Евгений Витковский - Век перевода (2006) Страница 42

Рондель

1. Хлоя слышит, как рыданьеИз груди Аминта льет:«Безответное желаньеОмрачает белый свет.Поцелуй, утишь страданье,На земле мне жизни нет».

2. Безответное желаньеОмрачает белый свет.Для тебя я твердой дланьюВсё отверг, что жизнь дает.Поцелуй, утишь страданье,На земле мне жизни нет.

3. Для тебя я твердой дланьюВсё отверг, что жизнь дает».Хлоя молвила: «ЖеланьеНе найдет твое ответ».«Поцелуй, утишь страданье,На земле мне жизни нет».

4. Хлоя молвила: «ЖеланьеНе найдет твое ответ».Но, сдержав в груди стенанье,В поцелуе жарком льнетИзлечить его страданье,И ему уж горя нет.

ВЯЧЕСЛАВ МАРИНИН{145}

ГОТФРИД БЕНН{146} (1886–1956)

За каждым словом…

За каждым словом,сквозь тьму и свет,кровавым сковомтворенья след,

пронзает времяи в пашни «суть»бросает семя —и снова в путь.

Несет фортунав глухую дальподкову гуннуи скифам сталь,

не жди ответа,не тщись понять,на части этонельзя разъять,

талана граны,волшебный свет,а после — рана,иного нет.

Поля тускнеют,пастух зовет,колосья зреют —к нулю отсчет,

небес безмерность,лазори цвет,есть только верность,иного нет,

одно мгновенье,лицо в лицо,потом прозреньеи в бездну всё:

слиянье, всполох,волшебный свет,безмолвья полог,иного нет.

Valse d'automne

В багряной одеждесады у черты —всё сказано преждеи в прошлом мечты.

Так надо, так надо,обманчивый цвет:«свобода — распаду,свершенью — запрет».

Всё круче ступени,зиянье пустот,колышутся тении плот уже ждет;

у вечного моря,без края и дна,и радость, и горе,утрат имена,

восход и надежды,расцвет, листопади одинокийбезбрежныйзакат.

Пусть красок так много,близки холода,к финалу дорога:в ничто, в никуда.

Так надо, так надо,сады у черты —предверье распадаземной красоты.

Астры

Астры — дни завершенья,близость изгнания, пат,боги взялись на мгновеньелето сберечь от растрат.

Всё пока в веденьи света,в небе — златые стада,что там у Завтра пригретов мертвенных недрах гнезда

Всё пока дышит желаньем,страстью и розами «ты»,лето живет ожиданьем —гнезда не будут пусты,

всё пока верит в угоду,в то, что летит уже прочь:ласточки, чиркая воду,путь поглощают и ночь.

ДЕТЛЕВ ФОН ЛИЛИЕНКРОН{147} (1844–1909)

Фальшивомонетчики

«Всё готово? Без огрехов?» —пожилой юнца пытает.Тот придирки отметает:«Эй, разуй глаза: купюры,как близняшки, без халтуры,всё путем, кончай галдеж,ты различий не найдешь!»

Помолчав, юнец добавил:«Лучше сотню из товараодолжи мне в счет навара,я гравюру мигом сбуду —простаков полно повсюду.Хирка крутит. Дам ей ржи —бросит хирка крутежи!»

Пожилой юнцу с нажимом:«Слушай, чуня, ты хамеешь,врежу в ухо — поумнеешь.Ты упьешься с питухами,всех нас выдашь с потрохами…В шесть здесь будет «кавалер»,вот с кого бери пример.

Вот кто мастер в нашем деле!Снег всучит он эскимосам,ротшильдов оставит с носом,со своими — без обману,мир нам станет по карману.Он меняет как барон,знает жизнь, не пустозвон.

Всё, что мне из дела капнет,до гроша получат дети;попадусь однажды в сети,суд на мне не раздобреет;эта мысль мне душу греет,коль повяжут, не беда —детям хватит на года».

Слышен вроде колокольчик?Динь-динь-динь сигналом тайным.Вслед с визитом чрезвычайным,весь при полном при параде,входит «он», орлом во взгляде.Чуть помедлив, гость изрек:«Лупу мне и кофеек!»

Да, недурно! Впечатляет:смокинг, галстук — всё на месте,впрямь министр он в каждом жесте.От цилиндра до перчаток —вкус, солидность и достаток.Панталоны — просто шик,с галунами — моды крик.

Гость с улыбкою к обоим:«Как успехи, блиномесы?Обозначим интересыбез муры и канифоли.Для начала — наши доли:фифти-фифти, мне — товар,вам — немедля гонорар!

Помню случай из курьезных:я у кельнера в Монакобыл в долгах больших, однакосрочно съехать должен, vite,mon ami, меня простите,здесь вот тыща франков — бац,втюхал я ему эрзац!

