Дмитрий Кедрин - Избранные произведения Страница 45

Слышен стук в дверь.

Стучится кто-то.

Рубенс, вероятно.

5

Входит Сикс.

Привет хозяйке! Баннинг Кук, привет!Перо на шляпе! Сапоги с раструбом!И франт же вы!.. А Рубенса всё нет!Нас долго ждать заставит этот Рубенс!А между тем скажу вам, господа,Кабы не слава — он и не по мне бы.Уж это что за живопись, когдаКухарками он населяет небо!За что ему такой высокий санПожалован принцессой…[39]

                                    Вы сердиты,Мой желчный друг, бессмертный вкус нам дан,Чтоб разглядеть и в прачке Афродиту.Дар Рубенса слепит, как яркий свет,Средь живописи сумерек ничтожных.Мне вспомнился один его ответ.Так мог ответить лишь большой художник.

Какой, скажите?

               В Лондоне посломБыл Рубенс, помнится, тогда.

И что же?

И там он встретился с одним ослом.

С ослом! Забавно!

                   Виноват, с вельможей.

Тут — разница!

                       Невелика! Сей лорд,Из самых найчиновных и вельможных,Пришел, когда гравировал офортВ своем посольстве молодой художник.«Искусством забавляется посол?» —Он уронил с тупым самодовольством.«Нет, ваша светлость, — тот ответ нашел,—Художник развлекается посольством».

Ответ чего уж лучше! Спору нет!

Такие шутки порождают войны!Я б ноги вырвал за такой ответ!

Ответ остер, но это непристойно.

Такую грубость, милый друг, поверь,Вельможе слушать было неприятно.

Мне чудится, иль снова в нашу дверьСтучится кто-то?

                         Рубенс, вероятно.

6

Входит бюргер.

Простите, сударь, что тревожу васВ приятный час веселости невинной.Я к вам зашел, чтоб получить заказ —Портрет моей дражайшей половины.

О, ваш заказ окончил я давноИ признаюсь, работал с интересом.Но только тут есть маленькое «но»…

Вы мне польстили, дорогой профессор:Еще вчера заносчивый юнецЖену мою назвал ошметком старым…В чем ваше «но», скажите наконец?Когда стоите вы за гонораром,То хоть бумажник мой не очень толст…

(указывая на Людвига)Вот мой посредник, с ним и обсудите.

Что ж! Наложите золота на холст,И сколько ляжет — столько и дадите.

Бюргер вынимает кошель, полный золота, и кладет на стол.

Позволите взглянуть на полотно?Не терпится узреть свою овечку.

(смущенно)              Пожалуйста.(Подходит к мольберту и снимает с него полотно.)                   Но только тут темно.Фабрициус! Неси живее свечку!

Фабрициус подносит к мольберту свечу. На полотне изображена старая толстая бюргерша и рядом с ней — обезьяна. Все изумленно смотрят на картину. Бюргер отступает.

Создатель, что за дикая мазня?!Вы это в шутку, сударь, или спьяну?..Ужасно!

                Что касается меня,То я предпочитаю обезьяну.

Немыслимо! Так вот в чем ваше «но»!Фи, сколько мерзости в ее гримасе!

             (смущенно)А я решил, что это полотноОблагородила моя Шааси.

Бюргер забирает со стола кошель с золотом и прячет его.

Я этого портрета не возьму.Задаток мне верните.

(сердито)                      Привередник!

(указывая на Людвига)Зайдите за флоринами к нему,Он — мой карман с деньгами, мой посредник.

Бюргер уходит, хлопнув дверью.

7

Чем я платить-то буду? Вот вопрос!

Прекрасно, замечательно, отличноМещанишке вы натянули нос!

Как это вышло?

Это неприлично!

Однажды я в Гольфвегенском порту[40]Провел в харчевне ночь довольно бурно.Мой собутыльник с трубкою во ртуБыл кривоногий загулявший штурман.Любил девиц, заблудшая душа,И в смысле выпить тоже был не квакер,И наконец, пропившись до гроша,В харчевне этой стал на мертвый якорь.Его похмелье мучило. ДобрякНастроен был на диво покаянно,И за флорин беспутный тот морякВ тот трудный час мне продал обезьяну.Она в меня, казалось, влюбленаИ превратилась в моего вассала.Когда я брился — брилась и она,Когда писал я — и она писала.И вот он умер, бедный мой зверек,Моя Шааси, добрая подруга!..

Ты все харчевни вдоль и поперекУже прошел. Смотри, сопьешься с круга!

Вы, мой Рембрандт, способный человек.Ваш ум остер и чувство ваше тонко,Но можно ль оставаться целый векТаким вот… мягко говоря, ребенком?

Меня ты режешь прямо без ножа,Я разорюсь с тобою.

                          Ну, на что выВолнуете почтенных горожан,Что в гении вас записать готовы?Вы молоды, кровь ваша горяча,Я понимаю вас, я сам — писатель.Но не рубите вы, чудак, сплеча!

И на ветер заказы не бросайте!

Вот это правда!

                     И поверьте мне:Пожнет пожар, кто в стог заронит искру,Мне неудобно из-за вас вдвойне:Как другу вашему и бургомистру,Ведь голос общества…

                            Что ж голос тот,Мой друг, нашептывает вам болтливо?

Что вы жуир, что вы немножко мот.И это всё, к несчастью, справедливо.Закон следит за вами каждый час!Намедни мне докладывает пристав,Что он в ночлежках замечает вас,Муж дочери почтенного юриста.Муж Саскии ван Эйленбург. Что выНа Каттенбурге[41] шляетесь, подвыпив,И, позабыв о голосе молвы,Рисуете каких-то грязных типов.Хотите слышать мнение мое?И вас и Саскию всё это губит.Скажите мне, вы любите ее —Супругу вашу?

Он меня не любит!

(бросается к ней)Клянусь — люблю! Одной тобой полноВсё это сердце!(Обращается к Сиксу)                                 Прекратите споры!(Подходит к столу, уставленному едой и винами.)Ну, Баннинг Кук, давайте пить вино,Не хмурься, Людвиг! Мы своротим горы!          (Наливает в бокал вина.)В бокал хрустальный нежно-голубойНалитая, пусть эта влага пляшет!..

Саския сильно кашляет.