханье,и ты меня любовью наполняешь!

Младой пастух

Младой пастух скорбит в тоске безгласной.Он устремился, чуждый развлеченьям,к своей пастушке каждым помышленьем,и грудь его больна любовью страстной.

Не потому он плачет, что напраснойсвоей любовью уязвлен глубоко,но оттого страдает он жестоко,что позабыт пастушкою прекрасной.

И, позабыт пастушкою прекрасной,он терпит эти тяжкие мученья,чужой земли приемлет поношенья,и грудь его больна любовью страстной.

И говорит пастух: «О я, несчастный!Ведь ей теперь любовь моя постыла!Она меня навеки позабылаи я томлюсь любовью этой страстной!»

И вот, истерзан мукой ежечасной,однажды он на дерево поднялсяи за руки повешенным осталсяи грудь его больна любовью страстной.

МАРИЯ ВИНОГРАДОВА{10}

РОБЕРТ ФЕРГЮССОН{11} (1750–1774)

От Дж. С. мистеру Фергюссону

Чу! То не Аллан ли поэт,Явившись вновь на этот свет,Чертополоха славит цвет,Выводит трели?Нет, Фергюссон за ним воследПрипал к свирели.

Поклонник я твоих стихов —Твой стиль и мил, и свеж, и нов,Ты свой узор плетешь из словБез старых правилИ англичашек-хвастуновКраснеть заставил.

Когда король в краю у насУстроил праздник напоказ,Ты описал всё без прикрас —Точь-в-точь как было:Не на Парнасе, знать, в тот разТебя носило.

Так пусть тебя, мой друг-пиит,Сама Шотландия хранит:Обильно снедью наделит,Даст виски вволю —Чтоб ты всегда был бодр и сыт,В тепле и холе.

А впрочем — без обид, ей-ей!Я знаю, что тебе важней:Не сытость безмятежных днейТвоя награда,А слава. Ну так и за нейХодить не надо!

Твои стихи теперь твердятПо всей стране и стар, и млад:И холост кто, и кто женат,Мужи и девы,И восхваляют все подрядТвои напевы.

А я надеюсь как-нибудьК тебе в Дымилу завернуть.О, как сумеем мы кутнутьНа зависть людям!И свежих устриц мы отнюдьНе позабудем.

А ты со мною, в свой черед:Верхом — до Бервикских болот,До Твида, где поток течетПо перекатам.О, как на них лосось клюет!Нас ждет уха там.

И парни позовут подругПод ивы на зеленый луг.В веселой пляске вступят в кругТакие крали,Каких доселе ты, мой друг,Видал едва ли.

Ох, сердцу нанесут урон:Из платья груди рвутся вон,Прически на манер коронПо местной моде…Но шляпки — хоть пугай воронНа огороде.

И если я свой скромный трудОтдам в печать, на общий суд —Пусть эти строки намекнут:Твой дар нам нужен!Твоих творений люди ждут,Ты с Музой дружен.

А я вот, не любимец муз,Никак в поэты не гожусь, —Но что ж, живу и не стыжусь,Я не в уроне.Засим, мой Роберт, остаюсьТвой верный Джонни.

ДЖЕЙМС ГЕНРИ ЛИ ХАНТ{12} (1784–1859)

Утонувший Купидон

Я на днях, венок сплетаяИз даров душистых мая,Эльфа средь цветущей чащиОбнаружил крепко спящим.Пригляделся — это ж он:Сам проказник Купидон!Взяв за крылышки, как мушку,Я его засунул в кружку,Утопил в вине, заразу,Взял вино да выпил разом.Думал — мертв. Не тут-то было!Озорует с новой силой!Крылышком своим, бандит,Струны сердца бередит.

Монашка

Уйдешь в монашки, милая,В монахи я уйду.Не жди поблажки, милая,Везде тебя найду.Все розы станут белыми,Все голубицы — смелыми,Слепой увидит свет.Идешь в монашки, милая?О, я не верю, нет!

Уйдешь в монашки, милая,Глядь, а Любовь — прелат,Амуры-пташки, милая,Псалмы затянут в лад.Богатым нищий скажется,Вода вином окажется,День вспыхнет при луне.Даешь обеты, милая?Чур, одному лишь мне!

ХАРТ КРЕЙН{13} (1899–1932)

Цыганка Кармен

Дым сладких сигарет узоры вьет,Виолончели голос горд, но тих.Анданте рассыпает горсти нот —Надежд истертых и забот былых.

Павлины пьют из ваз огонь живой,В бокалах женщин светится абсентЦирцеиного зелья синевой.Роняет небо темень синих лент.

Мелодия — крещендо, трепет чар…Вдруг — замерла. В сердцах мужчин пожар.Качнется пестрый занавес слегка,Раздвинет прорезь тонкая рука…

Вновь музыка. Раскаты, перезвон,Языческое буйство — звонче медь.Стучит в ушах, и сердце рвется вон,К глазам: увидеть или умереть.

Кармен! Блеск глаз, излом надменных рук…Кармен! Надежда, страсть, заклятый круг…Кармен кружится, пляски вихрь так лих…«Кармен!» — единым вздохом губ хмельных.

Финал. Расправив крылья в тишине,Кармен — рисуясь — к зыбкой пелене,За пеструю завесу, прочь от глаз.Уходят игроки и свет погас.

Наутро: вновь из городских воротФургон цыганский медленно ползет.И чудится лицо Кармен — бледней,Чем желтый ветхий шелк минувших дней.

СТИВЕН ВИНСЕНТ БЕНЕ{14} (1898–1943)