Александр Алейник - Абрис Страница 7

5

Я знал о Мишкиных проделках,О маме Миши, об отце,Привезшем то, что станет векаПрекрасной вещью, о птенце —Магнитофоне. Что ни скажешь,В его крутую память ляжет.Нажал на клавишу – поётИль говорит. Он бытиёВ подобие былого крутит,А ты – ты слушаешь его,И говоришь себе: во-во!Всё было правдою до жути,А правда людям так нужна —Понять до капельки, до дна.

6

Ты помнишь дедушку Бабая,Который подметал наш двор,И малые, два раздолбая,Что лезли к деду… где тот вздорДля головы, набитой крепко,По самую крутую кепку,Шалить над ним, дурить всегда?Посмотришь в прошлое – беда…Прошло то время золотое,Когда гуляли мы с тобой,Не жалко ли тебе – отбой —Что мы живём в плену застоя,Что время не остановить,Течёт от дружбы, от любви.

7

В четвёртом классе прочиталТрагедию Шекспира «Гамлет».Братоубийство я узнал:Юлит всё время, зубы скалитПринц датский. Толковать нутром,Но притворятся дураком!Пока не узнаёт детали —Конец! Они в нём распластались.Тут и зарок братоубийства.Он знает всё, и мщенье в нём:Смерть матери, отца, кругомОн видит подлое витийство.Он мстит убийце, и хвала.Как жаль его. Шекспир! Дела!

8

Он попрощался с королевойИ лёг под деревом поспать.Заснул тут братик. Боги! Где вы?Зачал историю клепать.Он подошёл и, яд доставши,Перекрестился. Братик старшийТут отдаёт концы. Ура!И пушки бьют et ceterá.А Лёва? Надо тут подумать.Нет, он не может, это факт.Характер взбалмошный, чужак.Ну что ему для остроума?Достаточно его ума.Ох, Господи, прости, эх-ма…

9

Откуда в нём жестокость зверя?Он подл по-крупному. Он хитр.Он братец – символ изувера,Он высунется – и хи-хи…Он держит против брата мазу,Прибавит, если чует, газу.Приятно жить и управлять,Захочешь – и закабалять.В семь лет я снял трусы с девчонки,Пришёл домой и рассказал,Он всё запомнил, сразу взялВладычество, как листья кокиЯ принял, родичам молчок.Спроси – хихикнет: – Малый, чо?

10

Мне лет, наверно, восемь-девять.Я прихожу домой с двора.Лицо с царапиной. Брат в гневе.Стук в рёбра. Началась игра.Закончена, уходим. ДомаСмотрю в него как незнакомый.Он Лёва? Правда, он мой брат?Конечно, я ужасно рад!Но как же это с ним, противным.Что унижал меня сто раз.Иль грянул новый, добрый час,Когда не надо щепетильнымМне быть? Не знаю, что сказать.Не знаю. Надо бы узнать.

11

Девчонку звали Ниной, вместеХодили в школу восемь лет.Забыли мы и о скелете —Об этой жуткой срамотеПроделки роковой моей.Но Лёвочка, как скарабей,Учёл и стал меня утюжить,Так в доме нашем стало хужеМне одному, пока прошлоПять лет. Он начал зубоскалить.– Родители не заковали, —В ответ ему сказал назло.Он изменился, и в лицеВозникла мука о конце.

12

Примерно лет с шести, не ране,Узнал всю правду про себя.«Еврей», сказали мне цыгане,Весь мир подлунный раздробяНа нации. Что быть евреем?Цыганом? Русским? Мы чумеем,Приняв как гадость странный вид.Орать москаль! Иль Рома! Жид!Жиды – от польского евреи,Никак, ничто не против нас.Орать хотите – в добрый час.Название от суеверья.Но плохо, если молодцыНачнут реветь во все концы.

13

Я стал стесняться постоянстваНарода нашего, крови.Что значит мировое братство?Когда есть принцип – оторвиЛюбого в свете человека,Кто не такой как ты. От векаЛежит на всех одна печать,Что не по нам – то душу рвать.Взывать к другим: «Возьмитесь, люди,И бейте беспощадно их!А то другие всех чувих,Точняк, о братья, опаскудят!»Ну что ж, такая маска зла —Смотритесь лучше в зеркала.

