Александр Образцов - Это Фивы. Роман со стихами в полстолетия Страница 5

294.

Прислушайся – шумы и гулы.А тишь, а покой, а стихи?Их пишет лесничий сутулыйА бакенщик, у реки.

Прислушайся – время уходит.А сила, а нежность, а страсть?Их хватит, чтоб ты при народеСумел не канючить, не клясть.

Их хватит на то, чтобы снова,И снова, и вновь, и опятьПытался ты гибкое словоРаспутать, отнять, отвязать…

295. Лицо

Посмотри за окно. Видишь? Пристально небо,И деревья, и снег, и замерзшая лужа, и ночь.А мелькают такси, гаснут окна, и был будто не былОдинокий прохожий, которому уж не помочь.

Посмотри сквозь лицо, отражение, через стеклянный,Непрозрачный сосуд своего векового жилья –Мир давно незнаком. Он – как свет позабытой поляны.Он – как шмель. Как шиповник. Как сказочный дом муравья.

Но, быть может, глаза – это звезды, которым приснитсяТихий космос рыбалки и млечные дали тропы,И бесчисленный круг, где светают из темени лицаС первым шагом напрягшейся, легкой и чуткой стопы.

296.

Там все живое, где таблица элементовТворит составы воздуха и вод,К нам проникающих в бездонный рот,Пронизывающих живое тело,Когда мы повернемся неумелоПод излучение как бы магнитной лентой.

На нас ведется запись, не спеша,Всех тех мельчайших изменений атмосферы,Которыми не брезгует душа,Но мы не знаем их, как мы не знаем мерыСтыда, печалей, горестей, забот,Одной волною захлестнувших рот.

О, как сродниться, как наладить связьС образованьем туч, с дыханием приливов?С лицом птенца, что выбил, изумясь,Окно оттуда, где томился сиротливо?

Что ж, курица не птица, но птенецЕще летит, и зреет в горле клекот.Бесстрашен круглый глаз и внятен рокотКрыла, упершегося в воздуха торец.

297.

Кого мы любим в женщинах? Детей.С их чистыми глазами, чистой кожей,С наивною жестокостью затей,С раскаяньем, что их позднее гложет.

Кого мы любим в женщинах? Себя.Как Мандельштам увидел бег олений,Так души, отражением слепя,Невольно застывают в изумленье.

Кого мы любим в женщинах? Друзей.Тех, без кого по капле жизнь уходит,Тех, от кого всю жизнь мы ждем вестейО том, что все же с нами происходит?

Но как случается, что их теряем мы?А так – нас утомляет птичье пенье,Общение с собой – страшней чумы,Ну а друзья нужны лишь на мгновенье.

298. Бумага

В глуби листа мерцали сонмы действий.Укрывшись где-то, гибла тишина.Рос океан. И необъятной лестьюБыла природа, как любовница, пьяна.

Она меняла формы и обличья.Впевалось в грохот пение сирен.И чистое дыханье БеатричеОдно цвело средь призрачных морен.

Дышали, как влюбленные, чернила.И гладь бумаги ластилась к руке.Снижался гул. И мысли торопилаВселенная, прижатая к щеке.

299.

Не говорить бы –Слушать и молчать.Смотреть, как травыРассекают землю,Как ветер месит воду,Та – песокИ надо всем, лепя и формируя,Висит светило.

Может быть, оноВот так же изменяет человека?Его рельефС поверхности все мягчеИ старики – как старые хребты –Курганами, холмами.Скальный грунтУходит вглубь, и ветер обметаетВершины гор.Ущелья жВсе бездонней.

300. Поезд

Как эти локти замелькалиВдогонку за упрямым лбом!Как от соприкосновений сталиПеременилось все кругом.

Проснулись горы и раскрылиСвои туманные глазаИ на мгновение застылиКак бы под игом колеса.

От страха затрясло зайчиху,А обернувшийся медведьСмотрел внимательно и тихо,Как может человек смотреть.

Так непонятен был распадкуЖелезный этот крик и визг,Что даже эхо было кратким,Предназначалось для подлиз.

301. Город

Вот стал ты на год старше.Но старше стал и мир.Живой участник марша,Как цезарь или Кир.

Размер однообразен,Мелодия проста –Шагал ли к казни РазинИль дачник по кустам.

