Юрий Терапиано - «Тревожимые внутренним огнем…»: Избранные стихотворения разных лет Страница 7

«Когда нас горе поражает…»

Когда нас горе поражает,Чем больше горе — в глубинеУпрямой радостью сияетДуша, пронзённая извне.

Есть в гибели двойное чудо:Над бездной, стоя на краю,Предчувствовать уже оттудаСвободу новую свою.

Вот почему мне жизни мало,Вот почему в те дни, когдаВсё кончено и всё пропало,Когда я проклят навсегда,

В час, в трудный час изнеможенья,Мне в сердце хлынет тишина —И грозным светом вдохновеньяДуша на миг озарена.

«Когда-нибудь опять весне и свету…»

Когда-нибудь опять весне и светуС открытым сердцем рада будешь ты;Когда-нибудь — как странно думать это —Под новым солнцем расцветут цветы.

И мир усталый, бурей потрясенный,Забудет всё, и холод и войну.И этот век, тревожный и смятенныйКак мудрый старец, отойдет ко сну.

«Куда ни погляжу, везде…»

Куда ни погляжу, вездеРазмеры дивно совершенны:Рисунок правилен в звезде,Кристаллы стройны и нетленны.

А сердце, глупое, стучит,Тоскует, жалуется, плачет.Что сердцу звезды и лучи?Оно задумано иначе.

«Ласточка нежная носится, носится…»

Ласточка нежная носится, носитсяВ воздухе светлом вечером летним,Кружится в небе, стрелою проноситсяНад колокольней тысячелетней.

Колокол медный, колокол древнийДня окончанье нам возвещает.Тихо над Сеной. Пахнет деревней,Свежей травою, сеном и маем.

Черная ласточка с белою шейкой,Как хороша ты сейчас такая:Падаешь низко, скользишь над скамейкой,В небо опять беззаботно взлетая.

Вестница счастья, вестница лета,Вестница вечера, друг созерцателя,Стань мне подругой вечернего света,Нежной сестрой в небесах у Создателя.

«Латинский строй и плющ и виноград…»

Латинский строй и плющ и виноград,В уступах стен заржавленные звенья,Развалины старинных колоннад,Прямые островерхие строенья

Открыли мне не романтизм, о нет:Тут с памятью воображенье слито —Горит свеча — и на ладони свет,И на ладони будущее скрыто.

Мне нет понять его, не прочитать!Звонят к вечерне. Грустно без причины.Лампада веры теплится опятьВ притворе пресвятой Екатерины.

А колокол, весь в зелени, поет —О чем — не знает, и звонарь не знает;Никто в пустую церковь не войдет,И над оградой голуби летают.

«Легкий вечер весенний прекрасен как эти каштаны…»

Легкий вечер весенний прекрасен как эти каштаны,Как вверху облака и прохладная в Сене вода,Как небесный простор и веселые южные страны,Как сиянье в глазах и улыбка, что греет всегда.

А какой-нибудь скучный прохожий (— на что ему эти богатства?)Ничего не увидит вокруг, ничего не поймет.Мы с тобою как братья какого-то тайного братства,Как народ в Гималаях, что там под землею живет.

«Легка, таинственна, неуловима…»

Легка, таинственна, неуловимаМечтательная грусть — и так остраКосая тень, что пролетает мимоСобора, освещенного с утра.

Молитвами и звуками органаКак милость вновь на землю низвести?Опять вражда, открытая как рана,Отчаянье встречает на пути.

Тысячелетней горечью напеваОна звучит — и отвечает ейПечальною улыбкой Приснодева,Склоненная над ношею своей.

«Летом душно, летом жарко…»

Летом душно, летом жарко,Летом пуст Париж, а яОсчастливлен, как подарком,Продолженьем бытия.

С мертвыми веду беседу,Говорю о жизни им,А весной  опять уедуВ милый довоенный Крым.

И опять лучи, сияя,Утром в окна льются к нам,Море Чёрное гуляет,Припадает к  берегам.

И как будто время сталоЗанавесочкой такой,Что легко ее усталоОтвести одной рукой.

«Мир разгорожен надвое забором…»

Мир разгорожен надвое забором.Мы смотрим издали: там наш родимый дом.Но не хочу туда вернуться вором,Тюленем пробираясь подо льдом.

Все сорок лет! Нет, больше, что там сорок —Пять тысяч лет блуждаем мы впотьмахИ все твердим: «Уже недолго, скоро…»Едва держась от боли на ногах.

«Мы пленники, здесь, мы бессильны…»

Мы пленники, здесь, мы бессильны,Мы скованы роком слепым,Мы видим лишь длинный и пыльныйТот путь, что приводит к чужим.И ночью нам родина снится,И звук ее жалоб ночных —Как дикие возгласы птицыПтенцов потерявшей своих,Как зов, замирающий в черныхОсенних туманных садах,Лишь чувством угаданный. В сорнойТраве и в прибрежных кустах,Затерянный, но драгоценный,Свет месяца видится мне,Деревья и белые стеныИ тень от креста на стене.— Но меркнет, и свет отлетает.Я слепну, я глохну — и вотНа севере туча большаяКак будто на приступ идет.

Музе

I. «В Крыму так ярко позднею весною…»

В Крыму так ярко позднею весноюНа рейде зажигаются огни.Моя подруга с русою косоюНад атласом склонялась в эти дни.

Шли корабли в морской волне соленой,Весь мир следил за ходом кораблей;Над темной бездной, над водой зеленойНеслась надежда Родины моей.

А девочке с глазами голубымиИ мальчику — тревога без конца:Мечтали мы над картами морскими,И звонко бились детские сердца.

Потом — в дыму, в огне, в беде, в позореС разбитых башен русский флаг спадал,И опускалась и тонула в мореМоя любовь среди цусимских скал.

II. «Ты, милая, со мной вдвоем бежала…»

Ты, милая, со мной вдвоем бежалаВ глухую ночь без света и тепла,Когда всё время пушка грохотала,Когда резня на улицах была.

Стихия распаленная кипела,В крови взвивались флаги над мостом,Но в темноте любовь моя горелаВ огромном мире, страшном и пустом.

Любовь моя! Меж рельс, под поездамиГлубокий снег был так прекрасно-бел.Шли на Восток, на Юг. Повсюду с намиСуровый ветер верности летел.

III. «Тевтонское полотнище алело…»

Тевтонское полотнище алелоНад Францией, придавленной пятой,И радио безумное хрипело,Фанфары выли в комнате пустой.

А ты с узлом в дверях тюрьмы стояла,Ты мерзла в очереди под дождем,Но Родина перед тобой сиялаЗвездой рождественской в снегу чужом.

Как в детстве, наклонялись мы с тобоюНад картой — мы б не разлучались с ней!Спи, милая, с моею сединою,Спи, милая, с любовию моей!

Ты можешь видеть чудные виденья,Как потонувший Китеж под водой:Пространства нет и нет разъединенья,Нет лишних лет на родине земной.

Туман над затемненною Москвою,В кольце осады сжатый Ленинград,Мой древний Крым — они перед тобою,Они с тобой, как много лет назад.

И Бог воздал мне щедростью своею:Цусимы знак — в пыли влачится он;Вот мой отец под Плевной: вместе с неюОпять народ ее освобожден.

Мой друг, под Львовом в ту войну убитый, —Он слышит гвардии победный шаг;Вот наш позор отмщенный и омытый —Над Веной, над Берлином русский флаг.

IV. «Любовь моя, за каменной стеною…»