А в вагоне на Сан-Ремовстретилась Беата Плять…Нет, зачем так огрублять —мне любовь дарила леди,час, другой и «Darling Edy».«Sweetie, change me thousand Pfund», —бон я сплавил в пять секунд!

После вновь в Берлине встреча:в пышном стиле интерьерыдля господ из высшей сферы…Гости в сборе. «Граф Лев Фани»,«Вольдемар фон Зелен-Мани».Взвинчен банк. В полночный часвсе блины я сбыл как раз.

На балу у князя Фла-Фла…»Тсс, полы скрипят в прихожей:«Hаnde hoch, коль жизнь дороже!»Разом щелкнули брррраслеты,ах, богатство, где-ты, где-ты?Вмиг умчалась роскошь вдаль;мне, признаться, очень жаль.

Примечания:

гравюра (жарг.) — фальшивая купюра,

хирка (жарг.) — девушка, подруга жизни,

ржа (жарг.) — золото,

блиномес (жарг.) — фальшивомонетчик,

блины (жарг.) — фальшивые купюры.

ФРИДРИХ НИЦШЕ{148} (1844–1900)

Маленькая ведьма

Покуда я пригожа,Мне вера — сущий клад.Всевышний, знаю, тожеКрасоткам юным рад.Послушникам влюбленнымПростит он этот грех:И сам в томленьи ономКо мне был ближе всех.

Не старый дряблый патер —Настырный юный кот,Буян и узурпатор,Избранницу зовет!Мне старцы не по нраву,Старух не любит Бог:Как мудро и по правуОн всё связал в клубок!

Смысл жизни церковь знает,Мой лик и душу бдит,Грехи мне все прощает:Да кто ж мне не простит!Шепнешь едва губами,Чуть кликнешь и — вперед,А с новыми грехамиВсе старые не в счет.

Любим Господь в народеЗа то, что девиц чтит;Случись сердечной шкоде,Он сам себе простит!Покуда я пригожа,Я с верою дружна:Как дряхлая кукожа,Лишь черту я нужна!

АНТОН ВИЛЬДГАНС{149} (1881–1932)

Казанова

Увы, сударыня, прошло то время,когда любовь была наградой закураж, и я, забот оставив бремя,со шпагой шел куда глядят глаза,и если мне встречалось вдруг созданье,похожее на Вас, но кавалербыл между нами, к черту ожиданье —я ставил жизнь свою, pardon, ma chere,на кончик острия:он или я!

Нас гондола ждала в укромном месте,я понадежней полог опускал;развеять страхи дамы дело чести —мой нежный взгляд мне в этом помогал;сходились руки, шутки и догадки —извечный путь наш опыт совершал,талант мой остальное предрешал —от поцелуя до последней схватки,где, дополняя скрипки обертоны,лились из лодки сладостные стоны.

Давно прошли те времена, мадам!Теперь честь защищают по судам;не так сладка судебная любовь.Нет шпаг, а если тростью ранишь в кровь —полиция примчится по следам.И Ваш отважный кавалер. Увы!Простите, если я скажу не то, —вчера в кафе вдвоем сидели вы:средина лета, ночь и «он» — в пальто…Представив всё: как этот тусклый взглядскользит неспешно по твоим плечам,как этот старый «гребень» по ночамсвершает немудреный свой обряд,и ты пред ним лежишь едва одетой,а к телу льнет прозрачный легкий шелк,как будто лист осенний, взявший в толк,что он не надышался жизнью этой;представив всё, что ты должна снести,в молчаньи потакая старикану,без шанса в страстном крике изойти:«Сейчас умру иль матерью я стану!» —я ставлю всё — пусть будет Бог судья —на кончик острия:он или я!

Смешно, мадам? Я фантазер, не скрою.Но если только здраво рассуждать,то станет наша жизнь сплошной хандрою!Люблю в мечтах в том времени блуждать,где смелость не слыла за эпатаж.Зла не хочу я Вашему супругу,мой арапчонок обежит округуи адрес Ваш найдет, а дальше пажпакет доставит тайно в Ваш покой.Я выберу момент — на службе в храме,а может, в карнавальном тарараме —и прикоснусь украдкой к Вам рукой.И вот свершится: ночь, Вы на балконе,вся в серебре луна на звездном фонеиграет в кудрях матовым лучом,а я в саду с гитарой и с мечом,готовый петь иль драться — что на коне!А после шепот, «да» и «нет», «как можно» —о стыд, ты в тогу сводника одет!Вы лестницу спустили осторожнои… я забыл себя и белый свет!..Жизнь движется неумолимым кругом,ушел мой паж и арапчонка нет,остался лишь почтамт к моим услугам.Так что, мадам, коль захотите сноваВы встретить незнакомца из кафе,ему ответ Ваш будет le parfait,вот адрес: poste restante pour Casanova.

КУРТ ШВИТТЕРС{150} (1887–1948)