Николай Асеев - Я не могу без тебя жить (стихотворения, поэмы) Страница 5

1916

Венгерская песнь

Простоволосые ивыбросили руки в ручьи.Чайки кричали: «Чьи вы?»Мы отвечали: «Ничьи!»

Бьются Перун и Один,в прасини захрипев.Мы ж не имеем родинчайкам сложить припев.

Так развевайся над прочими,ветер, суровый утонченник,ты, разрывающий клочьямисотни любовей оконченных.

Но не умрут глаза —мир ими видели дважды мы, —крикнуть сумеют «назад!»смерти приспешнику каждому.

Там, где увяли ивы,где остывают ручьи,чаек, кричащих «чьи вы?»,мы обратим в ничьих.

1916

Откровение

Тот, кто перед тобой ник,запевши твоей свирелью,был такой же разбойник,тебя обманувший смиреньем.

Из мочек рубины рвущий,свой гнев теперь на него лью,чтоб божьи холеные уширвануть огневою болью.

Пускай не один на свете, но я —перед ним ведь нищий.Я годы собрал из меди,а он перечел их тыщи.

А! Если б узнать наверно,хотя б в предсмертном хрипе,как желты в Сити соверены, —я море бы глоткой выпил.

А если его избранникокажется среди прочих,как из-под лохмотьев рваных,мой нож заблестит из строчек.

И вот, оборвав смиренье,кричу, что перед тобой никдушистой робкой сиреньютебя не узнавший разбойник.

1916

Скачки

Жизнь осыпается пачкамирублей; на осеннем светев небе, как флаг над скачками,облако высинил ветер…

Разве ж не бог мне вас дал?Что ж он, надевши время,воздух вокруг загваздалгрязью призов и премий!

Он мне всю жизнь глаза ест,дав в непосильный дар ту,кто, как звонок на заезд,с ним меня гонит к старту.

Я обгоню в вагоне,скрыться рванусь под крышу,грохот его погониуши зажму и услышу.

Слышу его как в рупор,спину сгибая круто,рубль зажимая в рукусамоубийцы Брута.

1916

Проклятие Москве

С улиц гастроли Люцебыли какой-то небылью —казалось, Москвы на блюдцеодин только я небо лью.

Нынче кончал скликатьв грязь церквей и бань его я:что он стоит в веказванье свое вызванивая?

Разве шагнуть с холмовтрудно и выйти на поле,если до губ полнои слезы весь Кремль закапали?

Разве одной Москвойжелтой живем и ржавою?

Мы бы могли насквозьнебо пробить державою.

Разве Кремлю не стыдруки скрестить великие?..Ну, так долой кресты!Наша теперь религия!

1916

* * *

Как желтые крылья иволги,как стоны тяжелых выпей,ты песню зажги и вымолвии сердце тоскою выпей!

Ведь здесь – как подарок царский —так светится солнце кротко нам,а там – огневое, жаркоешатром над тобой оботкано.

Всплыву на заревой дремепо утренней синей пустыне,и – нету мне мужества, крометого, что к тебе не остынет.

Но в гор голубой оправевсе дали вдруг станут отверстыми,и нечему сна исправить,обросшего злыми верстами.

У облак темнеют лица,а слезы, ты знаешь, солены ж как!В каком мне небе залиться,сестрица моя Аленушка?

1916

* * *

У подрисованных бровей,у пляской блещущего тела,на маем млеющей траведуша прожить не захотела.

Захохотал холодный лес,шатались ветви, выли дубы,когда июньский день долези впился ей, немея, в губы.

Когда старейшины молчат,тупых клыков лелея опыт, —не вой ли маленьких волчатснега залегшие растопит?

Ногой тяжелой шли века,ушли миры любви и злобы,и вот – в полете мотылькаее узнает поступь кто бы?

Все песни желтых ивологхрани, храни ревниво, лог.

1916

Через гром

Как соловей, расцеловавший воздух,коснулись дни звенящие твои меня,и я ищу в качающихся звездахтебе узор красивейшего имени.

Я, может, сердцем дотла изолган:вот повторяю слова – все те же,но ты мне в уши ворвалась Волгой,шумишь и машешь волною свежей.