14

Евреи, русские, татарыУчились в школе наравне,И сын ты Клаши или Сары —Всё было безразлично мне.Я видел в школе тьму евреевИ помню, как от эмпиреевОни терзали все подряд,И если вспомнить целый рядПромашек, козней и терзанийНад бедной радостью моей,То надо до скончанья днейПоставить кучу изваянийИм, братьям, в сущности, моим,Как памятники всем другим.

15

Я рисовал довольно гадкоНа фоне всех учеников.Пришлось, чтоб появилась гладкость,В кружок тащиться сродников.Я приходил, садился, уткуЯ рисовал без промежутка,Вставал и после уходил.На троечку хватало сил,Потраченных в плену гуаши,Чтоб только передать процесс,Что утка взмыла и тот лес,Который был на промокашке,Исчез навек, как серебро,В помойное (в углу) ведро.

16

Позвольте, я повспоминаюДавно минувшие дела.Вот поликлиника. Я знаю,И мама, врач, перебралаСопливых, с гриппом, пациентов,И разных прочих элементов,А Зоя, медсестра её,Устала зверски, ё-моё!Я говорю: – Послушай, мама!Представь, что каждый человекПринёс по пять копеек. ВвекНам не потратить. Ну, рекламаБы вычла столько, сколь смогла,Нам остальное отдала.

17

Я к Мише Слугину на дачуПриехал летом. Помню яКлубнику вкусную. В придачуДля украшенья бытияОн розы подарил. Я ехалДомой и вспоминал со смехомЕго весёлого, себя,О дне прошедшем с ним скорбя.Вот дома я. Недолго думал:Я розы сунул в кипяток.Я пламенно желал, чтоб сокОстался у меня, как сумма —Изображение на века,Хоть жизнь и вправду коротка.

18

Вода приобрела оттенокЧего-то жёлтого, потомПозеленела; много пенок.Я чувствовал себя рабомВоды. А после завоняло.Я воду вылил, я провалаПочувствовал в самом себе,На глупом собственном горбе.А в пятом только вышел в люди,Тогда я понял про себя:Я человек такой – гребя,Уж лучше мы поперечудим,Поймём, что нужно от себя,И дальше двинем, не скорбя.

19

Политика, и прежде Ленин,Вошли в меня, как в воду луч,Отвесно и без преломлений.Что есть говно? Вопрос иглуВоткнул в меня. Интеллигенты?Позвольте, эти элементыНаверно, лучшее, что есть.Так что же Ленин, ваша честь?Распоряжается так тупоИнтеллигенцией в стране.Так что же говорят при мнеО происшествии так скупо…Нет, что-то явно здесь не так,А Ленин был большой дурак!

20

Приёмник стал учить меня,И я усваивал уроки:С семи часов, как только дняКонец, я слушал все истокиСобытий в дорогой стране,Но туго приходилось мне.Но надо как-то разобраться.Что надо делать? Право, братцы!Услышать ночью с уст другихНевидимых, но, чёрт, правдивых,Что ясны стройные мотивы,Куда стремится на своихНогах – в широкое пространствоБез дорогого горлопанства.

21

Я годик только походил,И утка вышла на бумагеДовольно сносно. Я судилСтремленье к прелести и влагеДостаточной, и для меняЧетвёрка вышла как броня.Я бросил это рисованье,Переменились все желанья.Я захотел на Божью волюИз этой дорогой страны.Я понимаю, рождены,Но, Господи, я должен, что ли,Сносить последние штаныИ помереть, не зная днейВ земле чужой, понадрывней?

22

Я был левей, чем Чурдалёв.Он чувствовал себя прекрасно,Не то что я. Он был не красным,Но розовым до всех основ.Но это нам не помешалоДружить как прежде, было малоВсего хорошего, дружны,Хоть спорим, мы опять нежныДруг к другу. Это отговоркиТого, что так волнует нас,На нас двоих лежит страна —Что делать? Глупы переборкиМеж нами. В сущности, одниМы проживаем наши дни.

23

Я ночью беспрерывно слушалСвободу. После, в школе, днём,Я отсыпался, бил баклуши,Я не хотел здесь быть грибом.С доски жужжали понемножку…Мне всё равно, под волей БожьейЯ стал о Западе мечтать,И всё равно, что отмечатьВ журнале классном в пятом классе.Я спал почти что весь урок,Я был главою лежебок,Я дрыхал ради прибамбасов,И все отстали от меня,Ничто во мне не изменя.

24