Не удержать минуты,Секунды не вернуть.Тик-тик – порви, не путай,Тик-тик – счастливый путь.

Счастливый ли, несчастный,Туманный ли, прямой,Восходит месяц ясныйНад мертвой головой.

Да будет утешеньем,Что ты, и я, и мыСмотрели с изумленьемНа травы и дымы.

Что мы любили воздухИ сладко спали в нем,И думали непростоВсе больше о своем.

Что ветер трогал шторы,Весь день гудел мотор,И деловитый городУсилья распростер.

Он, мышцы напрягая,С другими наравне,Бока Земли сжимая,Летел, как в полусне.

Не знающий истерик,Апатии, мольбы,Ревел и бился в берегО Времени столбы.

И в этом рукотворстве,Решимости, борьбе,Железное упорствоНаперекор судьбе.

Он до конца уверенИ станет на своем.И ты, раскрывши двери,Войди в него, как в дом.

302.

Город управился к ночи. Затих.Спать уложил голубей, голубих.

Бедных людей и богатых людей –Вытолкал в сон их из жизни взашей.

Снится богатому свой огород.Бедному снится – наоборот:

Ямы, ухабы и пропасть без дна,Где он летает. Летает жена.

Город летает. Планета – торчком.Ну, а Вселенная, та – узелком.

А узелок из двенадцати строк.Словом, не сон, а кошмаров мешок.

Утром встает он. Больна голова.И повторяет такие слова:

«Скучно нам жить. Надо доброму быть.И непременно чего-то открыть.На производстве, в семье и бытуПереплавлять маяту в красоту».

Так он решает, сей винт из винтов.В бочке затычка. Владыка мостов.

303.

Тушь на ресницах,Как пепел утрат.Рядом, наотмашь,Дегенерат.

Рука на коленке.Не дрогнет спина.Июнь. Но погодыНе видит спьяна.

Какие там почки,Какие мосты!Когда после ночиЗастывшая ты.

Не дышишь, как будтоЗмея в животе.Таксист, как Иуда,Распят на кресте.

304. День

День ото дня. Тень от огня.Тень от огня. День ото дня.Кого ты ищешь?

Огонь. И дым. И воздух тек.Остался ствол, смолы натек.Пылища…

День ото дня – дым от огня.Вползало прошлое в меня.Меня не стало.

Не дым – угар. Не сон – кошмар.Перемещен из шара в шар.Шепнуло – мало…

Влетало в окна. Било в грудь.Ломало стекла. Выло – будь!А я лишь головой качал.

Молчал, молчал, молчал, молчал,Молчал, молчал, молчал, молчал.Молчал.

305.

Разучился писать стихи.Научился сидеть глухим.

Научился спокойно спать.Научиться бы забывать.

Все забыть, и начать бы вновьРассусоливать про любовь,

Про свои, ах, шестнадцать лет,Как сказал воздыхатель Фет.

Только годы – они не врут.Запинают. Напрасный труд.

306.

Автобус качало и порученьСпицами рук изогнут.Каждый, как будто в колбочкеВ мнимом своем инкогнито.

Стиснутый валом пышущихСпин, коленей, локтей,Вял я, как всякий пишущийВ век неземных скоростей.

Лишь пальцы железной хваткоюПоддерживают на весуНапоминающее и краткоеТело, завидующее Дерсу.

А левую руку укачивалоИ представлялось невольно, –То ее укорачивало,То удлиняло достойно.

Но уж рождалось событиеИ разгонялась кровь.Тонкой, как леса, нитьюВзгляды, лицо – бровь в бровь.

И разошлись. И городомБегать, плавя стекло.Сердце зашлось от голода.Снегом глаза замело.

307. Тридцатилетие

Блуждать тропой ночным дремучим паркомВ обнимку с бедною затасканной луной.Блуждать вдвоем. И церковью в огаркахБлистает клен. Блистает мир ночной.

Все спит. Все умерло. Давно не существует.Лишь шаг. И два. Остановись. Замри.Послушай ветра песенку простую,Привет от тихой девушки – зари.

Таких тихонь не сыщешь, не надейся.Ты слышишь, как томится? Поспеши,Скажи ей, что свиданье ровно в десятьМинут шестого. Где – ты сам реши.

308.