Мой голос брошен с размаху в пропасть,весь в черной пене качает берег,срываю с сердца и ложь и робость,твои повсюду сверкнули серьги.

По горло волны! Пропой еще, чемтебя украсить, любовь и лебедь.Я дней, закорчившихся от пощечин,срываю нынче ответы в небе!

1916

* * *

За отряд улетевших уток,за сквозной поход облаковмне хотелось отдать кому-тозолотые глаза веков…

Так сжимались поля, убегая,словно осенью старые змеи,так за синюю полу гаяты схватилась, от дали немея,

Что мне стало совсем не страшно:ведь какие слова ни выстрой —всё равно стоят в рукопашнойза тебя с пролетающей быстрые.

А крылами взмахнувших утокмне прикрыла лишь осень очи,но тебя и слепой – зову так,что изорвано небо в клочья.

1916

Кремлевская стена

1

Тобой очам не надивиться,когда, закатами увит;на богатырской рукавицеты – кровью вычервленный щит!

И эти царственные грани,подъемля древний голос свой,ведут мой дух в былые брани,в разгул утехи громовой.

И мнится: к плачущему сынусклонясь, лукавый Калитапоет грядущую былинунеоборимого щита.

2

И мнится: шумною ратьюпоем и цедим вино;и все – крестовые братья,и все – стоим за одно.

Но вдруг – в разгаре пирушки,в ответ на далекий рев —протяжно завоют пушкис зеленых твоих валов.

И пурпур башни оближет,ты встанешь – странно светла:в тот миг мне горло пронижетзамолкнувшая стрела.

1916

* * *

Ушла от меня, убежала,не надо, не надо мне клятв!У пчел обрываются жала,когда их тревожат и злят.

Но эти стихи я начал,чтоб только любить иначе,и злобой своей не оченьпо ним разгуляется осень.

1916

* * *

Приветствую тучи с Востока,жестокого ветра любви,я сжечь не умею восторга,который мне душу обвил.

На мой ли прикликались вызовиль слава вас слала сама,летящие тучи Гафизов,сошедших от счастья с ума?

Черны и обуглены видомв персидском в палящем огне,летите! Я счастья не выдам,до плеч подаренного мне.

Привет вам, руки с Востока,где солнце стоит, изомлев,бледнеющее от восторга,которого нет на земле.

1916

* * *

Нынче поезд ушел на Золочев,ударяясь о рельсы. И вот —я вставляю стихи на золотев опустевший времени рот.

Ты еще задрожишь и охнешь,когда я, повернув твою челюсть,поведу паровоз на Мохначсквозь колосьев сушеный шелест.

Я вижу этот визг и лязг,с травою в шуме ставший об локоть,где бота голубой глазглядит на мчащееся облако.

1916

* * *

Я буду волком или шелкомна чьем-то теле незнакомом,но без умолку, без умолкувозникнет память новым громом.

Рассыпься слабостью песка,сплывись беспамятностью глины,но станут красные калинысветиться заревом виска.

И мой язык, как лжи печать,сгниет заржавевшим железом,но станут иволги кричать,печаль схвативши в клюв за лесом.

Они замрут, они замрут —последний зубр умолк в стране так,но вспыхнет новый изумрудна где-то мчащихся планетах.

Будет тень моя беситьсядни вперед, как дни назад,ведь у девушки-лисицывечно светятся глаза.

1916

Предчувствия

1

Деревня – спящий в клетке зверь,во тьме дрожит, и снится кнут ей,но вспыхнет выстрел, хлопнет дверь,и – дрогнут сломанные прутья…

То было раз – и той порызажженных жил так ярок запах!То не ножи и топоры,то когти на сведенных лапах.

И только крик – и столько рукподымутся из древней дали,и будет бить багор и крюк,сбивая марево медалей.

И я по лицам узнаюи по рубашкам кумачовым —судьбу грядущую свою,протоптанную Пугачевым.

И на запекшейся губе,и пыльной, как полынь, и горькой,усмешку чую я себе,грозящую кровавой зорькой.

Деревня – опаленный зверь,во тьме дрожит, и снится кнут ей,но грянет выстрел, хлопнет дверь,и – когти брошены на прутья.

2